Аруна

Размяв затёкшие плечи, подошла к костру, сняла крышку с казанка и помешала похлёбку ложкой из сейки. Качественная вещь, и такая приятная на ощупь.

Крупа выглядела готовой, мясо тоже прекрасно "расходилось" на волокна, оттого, убрав казанок на подставку, наполнила свою миску и с удовольствием принялась за еду, дуя и обжигаясь, но есть хотелось сильнее, чем ждать, пока остынет.

Утолив голод, сполоснула чашу, поднялась и, потянувшись так, что хрустнули кости, встряхнулась, подхватила два деревянных больших ведра, плоский, заострённый с одного края камень – он будет выполнять роль лопатки, направилась в обход селения к реке.

День был погожий, солнце сегодня пекло не так беспощадно, вяло плывущие по небу белоснежные кучевые облака прикрывали его лучи, погружая периодически землю в благословенную тень.

В этот раз завернула в другую сторону от места, где все спускались к реке, чтобы набрать ледяной воды. Взяла резко вправо. Спускалась к реке осторожно, практически не дыша, уж больно берега здесь были высокие и крутые.

Добравшись до Сольваны (с норвежского – серебряная вода), как называлась здесь эта могучая быстрая река, отделявшая земли орков от всего остального мира, опустила ведро на землю и внимательно огляделась. Рядом со склоном вероятность отыскать глину была гораздо выше. нежели подле реки.

– Здесь поищем, – кивнула сама себе, присела и вогнала импровизированную лопатку в землю. Сначала шло легко и просто, но чем глубже я зарывалась в землю, тем сложнее шло. Песок, ещё песок, мокрый песок, море песка, смесь песка и чего-то… и вот, ура! красивого, насыщенного красного цвета глина. Никогда не видела настолько яркого оттенка. Хотя, чего удивляюсь? всё же теперь я нахожусь в другом мире, возможно даже, что местные вещества обладают несколько иными свойствами. Тут же подумала, что эта глина может быть непригодна к обжигу. Взяла кусок в руки и размяла, мягкая, в меру податливая, не рыхлая. Довольная, как слон, наполнила вёдра наполовину, взялась за кожаные ручки и охнула: ремешки мигом врезались в ладони, причиняя боль и дискомфорт. Тяжёлая глина оказалась.

Сцепив зубы, двинулась мимо недавнего спуска, здесь мне не подняться, а я – дубовая башка, прикормившая жадную жабу, что не позволила мне часть сырья скинуть назад в яму, так и потащилась до пологого склона, где и ходили мои соплеменники к реке. Ума хватило всё же делать передышки. Как назло навстречу повстречалось дико много народа. Орчанки таращились мне вслед, разве что пальцем у виска не крутили.

Я же, упрямо выдвинув челюсть, гордо шла к своему шалашу и думала, о чём угодно, но не о том, что руки скоро отвалятся, вместе с поясницей.

В тот самый день, после ухода дядюшки Ансгара в лес, Райла сообщила, что Анс отдал принесённые поделки вождю Визэру совершенно безвозмездно. А взамен попросил лишь одного – не трогать нашу маленькую семью. Он и раньше просил о том же, и нас в принципе не трогали, а то, что детишки, развлекаясь, издеваются над Аруной – так-то ж дети, невместно взрослым вмешиваться в их игры. Гады такие!

Дотащившись до дома, устало опустила вёдра с глиной и со стоном присела подле них.

– Фух! Надо отговорить Райлу от походов за кариллой, а то до морковкиного заговенья буду таскать глину до нашего шалаша, мне точно нужен помощник, – негромко устало прошептала я и растянулась на прогретой солнцем земле. Как же хорошо! Тянущая боль в районе поясницы чуть отпустила, руки, правда, продолжали ныть, ладони гореть, но всё это ерунда, впереди столько работы, что жалеть себя просто нет времени. И желания. Цель выжить зимой и желательно в тепле и уюте.

Глава 10

– Мама, – обратилась я к Райле, наворачивая кашу с кусочками прыгуна. Мясо у него было жёстким и каким-то странным на вкус, но вполне съедобным, а самое главное питательным и утоляющим голод. – Инджибджорг. Кто она?

– Я видела её сегодня, когда мы вышли из леса, – кивнула женщина, отставляя свою миску. – Она сказала, что заказала тебе большие корзины. Инджибджорг родом из нашего стойбища, но не живёт здесь постоянно. Она ходун.

– Кто? – слово заставило меня усмехнуться, уж больно смешно оно звучало.

– Ходун. Она ходит между селениями орков, торгует, обменивает. Но чаще нанимается в охранницы к человеческим купцам, что имеют дела с орками. И ещё чаще ходит в тёмную часть Великого леса с отрядами искателей редких растений и животных.

– И поэтому ей нужна тара внушительных размеров, – догадалась я. – Она поставила передо мной странную задачу – корзина должна выдерживать мой вес.

Райла задумчиво пригладила свои волосы, посмотрела в лес, а потом ответила:

– Можно смолой покрыть, она твердеет так, что сломать тяжело, но находится в тёмной части леса. За кариллой мы туда пойдём только через неделю.

– Мама, а ты грамоте обучена, так ведь? – не удержалась, спросила я.

– Да, – кивнула орчанка удивлённо и тут же, словно вспомнив важное, добавила: – Всё забываю, что ты ничего не помнишь. И тебя учила.

– А все ли такие грамотные? – не унималась я.

– Нет, вождь, его семья точно умеют читать и считать, а вот остальные, разве что счёту элементарному обучены. Почему спрашиваешь?

– Мама, ты ведь родом не из этих мест? – пошла я ва-банк, отвечая вопросом на вопрос.

Райла вздохнула, подумала немного, а потом заговорила:

– Моя мама, твоя бабушка, с торговым караваном отправилась в город, в тот год было собрано много отменной пушнины, родичи спешили сбыть её по лучшей цене. По пути на них напали разбойники и вырезали практически всех. Но подоспел патруль, чистивший дороги от голодных людских крестьян и бандитов, сбившихся в шайки. Мама была беременна, она погибла, а меня вынули из её чрева, и я выжила.

На мои расширившиеся от удивления глаза она вздохнула, всё правильно поняв:

– Орчанки выносливы, поэтому на сносях ты или нет, никого не волнует. Никогда. И в путь она пошла, потому что требовались рабочие руки… В общем, меня забрал к себе барон Крон. Человек. Неплохой, в целом. Я жила на его кухне. Меня не обижали даже. Как подросла и могла выполнять поручения, была подай-принеси, затем убери, вымой, потом почисти-накроши. Так и выросла. И однажды, делая покупки на рынке, встретила твоего отца. Не знаю, чем я ему глянулась. Но во второй свой приезд он предложил мне стать его женой. Я согласилась. Рол оказался хорошим орком и мужем, – вздохнула она, беря чашу с циновки и снова приступая к еде. – Да только так и не прижилась я в его племени. Я другая, и взгляды у меня иные. Чужая.

– А почему не вернулась в человеческий город? – любопытство мой порок.

– Не знаю, – пожала та плечами. – Да и куда там возвращаться? Старый барон умер уже, новый обязательно позовёт в свою кровать, не хочу, – тряхнула она свалявшимися волосами. Я поморщилась, глядя на это зрелище.

Доев последнюю ложку, отложила миску и, собравшись с духом, заговорила. Речь готовила весь день, тянуть больше не было смысла:

– Мама, я думала. Очень много. Видишь эти камни? Ты не спрашиваешь, зачем они здесь. Ты даже не спросила зачем мне вот эта жидкая грязь. И я благодарна тебе за молчаливую поддержку. Но и взоры твои печальные тоже замечаю. Я не сошла с ума. Всё это я собрала с одной единственной целью – построить печь. Если ты жила в доме человека, там на кухне точно были печи.

Женщина медленно кивнула, молча глядя на приличное количество принесённых мной каменюк и два полных ведра с глиной.

– Но откуда ты знаешь, как её сделать? – спросила она, не удержавшись.

Как можно более беспечно пожала плечами:

– Откуда-то в моей голове возникают картинки, подсказывая, что и как нужно делать. И мне нужна помощь. Одна я не справлюсь. Как мы выживали все эти зимы без отца?

– Ты часто болела, – последовал закономерный ответ, – я грела камни в костре и тащила в шалаш, чтобы тебе было тепло.