Артем (Федор Сергеев)

На запрос социал-демократов в Государственной думе о Ленском расстреле царский министр внутренних дел Макаров заявил: «Так было и так будет!»

По всей России прокатились массовые политические забастовки: бастовало более 300 тысяч человек. По словам Владимира Ильича Ленина, «Ленский расстрел явился поводом к переходу революционного настроения масс в революционный подъем масс» [26] .

Некоторые члены Союза русских эмигрантов требовали немедленного возвращения в Россию и применения террора к палачам русских рабочих. В ответ на эти настроения выступивший на собрании союза Артем говорил:

26

В. И. Ленин, Соч., т. 18, стр. 86.

— Ленские расстрелы наиболее ярко показали, что главные палачи не в России, а в Лондоне, Париже, Нью-Йорке. Пойдите в музей Брисбена, и вы увидите модель самого большого самородка (золота) в мире, найденного в Сибири, на Лене, и отправленного на монетный двор в Лондон. Разве не мировые хищники были подстрекателями и требовали от царя и царских лакеев суровой и решительной расправы с осмелившимися поднять голову русскими рабочими? Возвращаясь в Россию и применяя не массовую борьбу, а террор, мы ничего не сделаем с мировыми хищниками и палачами. Мы должны развивать борьбу в мировом масштабе. Нам здесь нужна сплоченная организация, своя газета, в которой мы могли бы освещать такие события, как Ленский расстрел, газета может проникнуть ко всем товарищам, разбросанным по Австралии…

«Эхо Австралии»

В конце июня 1912 года труды Артема по выпуску в свет первой в Австралии русской газеты увенчались успехом. Работая грузчиком на пристани и одновременно в Союзе русских эмигрантов и в местной социалистической группе, Артем сделался также единственным работником «Эхо Австралии» — так назвали русскую газету в Брисбене. Он писал газету, вычитывал корректуру, рассылал номера подписчикам, вел переписку с корреспондентами. «Убийственно тяжело», — коротко говорил своим далеким друзьям Артем, а сам догружал себя еще переводом на русский язык с английского фундаментального труда Маркуса Кларка «История австралийской каторги». Это и была настоящая жизнь для Артема.

Вскоре Артему удалось часть работы! по газете передать специально подобранному для этого дела товарищу.

«Эхо Австралии» живо отзывалось на самые жгучие вопросы жизни. Изображаемые на полосах газеты неприкрашенные картины австралийской демократии, условий труда в «счастливой стране», описание классовых битв и осуждение политики «рабочего правительства», которое сделалось цепным псом австралийской буржуазии, — все это направление газеты послужило в итоге для властей основанием для ее закрытия. С этой целью «демократы» выволокли на свет и применили заплесневевший от времени закон 1836 года, изданный для каторжных поселений Австралии той далекой эпохи.

Артем спокойно воспринял запрет на выпуск «Эхо Австралии». Газета была переименована в «Жизнь рабочего» и продолжала прежнее революционное направление.

В Брисбене Артем сталкивался с различными людьми, которые имели самое фантастическое представление о России. Так, однажды в беседе с «почти» социалистом-учителем зашла речь о школьном образовании в Австралии и в России.

Артем сказал собеседнику, что русские дети в Брисбене боятся ходить в школу, потому что в австралийской школе бьют беспощадно. Австралийский учитель нашел это утверждение нелепым, считая, что палка совершенно необходима при воспитании ребенка.

Беседа эта велась в обществе нескольких австралийских рабочих. Артем, защищая свою точку зрения о роли телесных, наказаний в воспитании детей, сослался на свои школьные годы:

— Ни я, равно как и ни один из моих сотоварищей по реальному училищу, где я учился в детстве, никогда и ни разу ни одним из учителей не были ударены. У нас в России в школе, подобной той, в которой я учился, учитель, ударивший ребенка, был бы немедленно уволен со службы.

Слушавшие Артема австралийцы иронически переглядывались, всем своим поведением давали понять, что рассказ их русского друга считают, в лучшем случае, хвастовством с хорошими намерениями, желанием сказать доброе о своей родине.

Артем, заметив это недоверие к своим словам, заключил беседу едким замечанием:

— Ну, разве же не свободная страна для учителей эта Австралия, где они бьют малышей, сколько их душе угодно? И эти жестокость и невежество происходят через сто пятьдесят лет после Руссо.

Стачка газовых рабочих

Возможность принимать активное участие в общественной жизни страны, снова войти в строй борцов за социалистические идеалы преобразила Артема. Угнетенное состояние, в котором он находился в первые месяцы и годы вынужденного отрыва от любимого дела профессионала-революционера, уступило место душевному подъему. И чем больше сил отдавал Артем борьбе рабочего класса, тем жизнерадостнее становился.

«…У меня ведь тьма дел, — пишет он в 1913 году все той же Мечниковой. — Работаю я снова грузчиком на пристани. Лучше и легче, чем в лесу. Никогда сильно не занят, но никогда и не имею свободного времени. То работа, то деловые собрания, то агитационные. Три деловых собрания в неделю — в юнионе (профессиональном союзе. — Б. М.), в партии и в русской ассоциации; три митинга в неделю, а потом ведь приходится и работать по ночам…

Некогда читать, прямо несчастье. Писать еще кое-как находишь время, но читать некогда. Только и читаешь, что газеты. К тому же постоянно какая-нибудь сенсация, которая всего захватывает и не оставляет времени думать о чем-либо другом. Потом рефераты, которые приходится читать в нашем социалистическом клубе по-английски, прямо убивают меня. Говорить речь не то, что просто говорить. А когда приходится говорить три часа подряд — это совсем убийство. Тут уж надо быть артистом, чтобы не усыпить публику. Но англичане удивительно терпеливый народ…»

Рассказав друзьям в далекой России о том, куда ежедневно уходит время, Артем более подробно пишет о «сенсациях, которые всего захватывают и не оставляют времени думать о чем-либо другом». Легко можно догадаться, что здесь речь идет о классовых боях между рабочими и буржуазией в штате Квинсленд, активное участие в которых принимал Артем.

«Сенсация дня у нас сейчас — забастовка газовых рабочих в Сиднее. Там, видите ли, labour government (рабочее правительство); это «рабочее правительство» издало ряд законов о примирительном обязательном разбирательстве недоразумений между фабрикантами и рабочими и под страхом чуть ли не каторжных работ и колоссальных штрафов воспретило стачку. А стачка все же разыгралась. Против воли секретарей и правлений юнионов. Ни агитаторов-подстрекателей, ни вождей. Уговоры правительства ни к чему не привели. Бывшие вожди юнионов — министры (а значит, и члены парламента, которые стоят за ними) издали прокламацию к населению (то есть к бывшим своим врагам-предпринимателям и прочим) — поддержать их, дать штрейкбрехеров, поддержать законный порядок. Записались доктора, студенты, спортсмены; но рабочие других отраслей промышленности не хотят грузить угля для газового завода, смазочных масел… Пьяницы штрейкбрехеры не помогают…»

О том, что получилось, когда «чистая публика» пришла на газовый завод, чтобы работать вместо «ужасных» забастовщиков, Артем написал в своей корреспонденции в Соединенные Штаты, в Нью-Йорк, в русскую газету «Новый мир», которую редактировал старый уральский знакомый Артема «Назар» — Николай Никандрович Накоряков.

Собственный корреспондент Ф. Сергеев в «Письме из Австралии» 29 августа 1913 года писал:

«…Не знаю, как чувствовал себя этот сброд, когда он вступил в вонючий, отравленный газами двор газового завода. Может быть, они чувствовали себя новыми Наполеонами. Но мы знаем, как они возвращались обратно. Они работали там с комфортом: бутылки холодного лимонада и содовой воды, фрукты, чуть даже не кресла были заблаговременно запасены услужливой администрацией; ни один босс не гнал их в шею. Это было что-то вроде театрального представления. Один лорд-мэр (городской голова) с честью выдержал испытание, остальные падали в обморок, убегали. Двух сразу же вынесли без сознания и отправили в госпиталь. Лорд-мэр продержался четыре часа. Но больше не пошел. Он заявил, что если за эту адскую работу рабочим не платили 9 шиллингов (2 доллара), то им должны платить… Получился скандал на всю страну.

Всем этим высокопоставленным штрейкбрехерам на собственном опыте стало абсолютно ясно, что работа на газовом заводе — это не игра в лаун-теннис».

Стачка газовщиков была выиграна. «Рабочее правительство» Австралии, эта кучка предателей интересов своего класса, стало мишенью для насмешек я объектом серьезных обвинений со стороны всех слоев австралийского общества. Артем подводит итоги борьбы еще одного отряда австралийских рабочих за свои права:

«Уже не стачечники, а судья, отказавший им в прибавке, и правительство, из мухи сделавшее слона, оказались виноватыми в том, что общество было поставлено лицом к лицу перед опасностью одной из ужаснейших гражданских битв (слово «ужаснейших» Артем, естественно, приводит в ироническом смысле. — Б. М.). И закон (лучший в мире!!) против стачек оказался виноват. Экстренно созывают сессию парламента для его изменения. А стачечникам вместо колоссальных штрафов и каторги, которые им полагаются по закону, обещано полное удовлетворение их требований».