Аромат теней

– Ты. Я увидела в тебе Тень.

– И уцелела? – холодно спросила я. – Или узнала?

Она больше не могла сдерживаться, крик ее ударил меня в лицо.

– Ты ничего этого точно не знаешь! Ты все выдумываешь! Мой отец был агентом Света!

– Твой отец имел знак Близнецов. Две стороны, два лица, верно?

– Ты сомневаешься в его верности? – Она плюнула мне в лицо. Судя по реакции остальных, такой они Грету не могли себе даже представить. – Он отдал свою жизнь ради организации!

Я вытерла слюну со щеки.

– И, конечно, это тебе причинило большое горе.

– Прошу прощения. – Она скрестила руки на груди. – Но если мы говорим о моем отце, нужно ли мне напоминать о твоем, Оливия? О, но это ведь не твое настоящее имя. И кто теперь скрывает от нас кое-что?

Я заставила себя успокоить дыхание и негромко ответила:

– Нет, напоминать мне не надо. Но позволь напомнить и тебе, что ни добро, ни зло не являются наследственными. Нужно делать выбор.

Она задрала подбородок, ее сердцеобразной формы лицо вызывающе застыло.

– Если бы я решила предать отряд Зодиака, то те, с кем я прожила здесь два года – сверхъестественные существа! – почувствовали бы Тень во мне. Они умеют определять намерения.

– Хочешь сказать, что они не смогли? – Я изобразила удивление. Я, конечно, уже знала причину этого, но не хотела ее объяснять. Важно было, чтобы они открыли это сами.

– Я не чувствую никакого запаха, – признался Феликс.

– Я тоже.

– Грета права, – произнес наконец Хантер. – По крайней мере один из нас должен был обнаружить, что с ней что-то не так.

Остальные отрицательно качали головой, когда я смотрела им в глаза. Когда я взглянула на Грету, та самодовольно улыбнулась. Я вернула ей улыбку, заставив вздрогнуть.

– Ну, а я могу. Запах, как из глубины земли: сера и жар. Пахнет глубоко погребенными телами, гниющей плотью, насыщающимися червями. – Говоря это, я медленно шла по коридору и закончила, остановившись перед Хантером. Я наклонилась к нему, почти соблазнительно; коленом прижалась к его телу, задела его рукой, мое дыхание согрело его шею. Я глубоко вдохнула. – Не как ты. Ты пахнешь дымом, поднимающимся от горящего лагерного костра. Пахнешь древесиной, травой и дикими животными; пахнешь разлетающимися угольками. Похоже?

– Если ты так считаешь.

– Что? – я отстранилась от него. – Ты не чувствуешь собственного запаха?

Он, не мигая, уставился на меня.

– Да, я ощущаю запахи эмоций. Ощущаю запахи адреналина и пота, когда работаю, но основной компонент, образующий молекулы запаха, слишком близок мне. Я не могу определить его.

– Значит, ты не можешь определить запах, скажем… – Я осмотрелась, словно в поисках цели. И нашла ее в Грете. – … ее?

Хантер переводил взгляд с Греты на меня. У Майкаха отвисла челюсть.

– Я могу.

– Я тоже. – Ванесса нахмурилась. – Я чувствую и запах Грегора.

– Это нелепо! – выпалила Грета.

– Майкаха тоже, – кивнул Грегор. – И Уоррена. Пришла моя очередь довольно улыбнуться.

– Запахи привязаны к эмоциям. Когда Грета с помощью гипноза обнаруживает что-то глубоко личное, она помечает его. И когда вы испытываете эту эмоцию, выделяете феромоны, которые привлекают агентов Тени.

Но, помечая вас, она берет флакон с вашей сущностью и вводит себе, так что ее подлинный запах становится для вас всех неощутим.

– Потеря обоняния, – услышала я шепот Феликса.

– Она привязывает вас к себе, как Майках соединил Уоррена и меня. Именно это она пыталась проделать со мной, когда я проснулась в ее кабинете. – Я увидела силуэт в конце коридора и подозвала Гену. – Конечно, вы не должны верить мне на слово.

Все повернулись, ощутив это движении; псе, кроме Греты, которая продолжала жестко смотреть на меня.

– Есть причина, по которой она держит попугайчиков в своей комнате и в кабинете… – На этот раз и Грета повернулась. – И это не любовь. [56]

56

Попугайчик по-английски lovebird, птица любви. – Прим. перев.

Все следили, как медленно идет Рена, и слышали учащенное дыхание Греты. И по мере приближения Рены я чувствовала растущее любопытство остальных.

Она держала котенка. Черно-белый, с клочковатой шерстью, он мирно спал и ровно дышал, лежа на ладони. На изуродованном лице Рены застыла легкая улыбка; Рена добралась до Греты и протянула ей спящего котенка.

Мгновение ничего не происходило. И вдруг тело котенка напряглось, глаза раскрылись, мигнули раз и остановились на Грете. Спина котенка изогнулась, каждый волосок встал дыбом, затем он зашипел и, выставив когти, яростно кинулся на Грету.

Грета ударила Рену по руке, отбросив котенка.

Хантер прыгнул и подхватил котенка, не дав ему упасть на бетон. Грета побежала в свой кабинет. Грегор подставил ей подножку, и она растянулась, как чучело без позвоночника.

– Птицы были предлогом, чтобы не допускать кошек, – сказала я, когда крики в коридоре стихли. – Не кабинет и комната – единственные места, где она не может полностью скрыть свой запах.

Грета покатилась по полу. Глаза ее были широко раскрыты, нов них был не страх, а безумие, они жгли меня неутолимой ненавистью. Отвратительный темный цвет, подобный дыму, окутал ее тело. Она переводила взгляд с одного на другого, как будто видела в первый раз.

– Ваш драгоценный руководитель к завтрашнему утру будет мертв.

– Надо бы послать тебя по проходу, – заметил Феликс. – Ты заслуживаешь быть сожженной заживо.

Грета плюнула в его сторону, не стараясь больше скрывать свою теневую сторону. От нее пахло червями и гнилыми яйцами, запах разложения буквально истекал из ее пор.

Ванесса подошла к ней, от отвращения сморщив нос, глаза ее горели яростью.

– Может, просто оставить се с кошками. Ее и ее маленьких попугайчиков.

– Я растила твоего отца. – Рена покачала головой. – Он был бы очень разочарован.

– Он к этому привык, – возразила Грета, но никто ее не пожалел.

– Но у нас нет возможности… – Резкая боль взорвалась у меня в груди, и я согнулась: ноги меня не держали. Упала на пол, раскрыв рот в беззвучном крике; Хантер попытался поднять меня, но я сопротивлялась. Мне нужно было ощутить под собой землю, ухватиться за нее. – Уоррена снова пытают.

Грета ухмыльнулась.

– Тульпа понял, что вы меня разоблачили. Теперь его убьют… и все из-за нее!

Она указала на меня.

Уоррен кричал у меня в голове, боль терзала нас обоих, но ничего не исходило из моего рта. Потом тошнотворная спираль ввинчивалась все глубже и глубже внутрь меня, и я знала, что Уоррен, где бы он ни был, потерял сознание. Но это не остановило Аякса. Он рассмеялся, и этот смех отозвался в моем сознании. Подошва сапога саданула меня по почкам, меня вырвало, и Грета присоединилась к его смеху, когда моя челюсть треснула от последнего удара, хотя на самом деле меня никто не тронул. Я обрадовалась тому, что Уоррен без сознания, но содрогнулась от мысли, что он очнется.