Аромат лимонной мяты. Книга первая

– Фенрир адекватен? Да он маньяк! Это он напал на меня, когда я мирно спал ночью в своей кроватке, и обратил. Мне было всего четыре года, Снейп. Оборотни тогда лавиной пронеслись по магической Англии. Ты представить себе не можешь, сколько людей пострадало!

– Семь. Четверо взрослых и трое детей. Не больше и не меньше.

– Откуда… — у Люпина дрогнул голос.

– Мне рассказал Сивый. И его можно понять.

– Ты его оправдываешь?!

– Я сказал понять, а не оправдать. Люпин, ты вообще интересовался событиями, которые привели к тому, что ты стал тем, кем являешься?

– Мне отец рассказывал, — Люпин залпом выпил пиво и махнул рукой, заказывая еще.

– Прилизанную и причесанную версию? Мерлин, тебе же не пять лет. Давным-давно уже можно было разобраться.

– Смотрю, ты разобрался. Знаток. Тебе-то какое дело до оборотней?

– Ну да, это же не на меня в четырнадцать лет натравили одного из них. Что это я, в самом деле? — Снейп жестко посмотрел на бывшего однокашника.

– Северус, я думал, мы уже выяснили. Это был несчастный случай… — начал было Люпин.

– Как я говорил тогда и утверждаю теперь — это было покушение на убийство. И можешь не вскидываться. Я упомянул о том случае, лишь отвечая на твой вопрос, какое мне до этого дело. Логично, знаешь ли, выяснить все об орудии убийства, чтобы иметь хоть какой-то шанс противостоять ему в будущем. И поэтому – да. Я — знаток.

Люпин посмотрел в пустой стакан и спросил.

– Ну, и из-за чего якобы адекватный Фенрир сбесился?

Снейп откинулся на спинку стула.

– Когда-то давным-давно жил-был на свете Лайелл Люпин. И работал он в отделе регуляции магических популяций и контроля над ними. Однажды к нему на беседу привели нескольких оборотней, в том числе и Фенрира Сивого.

– Не юродствуй, — поморщился Ремус. — Мне это известно. Отец не сдержался и сказал им, что они все бездушные, злобные существа, которые не заслуживают ничего, кроме смерти. Он всегда сожалел о своих словах и считал, что был не прав. И это недостаточное оправдание тем нападениям.

– Если приводить фразу Лайелла дословно, то он сказал буквально следующее: «Вы все бездушные, злобные твари, которых необходимо уничтожить, стереть с лица земли». Но это все лирика, поскольку, на следующий день он продавил у руководства министерства санкцию на облаву, — профессорским тоном продолжал Снейп, не обращая внимания на перебившего его Люпина. — Она состоялась в новолуние. Во время этой облавы в стае Фенрира были изнасилованы и убиты четыре девушки и утоплено трое новорожденных детей на глазах у их родителей. Именно утоплено. Со словами, что вот так и нужно поступать с волчатами. Одной из девушек была дочь Сивого, а один из детей — его новорожденный сын. Так что право на месть у них было. Я не оправдываю, но понимаю.

Потрясенный Люпин немигающим взглядом смотрел на Северуса.

– Надо отдать должное вожаку стаи — Фенриру. Несмотря на собственную скорбь, он смог удержать остатки стаи от тотальной мести. Возмездие коснулось только семей тех волшебников, чьи подписи стояли на санкции. Также следует принять во внимание, что оборотни никого не изнасиловали и не убили. Их месть ограничилась обращением.

– Это… ложь… — выдавил из себя Люпин. — Ты поверил Фенриру? Он хотел обелить себя.

– Сивый хоть и выглядит, как мужик от сохи, но он далеко не дурак. Он стал вожаком и уже много лет ведет за собой стаю, что уже говорит о его умственных способностях. Фенрир знает: обелить себя у него не получится. Он вымазан черным от лысой макушки до кривых пальцев на ногах. Это, во-первых. А во-вторых, я никому не верю на слово. Я все проверил лично.

– И как же тебе это удалось? — скептически спросил Люпин.

– Легко и непринужденно. Мне это обошлось в десять галлеонов для мелкой сошки в архиве министерства и большую шоколадку для девочки, которая нашла для меня нужные бумажки. Я видел их собственными глазами, — сказал Северус и мысленно добавил: «И скопировал. На всякий случай».

– Я не верю… — прошептал Люпин.

– И еще, — медленно, словно размышляя, продолжать или нет, проговорил Снейп. — Шестеро из семи обращенных в ту ночь теперь полноправные волки в стае Фенрира. Их не бросили и обучили. Все они вполне успешно уживаются со своей звериной половиной. Хотя и сомневаюсь, что подобная жизнь была пределом их мечтаний. Родители седьмого от помощи оборотней отказались. Надо ли называть их фамилию?

Люпин сидел, сгорбившись, уставившись невидящим взглядом в стол. Потом поднял голову и упрямо посмотрел на Снейпа.

– Даже если все было именно так, — выдавил он. — Я сказал “если”… Мой отец поступил правильно, не став связываться с этим маньяком Фенриром. Я полностью согласен с ним и с Дамблдором: нельзя заигрывать со зверем. С ним нужно бороться и держать на цепи. Только так можно сохранить свет внутри себя. Поверь, Северус, мне на моем месте виднее.

Снейп крутил в руках пустую чашку.

«Потрясающе! Полностью незамутненный разум. Сколько лет уже живет, можно сказать, в канаве, и все равно никаких сомнений. Только ярлыки лепит. Аккуратно подписанные. Четкое деление: свой-чужой, белый-черный. Надпись не соответствует? Перечеркнем, подпишем заново, не раздумывая. Как с Блэком. Свой — чужой. Многолетняя дружба — не аргумент».

– Твое право, Люпин. В любом случае, в полнолуние на узкой дорожке я предпочел бы встретить любого из волков Фенрира, чем тебя. С ними хоть шансы есть дожить до утра.

Снейп поднялся из-за стола.

– Спасибо за кофе, Люпин.

Через три часа Северус вернулся в Тупик прядильщиков с кипой книг в руках и в одном тапке.

***

На следующий день после своих балканских приключений Мелисса получила потрясающий нагоняй от Макнабб.

Нет, директриса не упоминала самого факта заграничного вояжа и сопутствующих ему проблем. Разговор был исключительно о безопасности, здравом смысле и инстинкте самосохранения. И все бы ничего, но эти, несомненно, разумные вещи упоминались лишь в контексте посещения опасных мест с — та-дам! — незнакомыми волками.

Ошарашенная девочка в первый момент даже не знала, что возразить. Только слушала с открытым ртом. Потом, когда эмоциональное выступление Макнабб подошло к своему логическому завершению, Мелисса решилась на пару реплик.

И тут ее ждало еще большее потрясение. Директриса вообще не помнила, о чем вела речь всего несколько минут назад. Она встревоженно посмотрела на девочку, пощупала ее лоб и предложила денек полежать в кровати.

«Ее использовали как магнитофон! Магия разума!» — дошло до Мелиссы.

Она не знала, как реагировать на подобное. Перед ней встала дилемма. С одной стороны, это выглядит, мягко говоря, неэтично. С другой, она уже несколько лет учится по стипендии, полученной именно с помощью магии разума. И не особо переживает на сей счет. Если честно, вообще не переживает.

Конец ее моральным терзаниям положил прилет крылатого почтальона. В этот раз сова, скинув сверток, не улетела, а протянула Мелиссе лапу. К ней был привязан ярко-красный конверт.

Как только девочка вскрыла его, все посторонние звуки стихли, будто кто-то поставил полог тишины. Письмо вылетело из ее рук, и зазвучал громовой мужской голос: