Арончик

– Бабушка, а она была еврейкой?

– Да, Арончик, но не все еврейки такие красивые, как твоя мама. И вот снится ей сон: перед самым праздником Швуес вывела она на пастбище стадо коров, и одна тёлка, красная, не пришла с пастбища. Снится женщине, что встала она из-за праздничного стола, вся разодетая и в золоте, и пошла искать тёлку. И увидела она, что тёлка лежит мёртвая, а рядом с ней стоит их работник Василь, а в руке у него нож. И поняла женщина, что Василь убил тёлку. Проснулась она, подивилась своему сну, а потом всё произошло так, как ей приснилось, только ещё гораздо страшнее. Красная тёлка на самом деле не вернулась, Василь, работник, её убил и когда бедная женщина это увидела, Василь убил и её тоже.

– До смерти, бабушка, убил?

– Готеню, а как можно ещё убить? До смерти.

– А ты откуда узнала про сон, если Василь её до смерти убил?

– Так она мужу свой сон рассказала, а он когда вернулся из синагоги, увидел, что жены дома нет и пошёл на то самое место, про которое она ему рассказала. Там он и нашёл корову и жену.

– А что с Василём стало?

– А ничего. Как работал, так и работал. Никто, мой мальчик, кроме убитой и его мужа не знал про Василя, а правосудие, как ты знаешь, в сны не верит... Еврейская кровь, Арончик, дешевле воды...

ПРО БАРАНА.

– Ты знаешь, Арончик, что твой дед торговал лошадьми. Ехал он как-то ночью.

– Где ехал, бабушка?

– С базара ехал, кажется. Ехал он ехал, а вокруг темень такая, что хоть глаз выколи.

– А как это "хоть глаз выколи"?

– Так говорят, когда темно. Если выколоть глаз, сразу темень наступает. Закрой глаза. Темно?

– Темно.

– Вот и слушай дальше.

– Подожди, бабуля, а Буке темно? У него же глаза закрылись.

– Нет, мой мальчик, Буке светло. Когда человек умирает, вокруг него сначала темно, а потом свет ото всюду идёт. Яркий-яркий. Аж смотреть больно. Но он привыкает быстро и ему всегда светло. Но это если человек хороший. А Бука у нас хороший был, правда?

– Правда. Рассказывай дальше про деда.

– Едет он ночью, значит. Вдруг лошадь останавливается и фыркать начинает. Дед слез с повозки и видит, что на дороге лежит баран.

– Мёртвый?

– Дед тоже подумал, что мёртвый. Лежит и не шевелится. Взвалил он этого барана на телегу и поехал дальше. Но с дороги сбился и плутал всю ночь. Только под утро подъехал он к воротам дома. И как только остановился, чтобы ворота открыть, баран вдруг ожил и с криком соскочил с воза и был таков.

– А если бы не соскочил?

– Из него получилось бы отличное жаркое.

– Счастье, что соскочил, правда, бабушка?

– Правда, Арончик, правда...

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ЭКЗАМЕН

Арончику исполнилось семь лет. Что такое эти семь лет? Сейчас семилетние дети очень отличаются от семилетних детей того, довоенного времени. Они другие. Они - дети. В свои семь лет Арончик тоже был ребёнком. А вот теперь скажите: отпустит ли сейчас мама маленького семилетнего мальчика купаться на речку? В деревне отпустит. В городе - ни за что. И не спорьте: я, мама трёх парней, конкретно говорю вам - нет!

В один прекрасный день Арончик с ребятами пошёл купаться на речку. И совсем ничего, что погода стояла не по-летнему холодная и накрапливал дождик, пацаны, раздевшись догола, бросились в воду. Все, кроме Арончика, который в силу того, что много болел, на речку не бегал и совсем не умел плавать. Он, раздетый догола, так и простоял весь день на берегу, а когда пришёл домой, слёг. Но, что самое интересное, к тому времени жильцов прибавилось, и больной Арончик вынужден был лечь в одну кровать с мамой и братиком, который только недавно родился. Отболев, как положено, и по счастливой случайности не заразив никого, Арончик пошёл в школу. Его туда отвела бабушка Миндл. Но в школу записаться было совсем непросто - нужно было выдержать экзамен у директора школы Шейлока Абрамовича Гитермана.

Гитермана боялись все ученики школы. Он был строг, но справедлив и шалунам влетало от него по первое число. Нет, друзья мои, он не бил детей, не подумайте ничего плохого. Он просто говорил с шалунами, но говорил так, что желание шалить отпадало само собой на несколько дней или недель. Гитерман редко улыбался и от его мрачного пристального взгляда становилось не по себе даже самому успешному ученику школы.

Вот и сейчас, сидя за своим огромным столом, он пристально посмотрел сначала на бабушку Миндл, потом на Арончика, который весь сжался, и спросил:

– Ну-ка, Арончик, расскажи-ка мне о своей семье.

– Рассказывай!
– скомандовала бабушка Миндл

– У меня семья, - сказал Арончик и замолчал.

– Простите, уважаемый Арончик, я таки имею вас спросить: ви женаты?
– спросил Гитерман и ещё строже посмотрел на Арончика, прищурив глаз, над которым был шрам.

– Да, - промямлил мальчик.

– Балбес, разве ты женат?- вступила в разговор бабушка.

– Нет.

– А что же ты говоришь директору, что ты женат?

– Не знаю.

– Скажите мне, Арон, у вас есть брат или сестра?

– Есть. У меня два брата. Один мамку сосёт, второй на небе.

– А вы хотите учиться в школе?

– Не хочу.

– Арончик!
– вмешивается бабушка.
– Как же ты не хочешь? Ты же все эти дни только и говорил о том, что хочешь в школу?

– А теперь не хочу. Я боюсь его.

– Кого?

– Этого Гитермана. Это он детей по ночам ворует. Ты сама рассказывала?

Бабушка залилась краской.

– Разве ж я про него рассказывала? Я же про Гишермана рассказывала! Арончик, Шейлок Абрамович уважаемый человек! Он никогда не воровал никаких детей!

– Воровал. Ты ещё говорила, что он прячет их в подвале школы.

Шейлок Абрамович внимательно посмотрел на бабушку Миндл и улыбнулся. Улыбка получилась несколько зловещей из-за шрама над правой бровью. Потом он улыбнулся ещё раз и, заплакав, Арончик всем своим маленьким, болезненным тельцем прижался к бабушке, которая стояла красная, как рак.

Потом он потерял сознание, поскольку не совсем ещё отошёл от болезни.

Когда Арончик открыл глаза, он увидел испуганное лицо бабушки Миндл. Директора в кабинете не было.

Через неделю Арончик пришёл ещё раз и сдал этот проклятый экзамен, ибо вся деревня ходила по очереди в дом к Арончику и рассказывала замечательные истории о героическом прошлом Моисея Абрамовича Гитермана. Потом его повели в подвал школы, и показали, что никаких запертых учеников там нет. И вообще ничего в подвале школы нет, кроме пауков, которых Арончик совсем не боялся и старого хлама, состоящего из поломанных парт и таких же поломанных стульев.

Сказать, что Арончик любил учиться - скорее нет, чем да. Но он был хорошим, послушным мальчиком и очень старался. В младших классах он был вообще одним из лучших в силу своей усидчивости. Больше всего Арончик любил быть дома, тем более, что кроме братика появилась ещё и сестра.