Аромагия
Шрифт:
Дракон окинул меня взглядом и констатировал:
— Вы не в силах идти самостоятельно.
От его слов руки и ноги налились усталостью, словно к ним привязали тяжелые гири. Вспомнилось, как один доктор в Мидгарде пропагандировал идею ежедневных физических нагрузок: надевал трико и каждое утро на центральной площади лично демонстрировал упражнения с гирями… Примеру его так никто и не последовал, напротив, доктора арестовали за нарушение общественного порядка (неприлично в таком виде появляться на публике!). В Хельхейме к спорту относились проще — зима давала предостаточно возможностей для игр на свежем
Впрочем, Исмир не стал дожидаться моего согласия: подхватил на руки и двинулся прочь.
А на морском берегу осталась величественная статуя, которой, надо думать, отныне предстояло стать святыней хель. Загадочно улыбающаяся, спокойная и вечная, как сам ледник…
Исмир шагал легко, и перед ним расступалась метель, ветер мягко подталкивал в спину, а снег ложился под ноги мягчайшим ковром.
Подумалось вдруг, что хорошо бы путешествовать в сопровождении ледяного дракона. Хель всего лишь выживают в снегах, а вот дети стихии здесь действительно дома.
Я же, наплевав на скромность, обнимала Исмира за шею и блаженствовала на грани между явью и сном…
Хутор будто нарисовался в сплошной пелене снега. Только теперь он вовсе не казался опустевшим, пугающе нежилым: из дома доносились голоса.
Едва дракон меня отпустил, я рванулась туда, торопясь проверить, как дела у моих пациентов.
Отдернув полог, заглянула внутрь и замерла, наблюдая семейную сцену: хозяйка дома во все корки распекала понурившегося супруга, а тот покорно внимал благоверной. На мгновение представилось, как я сама отчитываю Ингольва за какую-то провинность, и сдержать смех представившейся сцены стоило больших усилий.
— Великолепно. Вижу, больные уже оправились, — раздался за моей спиной вкрадчивый голос дракона, и я едва не подпрыгнула. Совсем о нем забыла!
Хель разом вздрогнули, хозяйка чуть не подскочила на месте, гневно вспыхнула… Потом, рассмотрев, кто перед нею, вдруг глубоко поклонилась.
— Приветствуем в нашем доме, сын стихии! — почтительно произнесла она, беззастенчиво меня игнорируя. Пахло от нее маслом нима — подгнившим луком — неприязнью. — Прошу, раздели с нами пищу и кров!
Складывалось впечатление, что я полупрозрачная, как тонкая корка льда.
Осторожно отодвинув меня с прохода, Исмир шагнул внутрь, остановился, молча меряя взглядом замерших хель, потом обронил веско и подчеркнуто безразлично:
— Нет! — и продолжил размеренно: — Закон говорит: если кто-то спасет другому жизнь, то спасенный обязан почитать его, как отца своего и мать свою. Имя того, кто нарушит это право, будет проклято в веках, и птицы выклюют глаза его, а рыбы съедят его печень…
Определенно, это была цитата из Свода законов хель — подобные обороты свойственны только коренным жителям севера. В устах дракона это звучало пугающе, к тому же от него вдруг повеяло чем-то острым, горьким и едким. Скипидаром?
— Но… — попыталась возразить дама-хель.
Исмир словно не заметил этого.
— Вот эта женщина — госпожа Мирра — ухаживала за вами. Она нашла причину вашей хвори и помогла ее устранить. А вы не желаете даже приветствовать ее в своем доме! Что ж, полагаю, Мать охотно приютит нас. Пойдемте, Мирра!
Он протянул мне руку и я, чуть
поколебавшись, приняла приглашение.Я отнюдь не впервые сталкивалась с черной неблагодарностью, но готовность Исмира вступиться за меня грела душу.
За спиной что-то попыталась возразить хель. Дракон только оглянулся, и она подавленно замолчала.
Едва мы успели выбраться из негостеприимного дома, как на меня набросилась Альг-исса, бегущая со стороны моря.
— Ай, где ты бродишь? — вопила она негодующе. — Я сделал, что надо. Вернулся. Тебя нет! Нигде нет, совсем! Я кричал, искал… Думал уже, тебя морской змей проглотил!
— Ох, прости, — повинилась я, осторожно освобождая ладонь из крепкого пожатия дракона. — Боюсь… у меня не было времени оставить тебе записку…
И бросила искоса взгляд на своего «похитителя», буквально вынудившего меня уйти без предупреждения.
— Прости, я… — начала было говорить, но объяснение прервал дракон.
— Вы совсем замерзли, — вмешался он, завладевая моей озябшей ладонью, — к тому же нуждаетесь в отдыхе и пище…
— Я могу разжечь костер, — с явственным сомнением предложила Альг-исса, и я оценила ее готовность к самопожертвованию.
— Лучше я проведаю шаманку, — запротестовала я, — нужно узнать, как она…
— Вы ведь уже валитесь с ног, — ответствовал Исмир, бросив на меня взгляд. Неожиданно ослепительно улыбнулся — словно солнечный луч погладил сверкающий атлас снега — и сказал загадочно: — Лед тоже умеет быть теплым…
Дракон поймал мой взгляд, как птицу в силки и…
Я с новой силой почувствовала накатившую усталость. Словно пуховое покрывало, она отделяла меня от мира, укрывала ватой, искажала звуки…
Сознание дернулось в шелковых нитях, рванулось…
Спи. Шагни в небо, как в воду. Окунись в покой. Нырни в ласковую пену облаков. Спи…
И легкое прикосновение к щеке (сон, быль?).
Бескрайний, южный, пронзительно васильковый небосвод. Теплый ветерок ложился под крылья, помогая парить в ласковой синеве. Беспредельная легкость, беззаботность… и вкрадчивое благоухание сандала были моими верными спутниками…
Проснувшись, я долго не могла понять, где нахожусь. Так бывает — не можешь вспомнить, сейчас утро или вечер, какой день недели и даже время года… Потребовалось несколько минут, чтобы вернуться в реальность.
Плотный кокон из шкур, в который меня закутали почти целиком, не пропускал даже дуновения холодного воздуха. У постели (судя по всему, я была все на том же хуторе) стояла на часах суровая Альг-исса с оружием наизготовку. Только ликующий аромат апельсина выдавал ее превосходное настроение. Видимо, она намеревалась защищать мой сон любой ценой…
— Доброе утро! — произнесла я и сама не узнала своего голоса. Переохлаждения и треволнения последних дней определенно не пошли мне на пользу. Хорошо бы теперь молока с медом, горячего чая с лимоном или хотя бы имбирного настоя… Но не стоит даже мечтать об одном из этих средств в ледяном царстве хель.
— Утро добрым не бывает! — возразила Альг-исса, расплываясь в улыбке. С точки зрения хель, ночь — лучшее время суток, поэтому мою любовь к ранним пробуждениям они не разделяли.
— Кофе… — прохрипела я мечтательно. Путники в пустыне так же молят о глотке воды…