Артур Артузов

Вздохнув, доктор просто ответил:

– Совесть…

– Слушаю вас.

– Мне бы хотелось встретиться с председателем ВЧК.

– Это вполне возможно. Но мне нужно знать, по какому поводу вы добиваетесь такой встречи? Товарищ Дзержинский – чрезвычайно занятой человек. Может быть, я смогу быть вам полезным?

– Видите ли, я оказался в двусмысленном положении. С одной стороны, я – врач Окружной артиллерийской школы и не должен выносить, как говорится, сор из избы. С другой стороны… Словом, дело в том, что по слабости характера я позволил втянуть себя в сомнительную офицерскую организацию, выступающую против Советов.

– Вот как? – удивленно вскинул брови Артузов. – И что же это за организация?

Видимо, признание нелегко давалось сидящему перед чекистом военному.

– Организация офицерская, – с усилием выдавил он наконец, – действует в нашей артиллерийской и других школах. Совесть не позволяет мне молчать…

Артузов мягко заметил:

– В таком случае вы должны нам помочь ликвидировать организацию, которая выступает против народа, против советской власти. Кто ее возглавляет?

Доктор замялся:

– Я пришел к вам как на исповедь, а вы толкаете меня на это самое… На фискальство.

Артузов понимал собеседника: в то тревожное время подобные взгляды были типичны для определенной части интеллигенции, и переубедить доктора будет нелегко. Утешало одно: он, Артузов, имеет дело с порядочным человеком, искренне симпатизирующим советской власти. В конце концов, сообщение об организации в артиллерийской школе – уже конкретный факт, опираясь на который, можно работать.

– Так я пойду, – неожиданно заторопился доктор. Артузову необходимо было задержать его хотя бы на несколько минут. Может, он еще скажет что–нибудь важное?

– Вы же хотели встретиться с товарищем Дзержинским?

– Я предвижу, что он мне посоветует. Я так и поступлю, выйду из организации.

«Господи, – подумал Артузов, – святая простота! Он полагает, что его благородные коллеги–офицеры так и позволят ему добровольно уйти от них. Его же убьют!»

– В таком случае я вас не задерживаю и лишь хочу от имени ВЧК поблагодарить за то, что вы пришли к нам. Ваш приход я расцениваю как доверие к ВЧК со стороны интеллигентного человека. И еще вот что… От себя лично позволю дать совет: не стоит рассказывать сослуживцам о визите к нам и распространяться о своем выходе из организации.

В глазах доктора мелькнула растерянность, похоже, он понял обоснованность предупреждения. Артузов не был назойлив. Уговаривать доктора не стал, понимая, что тот больше ничего не расскажет. И все же Артур Христианович надеялся, что разбуженная совесть доктора, возникший в душе внутренний конфликт заставят его сделать следующий, более решительный шаг к установлению истины. А пока спасибо ему и за то, что сообщил об организации.

Доктор какое–то время нерешительно топтался на месте, потом надел фуражку и собрался выйти из кабинета. Но на пороге остановился в задумчивости.

«Терзается, – подумал Артузов, – что–то еще хочет сказать».

– Я вам все–таки советую встретиться с товарищем Дзержинским, – произнес он, рассчитывая, что с председателем ВЧК посетитель будет более откровенен.

Дзержинский принял доктора. В его кабинете военврач разговорился, весьма нелестно говорил об одном из руководителей организации:

– Играет в будущего диктатора Москвы, белая кость! Вроде бы невзначай и вне связи с контрреволюционной организацией военврач упомянул фамилии двух начальников окружных военных школ: артиллерийской – Миллера и маскировки – Сучкова. Дзержинский сделал вид, что он так и не понял, проговорился доктор случайно или назвал фамилии намеренно, но в такой форме, чтобы не выглядеть перед ним доносчиком.

В руках чекистов оказались уже вполне реальные имена – Миллер и Сучков. Начинать надо с Миллера. Как–никак в распоряжении начальника артиллерийской школы были не маскировочные средства, пускай и с многочисленной обслугой, а самые настоящие орудия с основательным запасом снарядов.

Не теряя времени, чекисты установили наблюдение за предателем. Они узнали, в частности, что недавно Миллер просил заместителя председателя Реввоенсовета республики Эфраима Склянского выделить для школы еще одну батарею скорострельных орудий, а ему лично – мотоцикл с коляской. РВС его просьбу пока не рассматривал. Узнав об этом, Дзержинский подумал: «А что, если дать ему этот мотоцикл, разумеется, с нашим водителем в придачу?»

Связались со Склянским, и тот отдал необходимое распоряжение. Вскоре перед начальником артиллерийской школы предстал красноармеец, облаченный в кожаные галифе, куртку и шлем с огромными очками–консервами. Из кожи были и сверкающие, словно начищенные ваксой, раструбы перчаток.

– По распоряжению Реввоенсовета красноармеец Сергей Кудеяр прибыл в ваше распоряжение! – отрапортовал он Миллеру.

(На самом деле водитель был оперработником ВЧК.)

Артузов уже знал, что Миллер – человек не очень большого ума, но непомерного честолюбия. Персональный мотоцикл с коляской – тогда большая редкость – для такого, как Миллер, прежде всего дело престижа. А когда речь идет о личном престиже, тут уж не до бдительности. Все выглядело настолько естественно, что не вызвало у Миллера никаких подозрений.

Кудеяр стал возить Миллера и быстро вошел к нему в доверие. Ездил начальник артиллерийской школы много – по всей Москве и пригородам. А водитель был безотказен, не жаловался на усталость, был в меру услужлив. Он аккуратно возил своего пассажира и запоминал адреса, где ему приходилось бывать вместе с начальником школы, лица и фамилии людей, с которыми тот встречался. В предельно короткий срок у ВЧК накопилось множество данных о связях Миллера.

Некоторые из ответственных работников ВЧК склонны были немедленно начать аресты наиболее активных офицеров, но председатель был против: аресты одиночек мало что дадут, надо разгромить белогвардейцев одним мощным ударом, нанесенным в благоприятный момент.

К этому времени военврач артиллерийской школы активно включился в чекистскую операцию, помог установить главных руководителей боевых групп Ходынского, Замоскворецкого и других районов, а также центрального штаба, находившегося в квартире Ступина.

Теперь Артузову необходимо было выяснить, каковы конкретные планы и намерения штаба. Для этого нужно было раздобыть штабные документы. Конечно, для проникновения чекистов в штаб требовалось время. И Артузов с разрешения Павлуновского решил «заглянуть» на квартиру Ступина сам.

На другой день Ступин сообщил своим друзьям:

– Кто–то побывал у меня дома, наверное, анархисты балуются. Вино искали, а его запас у меня давно иссяк. Слава богу, все документы целы.

Из документов штаба чекисты узнали планы белогвардейцев во всех деталях. В их руках оказалось даже подготовленное воззвание заговорщиков к населению с призывом не оказывать сопротивление деникинским войскам, арестовывать коммунистов.

ВЧК выявила все главные силы, которыми располагал штаб заговорщиков. Они сосредоточивались в трех военных школах. Кроме того, изрядное количество офицеров осело в некоторых районах Москвы.