Артиллерия русской армии (1900-1917 гг.) Том 2

В Германии с 1916 г. ставший во главе верховного командования Гинденбург, учитывая огромное значение промышленности для ведения войны, перевел много рабочих из действующей армии на работу на наиболее важные заводы. Принятая «программа Гинденбурга» вызвала необходимость значительного расширения заводов и увеличения их производительности, а вместе с тем увеличения числа рабочих. Например, на главном сталелитейном заводе Круппа в Эссене число рабочих около 30 000 человек в 1914 г. возросло к 1918 г. до 97 000 человек, в том числе около 25 000 женщин [93] .

93

М. Шварте, Техника в мировой войне, Краткое извлечение, ГИЗ, 1927 г., стр. 72 — 78.

В России еще в период подготовки к войне число рабочих-специалистов было значительно сокращено даже на казенных военных заводах вследствие прекращения или сокращения некоторых видов производства и роспуска рабочих. Во время войны в России оскудение рынка рабочих-специалистов приняло угрожающие размеры, особенно после того, как целым рядом мобилизаций забирались в запасные батальоны, а оттуда на фронт не только заурядные рабочие-оружейники, но и квалифицированные специалисты. Все протесты ГАУ оставались без внимания. Между тем, как указывалось выше, производство военных изделий настолько сложно и тонко, что успешное его ведение под силу только особым специалистам, вырабатывающимся не скоро. Например, в лучших оружейных заводах это ремесло обращалось в наследственное, преемственно передававшееся из поколения в поколение. Так именно было в Туле, в Ижевске и в Сестрорецке; кроме этих гнезд настоящих оружейников, совершенствовавших наше ружейное дело, других, подобных им, больше нигде не было. И когда значительная часть их была взята в войска, — на заводах настал кризис, справиться с которым было трудно, так как освобождение от строевой службы- специалистов-рабочих, служащих в рядах войск, вызывало на практике большие осложнения; в этом вопросе сталкивались различные государственные интересы. С одной стороны, не могло быть никакого сомнения в том, что все рабочие-специалисты, служащие в рядах войск или могущие быть призванными, были, безусловно, необходимы заводам, особенно при увеличении ими производства. С другой стороны, освобождение всех без исключения рабочих-специалистов признавалось невозможным по причинам будто бы столь же чрезвычайного государственного характера.

Как видно из доклада начальника Генерального штаба генерала Беляева от 22 февраля (7 марта) 1915 г., военное ведомство «решительно не допускало возвращения на заводы и фабрики тех рабочих нижних чинов, которые уже попали в регулярные части войск». Мотивом к этому выставлялось якобы то «удручающее моральное впечатление, которое производило такое возвращение на товарищей этих нижних чинов, остающихся в строю» [94] .

И лишь в чрезвычайных случаях было решено делать исключение из этого правила, но тогда заводы, ходатайствующие о возвращении им рабочего, должны были сами указать ту войсковую часть, в которой он служит. Почти ничего не вышло из такого «великодушного» разрешения. При 4 — 6-недельном обучении новобранцев и ратников в составе запасных батальонов и распределении их затем в регулярные войска дежурными генералами фронта ни ГУГШ, ни местное начальство военных округов не имело никакой возможности получить какие-либо сведения о местонахождении того или иного рабочего. На практике же заводы большей частью сообщали только о том, куда направил воинский начальник данного рабочего, и не могли указать. в какой войсковой части он служит. Поэтому удовлетворение таких ходатайств, естественно, являлось редким исключением.

94

ЦГВИА, личный архив Барсукова. Отчет о деятельности особой распорядительной комиссии по артиллерийской части, стр. 12 и 13.

Другой категорией военнообязанных рабочих, освобождение которых от военной службы вызывало осложнение, были призывники. Как видно из письма начальника Главного штаба начальнику ГАУ от 18 февраля (3 марта) 1915 г., Главный штаб считал освобождение призывников недопустимым потому, что «молодые люди являлись в высшей степени желательным элементом для пополнения рядов войск и вряд ли могли обладать значительным опытом и быть незаменимыми специалистами на заводах».

Начальник ГАУ не мог согласиться с этим мнением, так как именно молодые люди, поступая на заводы задолго до призывного возраста, приобретали все необходимые навыки и являлись ко времени их призыва вполне опытными рабочими. Подыскать же взамен их новый контингент рабочих при настоящем положении вещей было чрезвычайно трудно. Поэтому начальник ГАУ предполагал дать всем рабочим, занятым выполнением заказов военного ведомства, отсрочку хоть до 1 октября 1915 г., на что последовало согласие военного министра. Но в дальнейшем этих отсрочек уже больше не давалось.

Что касается усиления администрации заводов, то по мере надобности удавалось, хоть и не очень легко, вызывать из строевых частей войск через ГУГШ прапорщиков из лиц, получивших высшее техническое образование, и прикомандировывать их к различным заводам.

Но кроме квалифицированных рабочих заводам в горячее военное время нехватало даже простых рабочих, особенно летом, когда из-за отлива рабочих на полевые работы приходилось умышленно сокращать производство [95] .

95

ЦГВИА, личный архив Барсукова. Показание генерала Кузьмина-Караваева верховной следственной комиссии, стр. 100–101.

ГАУ отдавало себе ясный отчет в опасности, угрожающей боевому снабжению армии при таком положении вещей, и вскоре после начала войны внесло в совет министров проект приведения казенных заводов на особое положение, считая их как бы мобилизованными. Проект этот рассматривал работу на заводах, изготовляющих предметы государственной обороны, как особую форму отбывания воинской повинности, предусматривал прикрепление рабочих к их заводам и устанавливал повышенную наказуемость за правонарушения промышленной жизни как в отношении рабочих, так и заводской администрации.

Однако совет министров признал этот проект несвоевременным.

В декабре 1914 г. начальник ГАУ вторично вошел в совет министров с тем же предложением. Совет министров вторично отклонил его. Между тем вредные последствия действия законоположений мирного времени давали себя чувствовать в неоднократных случаях внезапного ухода рабочих с казенных заводов.

Поэтому проект ГАУ был внесен в совет министров третий раз 22 февраля (7 марта) 1915 г. Однако совет министров окончательно отклонил это предложение.

ГАУ попрежнему оставалось бессильным перед такими фактами, как, например, уход сразу 3 000 человек на полевые работы с одного из оружейных заводов, единственного в России, изготовляющего ствольные и коробочные болванки (для всех заводов); 1 000 человек — с Сормовского завода, 700 человек с завода Посселя и т. д.

Наконец, в 1916 г., когда особенно резко обострился кризис недостатка рабочих и техников на заводах русской промышленности, мобилизованной на нужды армии, состоялось запоздалое распоряжение верховного командования (по представлению Упарта) об откомандировании из армии на заводы всех призванных специалистов-техников и квалифицированных рабочих и о предоставлении в довольно широких размерах отсрочек призыва в войска рабочим и служащим на заводах, мобилизованных для изготовления предметов боевого снабжения. Но в общем к 1917 г., до февральской революции, возвращено было на заводы из армии не более 6 500 рабочих, т. е. ничтожный процент от числа призванных в войска.

Опыт мировой войны подчеркнул, что тех работников науки и техники, инженеров, техников и квалифицированных рабочих, которые могут быть использованы в деле боевого снабжения, не следует призывать в войска действующей армии — и не только с военных заводов, но и с тех заводов, которые предполагается мобилизовать для нужд обороны. Их необходимо во время войны оставлять на своей научно-исследовательской работе и на производстве в промышленности, если их работа или производство имеют то или иное отношение к делу обороны, но предварительно, еще в довоенное время, основательно ознакомив их с соответственной их основной специальности отраслью военной техники.

С целью подготовки научных работников для нужд обороны следовало бы приблизить и связать между собой научную деятельность гражданских научно-исследовательских институтов с соответствующими по специальности военными научно-исследовательскими институтами, объединив научную деятельность всех этих институтов под общим руководством высшего центрального научного органа, основной задачей которого должно быть создание широкого научного базиса не только для промышленности и хозяйственного строительства страны, но и для нужд ее обороны. Центральный научный орган обороны должен охватывать научное исследование не только специальных вопросов военной техники, но и всех других разнообразных обширных вопросов военного искусства, военно-политических, военно-экономических, военно-исторических, военной стратегии и тактики, вопросов военного снабжения и подготовки страны к обороне вообще.

Что же касается профессионально-технической школы, подготавливающей специалистов в разных областях знания и техники, то она должна осветить значение каждой изучаемой специальности для военного дела и указать хотя бы главнейшие основы применения сообщаемых школой знаний в области обороны. Выпускаемые профессионально-технической школой квалифицированные силы должны быть так подготовлены, чтобы их работа в обширной, весьма сложной и крайне разнообразной области, обнимающей вопросы обороны, могла быть продуктивной и полезной для обороны с первого дня привлечения их к ней.