Арсений и Андрей Тарковские. Родословная как миф

В 1902 году сорокалетним вдовцом Александр Карлович венчается с Марией Даниловной. В архиве А.А. Тарковского (Пушкинский Дом) сохранилось несколько интересных документов. Свидетельство о браке 1902 года «поместного дворянина Александра Карловича Тарковского» с «домашней учительницей Марией Даниловной Рачковской». В семейном архиве А.А. Тарковского сохранилось «Свидетельство» (полный текст мы не приводим) в том, что «…госпоже Рачковской дозволено принять на себя звание домашней учительницы». Среди документов есть также «Удостоверение» в том, что Мария Даниловна Тарковская учительствовала беспрерывно в течение 20 лет – с 1883 по 1903 год. В Кишиневе в 1883–1886 годах, в Дубоссарах в 1886–1894 годах (частные уроки, подготовка к экзаменам) и шесть лет в елисаветградском училище Ламдена. Сохранилась фотография Марии Даниловны под зонтиком, в боа, одетой в согласии со столичной модой 1900 года.

В архиве Арсения Александровича сохранились письма обожаемого «дяди Саши» из Крыма с его рисунками и уже упоминаемый большой труд «Незатухающие колебания» о радиоволнах и радиосвязи. И письма и работа производят сильное впечатление. Интересно было бы сегодня показать гусевское исследование специалистам, но, когда держишь рукопись в руках, перелистываешь, читаешь, даже не понимая смысла, приводит в волнение эстетика чертежей и рисунков, самого почерка полковника Гусева. И не скажешь о нем лучше пятнадцатилетнего Асика (Арсения Тарковского), написавшего поздравление к 55-летию «дяди Саши»:

55 лет тому назад, дядя, ты в первый раз увидел свет.

55 лет тому назад начался восход твоей жизни, которую ты впоследствии отдал на служение делу просвещения народа. Имя твое должно стоять рядом с высшими именами, предтечами сверхчеловека, прокладывающими мост для его прохода.

И в этом и еще в сознании блага, приносимого тобою народу, высшая награда за громадный, свершенный тобою труд.

13-26 окт. 1922 г. Арсений Тарковский

«Сверхчеловек» – написал пятнадцатилетний мальчик. Гусев был идеальным человеком. Где романист, который написал бы документально-биографический роман об этих людях? Никто бы не поверил такой правде романа «о любви, о доблести, о славе».

Нет, решительно не похожа эта интеллигенция на «чеховскую». Не похожи ни женщины, ни мужчины. Не похожи в главном. Чеховское население провинции – «полуфабрикаты». Они ничего о себе не знают. Та большая елисаветградская семья прежде всего (и без исключения) образованна и творчески одаренна. Эти люди были сами и завершенной формой, и матрицей.

Они знали, чего хотят. Их поступки не расходились с убеждениями, а убеждения формулировались ясно и точно. В известном смысле Александр Карлович Тарковский настолько точно попадает под определение просвещенного, передового человека последней четверти XIX века, он так адекватен времени и самому себе, что может быть назван литературным героем своего времени.

После женитьбы на Марии Рачковской семья Тарковских переехала в дом на Александровской улице. Белый дом утопал в зелени улицы и собственного сада. Вещей и фотографий интерьеров не сохранилось, но мы знаем эту обстановку конца XIX – начала XX века – обстановку достаточности, уюта, мебели, обитой плюшем, окон с плюшевыми же занавесками, непременным, хорошо настроенным роялем, ломберными столами, простой светлой детской, строгим, без излишеств кабинетом-библиотекой, низкими лампами и идеальной чистотой.

В 1903 году 12 октября родился первенец Валерий, Валя, Валюшка. Александр Карлович и Мария Даниловна были уникальной семьей. Отныне главное, внутренне главное для Александра Карловича – семья, дети. Вся его страстная натура отдалась безостаточно любви к детям.

В архиве А.А. Тарковского сохранился поразительный документ. Царский «Манифест» 1905 года. На «Манифесте» надпись:

Моему сыну.

Дорогой ценой досталась желанная свобода. За нее твой отец заплатил долгой тюрьмой, ссылкой, разорением, расстроенным здоровьем и испорченной жизнью. Когда ты, сын мой, полноправным гражданином войдешь в жизнь, помни как завет, что первое благо есть свобода: и защищай ее, береги и не забывай, что… (далее слова неразборчивы) папе в борьбе из-за нее. Я измучился, исстрадался, но я счастлив сознанием, что ты, мой дорогой, второе поколение создателей народной воли.

А. Тарковский, 18 октября 1905 г.

Вале всего два года, но для него написано духовное завещание.

Валя по тому, что мы о нем знаем, был незаурядным явлением, выдающейся личностью с раннего детства. Род Тарковских, прорезавший толщу времени и культуры, пересекал порог XX столетия. В 1907 году 12 июля родился в семье Тарковских Арсений, Арсен, Асик, как называли его в семье. Фотографии детей, дивно одетых, холеных, напоминают детские фотографии Владимира Набокова. Так же, как елисаветградские женщины ни одеждой, ни внутренне не отличаются от столичных дам Петербурга, не отличаются и дети. Елисаветград, как мы писали выше, был провинцией, но не был провинциальным.

В архивной папке «Тарковские Арсений и Валерий» читаем: «В раннем детстве я читал очень мало и сказок в книгах не любил. У меня была няня, которая заменяла мне всякую книжку». Сохранилась фотография Арсения с няней. Мы снова возвращаемся к точке отправления всех наших поездов – к Арине Родионовне, к традиции. Историк Соловьев, вспоминая свое детство, пишет буквально теми же словами: «Все книги мне заменяла няня. Я готов был слушать ее бесконечно, особенно перед сном». Неторопливые наивные голоса, были, небылицы, «образы, встающие из трав».

Я учился траве, раскрывая тетрадь,И трава начинала как флейта звучать,Я ловил соответствие звука и цвета,И когда запевала свой гимн стрекоза,Меж зеленых лазов проходил, как комета,Я-то знал, что любая росинка – слеза.«Я учился траве…»

Мария Даниловна после рождения Валерия не работала, и все свое время и внимание отдавала детям. Спустя семьдесят лет отблески золотого сна детства возникают в стихах Арсения Тарковского.

Мария Даниловна воспитывала детей по самой передовой педагогической системе доктора Макса Фребеля. Он был чем-то вроде Спока наших дней. Согласно руководству Фребеля, всем детям до пяти лет полагалось носить девчоночьи платья, и наказывать повышением голоса, чуланом, линейкой по рукам категорически возбранялось. Никакого насилия над личностью.

«У детей должно быть золотое детство. У меня оно было… Меня очень любили. Мне на день рождения пекли воздушный пирог. Вы, наверное, даже не знаете, что это такое?… И прятали его в чулан. А я туда однажды пробрался и стал отщипывать корочку по кусочкам. Вошел папа, взял меня на руки и стал приговаривать: „Это у нас не Арсюша, это зайчик маленький…“ Я очень любил отца. И брата Валю» [13] .

13

Арсений Тарковский. Собр. соч., М., 1991, т. 2, с. 235.

Арсений часто писал о своем детстве, особенно, когда ему в жизни приходилось лихо, он нырял в глубокие теплые воды прошлого.

Оттуда возникал образ городского Казенного сада, где гуляли нарядные дамы с детьми, пили лимонад, ели мороженое.

…Я и ВаляСидим верхом на пушках у воротКазенный сад, где двухсотлетний дуб,Мороженщик, будка с лимонадомИ в синей раковине музыканты.Июнь сияет над Казенным садом,Труба бубнит, бьют в барабан, и флейтаСвистит, но слышно, как из-под подушки:В полбарабана, в полтрубы, в полфлейтыИ в четверть сна, в одну восьмую жизни.Мы оба(в летних шляпах на резинке,В сандалях, в матросках с якорями)Еще не знаем, кто из нас в живыхОстанется, кого из нас убьют,О судьбах наших нет еще и речи,Нас дома ждет парное молоко,И бабочки садятся к нам на плечи,И ласточки летают высоко.«Еще в ушах стоит и гром, и звон…»