Аромат цитрусовых

Вряд ли он когда-нибудь сможет доверять людям. Если вообще сможет выбраться из тюрьмы.

— Я рад, что вы с ним терлись, пока я тут сидел, — Ксавье пытается задеть ее в ответ, но эти попытки не более чем укол булавкой против сокрушительных ударов огромного молота. Вряд ли ей хоть немного стыдно.

— Зря я тебе не верила, — Аддамс подходит ближе, он невольно отшатывается назад, опасаясь попасть под ее разрушительное влияние. — Но раз у тебя психическая связь с хайдом, может быть, ты представил что-нибудь, что поможет нам разобраться.

Нет, ему совсем не требуется прилагать усилия, чтобы удержать себя в руках и не простить ее. Аддамс сама превосходно справляется с этой задачей, вбивая все новые клинья между ними.

— Помощь моя нужна? — ему почти смешно, но через секунду нестабильный эмоциональный маятник смещается в сторону гнева. Всего за несколько месяцев Уэнсдэй расшатала его нервную систему до предела. — Ты мне жизнь сломала! Нет, я хотел быть с тобой. И где я теперь?

— Дело не в нас, Ксавье, — кажется, она впервые называет его по имени.

— Да, дело в тебе! Ты причиняешь всем лишь горе! Ты только все портишь!

Уэнсдэй молчит, явно не находя, что ответить. Она выглядит подавленно, но теперь Ксавье на это абсолютно наплевать.

— Хочешь, чтобы предсказание не сбылось?! Так уйди, уйди подальше и не возвращайся! Поняла меня? Без тебя этого не случится. Именно так ты всех спасёшь. Уходи!

Он почти не думает, что говорит, движимый гневом и обидой, отчаянно пытаясь причинить ей хоть каплю боли.

Чтобы она хотя бы на сотую долю ощутила то, что разрывает его сердце на части.

Чтобы она почувствовала, каково это — быть отвергнутой. Быть ненужной.

Возможно, его слова попадают в цель.

А возможно, ей просто некогда слушать его бурные излияния.

Ксавье отчаялся пытаться понять ее.

Ни проронив больше ни слова, Уэнсдэй уходит, а он обессиленно опускается на кровать.

Кап-кап-кап.

========== Часть 11 ==========

Комментарий к Часть 11

Как всегда приятного чтения под Muse - Uprising.

Interchanging mind control

Come let the revolution take its toll if you could.

— Шериф, у нас проблема! Звонила мать Юджина Отингера, в Неверморе что-то происходит! — даже несмотря на радиочастотные помехи, в голосе женщины слышится волнение.

Ксавье, сидящий в оковах на заднем сиденье полицейской машины, весь обращается в слух. Прежде ему было безразлично происходящее вокруг, и даже когда поздним вечером шериф Галпин забрал его из камеры для транспортировки в другое место, Ксавье не задавал вопросов. Впрочем, задавать вопросы не было смысла — вряд ли шериф стал бы отчитываться перед чокнутым маньяком. Но теперь, услышав по рации слово «Невермор», он невольно начинает беспокоиться. Нетрудно догадаться, что здесь не обошлось без Уэнсдэй, и хотя Ксавье пытается убедить себя, что должен вырвать ее из сердца и мыслей, он не может не переживать о ее судьбе. Это уже давно вошло в привычку.

— Срочно направь туда пару машин, — невозмутимо отвечает Галпин-старший, но женщина по ту сторону рации сообщает, что у всех машин спущены колеса.

Не сбавляя скорости, шериф круто выворачивает руль влево, шины жалобно скрипят от трения об асфальт. Ночную тишину разрывают надрывные звуки сирены. От резкого манёвра Ксавье едва не падает на сиденье, удерживают лишь тяжёлые цепи.

Он никогда не верил в судьбу, но каким-то непостижимым образом жизнь раз за разом сталкивала их с Аддамс.

Первый раз это случилось в его десять лет, когда, выбрав неудачное место для игры в прятки, он едва не оказался погребённым заживо. Ксавье до сих пор помнит липкий страх, накатывающий волнами, когда он понимает, что не может самостоятельно выбраться из гроба тетушки — в приступе клаустрофобии он даже не может кричать, беззвучно хватая ртом воздух. Может только барабанить кулаками по бархатной обивке, глушащей звук.

Никто из взрослых его не слышит. Лишь только маленькая девочка с чёрными косичками обращает внимание на слабый стук из опускающегося в могилу гроба. Тогда он даже не успевает ее поблагодарить — позорно захлёбываясь слезами, утыкается в живот матери, а когда успокаивается, Уэнсдэй Аддамс исчезает из поля зрения.

Исчезает, чтобы вернуться спустя шесть лет. Чтобы ворваться в его размеренную жизнь сокрушительным штормом, сметая все на своём пути и не спрашивая разрешения. Не зря самые разрушительные ураганы называют женскими именами.

Когда Ксавье видит ее во внутреннем дворе школы, он не может поверить своим глазам. Образ худенькой девочки с волосами цвета воронова крыла все эти годы жил в его памяти, несмотря на то, что он смотрел на неё лишь секунду, когда его, напуганного и дрожащего, доставали из злополучного гроба. Но этой мимолётной секунды оказалось достаточно.

Она похорошела с тех пор. От угловатого ребенка с длинными тонюсенькими косичками почти ничего не осталось. Каждое ее движение наполнено плавностью смертоносного хищника, прекрасно осознающего свою силу, но не стремящегося демонстрировать ее без нужды. Колючий взгляд холодных глаз, изумительный контраст чёрного и белого — она настолько не похожа на окружающих, что не заметить ее в пестрой безликой толпе просто невозможно. Глядя на неё, Ксавье забывает сюжет картины. Как можно рисовать что-то другое, если в мире существует она?

Наверное, судьба все-таки существует.

И она неумолимо толкает его к Уэнсдэй раз за разом.

Сейчас он должен был быть далеко от Невермора.

Но вместо этого на бешеной скорости, под аккомпанемент визжащих сирен он мчится назад к школе. Назад к ней.

— Почему мы остановились посреди леса? — от резкого торможения он слегка ударяется о решетку, разделяющую ряды сидений. В руке шерифа телефон с приложением, определяющим геолокацию, и Ксавье не может удержаться от язвительного комментария. — Отслеживаете своё чудовище?

— Заткнись! — огрызается Галпин-старший и, вытащив ключи из зажигания, выходит из машины.

— Эй, стойте! А как же я?! — Ксавье совсем не радует перспектива остаться прикованным в машине посреди ночного леса. Особенно, если где-то в этом лесу бродит монстр из его ночных кошмаров. Но шериф не обращает на его возмущения никакого внимания. — Вот же урод!

Не особо надеясь на успех, он поочерёдно дергает цепи, но металлические оковы держат слишком крепко, впиваясь в запястья ноющей болью и оставляя красноватые следы. Вот дерьмо. Но сидеть сложа руки невыносимо, особенно когда излишне бурное воображение рисует страшные картины. Ксавье почти не думает о том, что его обнаружит монстр — он не может думать о себе, когда Аддамс, вероятнее всего, прямо сейчас угрожает опасность.