Арсен Люпен против Херлока Шолмса

— Да, теперь остается лишь выяснить, почему развязка всех трех происшествий случилась на улице Клапейрон, 25, на авеню Анри-Мартен, 134, и в стенах замка Крозон. В этом все дело. Прочее лишь пустяки и детские загадки. А вы как думаете?

— Точно так же.

— В таком случае, господин Люпен, согласитесь, я прав, когда говорю, что через десять дней закончу работу.

— Через десять дней вам будет известна вся правда.

— А вас возьмут под стражу.

— Нет.

— Нет?

— Чтобы арестовать меня, нужно такое невероятное стечение обстоятельств, целый ряд настолько поразительных неудач, что я просто отказываюсь поверить в подобную возможность.

— Что неподвластно обстоятельствам и неудачам, может довершить воля и упорство одного человека, господин Люпен.

— Если только воля и упорство другого человека не возведут на его пути неодолимые преграды, господин Шолмс.

— Неодолимых преград не существует, господин Люпен.

Они обменялись пронизывающим, но в то же время открытым, спокойным и смелым взглядом. Лязгнули скрещенные мечи. Как будто раздался ясный звон.

— В добрый час, — воскликнул Люпен, — наконец-то! Достойный противник, редкая птица, сам Херлок Шолмс! Вот будет потеха!

— А вы не боитесь? — поинтересовался Вильсон.

— Почти боюсь, господин Вильсон, — ответил, поднимаясь, Люпен, — и в доказательство тому поспешу отдать приказ об отходе, а то как бы не оказаться в западне. Значит, десять дней, господин Шолмс?

— Десять. Сегодня воскресенье. Восьмого в среду все будет кончено.

— А я окажусь за решеткой?

— Вне всякого сомнения.

— Вот черт! А я так радовался спокойной жизни. Никаких неприятностей, дела идут на лад, к черту полицию… Так приятно было чувствовать вокруг себя всеобщую симпатию… Придется от всего этого отказаться. Что поделаешь, такова обратная сторона медали… После солнечной погоды — дождь… Прощайте, забавы! Привет!

— Поторопитесь, — посоветовал Вильсон, проявляя заботу о человеке, столь явно восхищавшемся Шолмсом, — не теряйте ни минуты.

— Ни минуты, господин Вильсон, вот только скажу, как я счастлив, что мы встретились. Как я завидую мэтру, у которого такой драгоценный помощник, как вы.

Они любезно распрощались, как противники, не испытывающие друг к другу никакой ненависти, но которым, однако, предназначено судьбой сражаться насмерть. И Люпен, схватив меня под руку, поволок из ресторана.

— Ну, что скажете, дорогой мой? Вот вам обед, все перипетии которого займут достойное место в ваших, посвященных мне, мемуарах.

Он прикрыл дверь ресторана и, сделав несколько шагов по улице, вновь остановился.

— Курить будете?

— Я не курю, да и вы тоже, если не ошибаюсь.

— Да, я тоже.

Прикурив, он помахал спичкой, гася огонь. Но тут же отшвырнул сигарету и побежал через дорогу навстречу двоим, как по сигналу появившимся из темноты. Все трое о чем-то посовещались, стоя на тротуаре, затем Люпен вернулся ко мне.

— Прошу прощения, этот чертов Шолмс задал мне задачу. Но клянусь, Люпен еще себя покажет! Увидит, плут, из какого я теста! До свидания. Замечательный Вильсон был прав, я не должен терять ни минуты.

И он быстро удалился.

Так закончился этот странный вечер, или, вернее, та его часть, в которой я принял участие. Потому что в последующие часы произошло еще много событий, которые мне впоследствии с помощью тех же самых участников обеда счастливо удалось восстановить во всех подробностях.

В тот момент, когда Люпен со мной прощался, Херлок Шолмс вынул свои часы и встал из-за стола.

— Без двадцати девять. В девять мне нужно встретиться на вокзале с графом и графиней де Крозон.

— В дорогу! — вскричал Вильсон, опрокинув один за другим два добрых стакана виски.

Они вышли на улицу.

— Вильсон, не вертите головой, возможно, за нами следят, будем вести себя так, будто нас это не касается. А скажите-ка, Вильсон, как ваше мнение: почему Люпен оказался тоже в ресторане?

Вильсон не колебался:

— Пришел поесть.

— Вильсон, чем дольше мы работаем вместе, тем я все больше убеждаюсь, что вы делаете успехи. Честное слово, удивительное наблюдение!

В темноте Вильсон даже покраснел от удовольствия. Шолмс продолжал:

— Конечно, чтобы поесть, но, вероятно, еще и для того, чтобы проверить, действительно ли я собираюсь в Крозон, как заявил в своем интервью Ганимар. Вот и поеду, пусть успокоится. Но, чтобы выиграть время, не поеду.

— А-а, — ничего не понимая, протянул Вильсон.

— Вы, мой друг, идите по этой улице, наймите экипаж, а лучше два или три. Потом возвращайтесь на вокзал за нашими чемоданами и оттуда галопом к «Елисейскому дворцу».

— А в «Елисейском дворце»?

— Спросите комнату и ляжете там спать. Будете крепко спать и ожидать моих указаний.

Вильсон, чрезвычайно гордый предназначенной ему важной ролью, отправился восвояси. Херлок Шолмс же взял билет и поехал к амьенскому экспрессу — там его уже ждали граф и графиня де Крозон.

Он ограничился лишь приветствием, раскурил вторую трубку и мирно устроился в коридоре.

Поезд тронулся. Минут через десять он подсел к графине и поинтересовался:

— Кольцо с вами, мадам?

— Да.

— Будьте добры, покажите мне его.

Он взял кольцо в руки и стал его рассматривать.

— Так я и думал, искусственно выращенный бриллиант.

— Искусственно выращенный?

— Это новый принцип, алмазную пыль подвергают воздействию огромных температур, происходит слияние, и вот вам готовый камень.

— Как! У меня же настоящий бриллиант!

— Ваш настоящий, но это не ваш.

— А где же мой?

— У Арсена Люпена.

— А этот?

— Этим заменили ваш и подсунули его во флакон господина Блейхена, где он и был обнаружен.

— Значит, это подделка?

— Именно подделка.

В смятении изумленная графиня не могла вымолвить ни слова, а тем временем ее муж недоверчиво разглядывал кольцо, поворачивая его во все стороны. Наконец она пролепетала:

— Как это возможно? Почему бы просто не украсть? И каким образом его все-таки взяли?