Аромат магии. Ветер в камне. Дилогия

Фогар попал удачно: прямо в грудь Вастора. Никакого видимого вреда он не принес, но чудовище заревело от боли. Против ожиданий юноши оно не бросилось в битву, а отступило на шаг.

Тогда, занеся жезл над головой, Фалиса махнула им, как плеткой. Глядя на молнию зеленого света, Церлин поняла, что жезл разбил какое-то защитное заклинание. Больше никто ничего не видел, потому что вернулся Ветер.

Да, он вернулся, и на этот раз не для того, чтобы укрывать! Он ринулся в атаку, смертоносный, как в былые времена, не скованный Договором. Запахи камня, земли, дерева и множество других запахов жизни наполнили воздух. Воспитанница Хансы наконец отбросила жезл. Она открыла путь, и теперь Свет сразится с Тьмой, как было предначертано изначально.

Тьма тоже не теряла времени: клубы черного тумана уже скрыли гоббов. Вастор, выдыхая черноту, с ревом отполз туда, откуда появился. И тут под его ногами, там, где упал камень Фогара, вспыхнуло белое пламя.

Даже рев ветра не заглушил яростный крик чудовища. Секунду оно корчилось, объятое ярким, как молния, пламенем, и исчезло.

Ветер вихрем закружил вокруг того пятачка, где только что был Вастор, и теперь трое — трое победителей! — слышали песнь победы, сложившуюся будто из миллиона голосов. Врата, открытые Эразмом, захлопнулись, может быть даже исчезли навсегда.

Выжившие стирмирцы, танцуя, смешались с лесным людом и устремились вперед — ни страх, ни почтение не удержали их от желания подойти ближе к трем героям, которые стояли в центре круга, взявшись за руки. То, чем жители долины пренебрегали в прошлом, не оставило их, во всяком случае этого юношу и двух дев. Уши, до сих пор глухие к тайнам всеобщей речи, внезапно отверзлись; слышание — наследие пращуров — пробудилось. Однако, подойдя чуть ближе, стирмирцы не осмелились встать рядом с Фогаром, Церлин и Фалисой.

«Победа ли это? » — подумал Фогар.

Не успел он осознать свой вопрос, как Ветер ответил ему: прямо здесь, где его когда-то безжалостно вырвали из материнской утробы, рождается новое время и новый мир.

Юноша услышал слова, не принесенные Ветром, а сорвавшиеся с человеческих губ.

— Я тоже родилась в ту ночь, брат. — Рука Фалисы опустилась на его плечо. Безграничная память Ветра подтвердила ее слова. Они и в самом деле кровь от крови — никого ближе у него нет и не может быть.

— Господин, — раздался робкий голос. Один из стирмирцев рискнул шагнуть вперед. — Какие будут повеления, о рожденный в Свете?

Ему ответила Церлин:

— Возвращайтесь на вашу землю, братья, ибо она снова станет плодородной, как в давние времена. Постройте заново то, что было разрушено. Впустите Свет в ваши сердца и не забывайте, что именно вы — лампады в его часовне. Берегите эту часовню и эти лампады! Короткая память — грех нашего народа. Мы должны быть на страже, хранить и защищать то, что снова оказалось в наших руках.

Пока говорила дочь долины, лесная дева отступила назад. Свет луны, вышедшей из-за тучи, укрыл ее своим сиянием, а Ветер вновь окутал, словно плащом.

— Сестра… — Фогар протянул ей руку. Она отстранилась.

— Мы с тобой родня, но мне не место в долине, — сказала Фалиса. — Мой путь проложен Ветром, и я не могу с него свернуть.

Говоря, она не сводила с Фогара глаз, как будто хотела запечатлеть в памяти каждую черточку лица, так похожего на ее и такого другого, вылепленного жизнью, которой она никогда не узнает. По щекам девушки потекли слезы.

— Да пребудет с вами Ветер, — проговорила она. — Сегодня он порвал все путы. Теперь не будет ни леса, ни долины, а будет лишь единая земля, дышащая Ветром.

— Останься… пожалуйста! — воскликнула Церлин.

Однако Фалиса, не мешкая, чтобы не растерять решимость, быстрым шагом устремилась навстречу судьбе.

Она исчезла, как и появилась, несомая Ветром. Даже лесной люд, который она сюда привела, ощутил лишь стремительное движение воздуха. Жезл выпал из ее руки. Смутная догадка о том, что случится, переросла в уверенность — Фалиса больше не нуждалась в оружии помимо собственного таланта. Она еще не знала своего предназначения, но не сомневалась, что ей предстоит нелегкий труд.

Теперь она даже не перебирала ногами — Ветер нес ее так быстро, как не бегала ни одна живая душа в лесу или в долине. Луна освещала зеленое царство впереди, деревья отводили ветви, расступаясь перед силой, которая несла девушку.

Наконец впереди вырос монолит белого света — Камень. С ее приближением игравшие на нем искры стали ярче, закружились неистовее, чем когда-либо прежде, затмевая светом саму луну.

Ветер опустил Фалису у Камня, напротив отверстия. Оно тоже сияло, но Фалиса почувствовала, что сегодня ей ничего не будут показывать. Из отверстия вырвался зеленый свет и постепенно растекся, очертив контур женской фигуры.

Она выступила из Камня и протянула руки к Фалисе. Ее лицо было сокрыто зеленой вуалью.

Как когда-то, годы назад, Фалиса обнимала Камень, так теперь ее неудержимо потянуло к выступившей из него женщине. Они слились — и обрели единую форму. У Камня стояла Зеленая госпожа, но теперь у нее было лицо.

Фалиса-Теосса преисполнилась такой силой, какой не чувствовала даже во время битвы с Вастором. Руки ее по-прежнему были протянуты к хранительнице леса, однако та уже сделала свой выбор. Девушка коснулась ладонями своего стройного тела и поняла, что зеленое свечение Вечноживущей окутало ее плотнее, чем мох — древесную кору.

Да, вот каков ее путь. Она, рожденная и воспитанная в лесу, теперь истинная его дочь. Отныне ее судьба — хранить, пестовать и беречь, с помощью Духа, который, мнилось, не может вместить в себя ни одно смертное тело. И все же частично она осталась человеком, сестрой Фогара, родней всем, кто жил в долине. Так магия леса обручилась с силой долины, и теперь земля станет единой.

По щеке Фалисы скатилась одинокая слеза. Величие обретается лишь ценой равнозначной утраты. Никогда больше не резвиться ей беспечной девочкой, без забот и тревог.

Маги Цитадели знаний собрались у гобелена, на котором перед ними простирался Стирмир.

— На такое мы и не рассчитывали, — произнес наконец Гиффорд.

— Они — корни новой жизни, — сказала одна из волшебниц.

— Они победили в битве, — признал Фанкер тоном старого солдата, пропустившего хорошую заварушку. — Мы мало в чем участвовали.

— Если говорить о помощи, то, может быть, и мало, — возразил Йост. В голосе старого магистра сквозила безмерная усталость. — Но именно мы выпустили Тень на свободу. Посему, братья и сестры, загляните поглубже в ваши сердца, ибо нам надо остерегаться чрезмерной самоуспокоенности и доверчивости. Потребуется новый Договор…