Арзюри. Книга 2. Данк

* * *

В лагерь они отправились после заката. Было довольно светло, сразу две луны освещали им путь, да и дорога была хорошо утоптанной, не собьешься.

Лиз, Химик и Телиг шли с ними до верхнего лагеря, а в нижний вместе с Вадимом отправилась только Магда. Навстречу высыпала куча народу из обоих лагерей. Приветствовали новичка, спрашивали как там на Земле, как поживает Ваади, интересовались, удалось ли выполнить их заказы…

От обилия вопросов, на которые он не знал ответов, от дружелюбной, но странной обстановки, когда его принимали за своего, но при этом вежливо давали понять, что он здесь чужак, Вадима спасла палатка. Та, в которой раньше жил Ваади, а теперь вот придется жить ему. Палатка долго стояла пустой. Как Ваади отправился на плоте вниз по реке, так больше и не возвращался — обратно в лагерь доставили калеку с парализованными ногами, которому гораздо комфортнее было жить в пещерном лазарете.

Вадим уже знал, что личного имущества здесь практически ни у кого нет. Слишком много людей погибает и мало кому хочется, чтобы после смерти в их вещах копались чужие. Да и держать в палатках весь свой скарб, если честно, не слишком удобно. Поэтому вещи уносят на склад и берут по мере необходимости. Так что, Вадим ожидал увидеть пустую палатку. Но чуть ли не впервые за этот день у него возник повод для тихой радости.

Палатка была просторной — в свои походы он брал куда меньшую. Огромный навес перед входом, просторный холл, в котором были только туристский столик и два пенька.

Слева находилась спальня — кровать из досок, лежащих на четырех пеньках, сверху — тонкий самонадувающийся матрац, одеяло и небольшая подушка. Интерьер завершали высокая этажерка и табуретка, как и кровать, явно сделанная из местной древесины. Освещалось все маленькими экономными лампочками на солнечных батареях — целую коробку их он видел среди вещей в своем хогане. На полу лежал плетеный коврик с иероглифами по краям — вероятно творение Ико, погибшей подруги двойника. Вполне уютно.

Вторая комната немного разочаровала. Почему-то думалось, что здесь должен располагаться кабинет, на деле же, что-то вроде гостиной — циновка на полу, низенький брезентовый столик и несколько раскиданных по углам подушек.

«Чайные церемонии он тут проводил, что ли? — удивленно подумал Вадим. — Придется все переделать. У архитектора должен быть свой кабинет!»

Вернувшись в спальню, он заправил постель, вынул из кармана и подвесил на этажерку мягкий брелок-талисман. На полке лежал тоненький блокнотик. Вадим раскрыл его, надеясь, что увидит записи своего двойника. Нет, ни строчки.

Тогда Вадим взял лежавший там же карандаш и написал:

«1 день на Арзюри. Прибыл.

План:

1) Физподготовка.

2) Надо понять, как тут все устроено.

3) Как добиться того, чтобы меня не путали с двойником (хотя он — это я!!!)?»

Все-таки странный этот Ваади. Ну почему он подумал о нижнем белье, просторных штанах, пуловере и ветровке, а карманы оставил пустыми? Ни бритвы, ни зубной щетки. Спасибо, хоть этажерке за письменные принадлежности.

Внезапно Вадим почувствовал, что засыпает. Слишком много физической нагрузки и информации для человека, который еще вчера наслаждался жизнью на берегу Красного моря. Но не тут-то было. Над лагерем и рекой разнесся гулкий удар гонга. Послышалась веселая перекличка голосов.

Вадим напрягся. Что это? Тревога? Общий сбор?

— Тук-тук. Эй, новичок, выползай на ужин. Ты пока в первой смене! В палатку ворвалась женщина в короткой юбке и майке.

— Эээ… я… сейчас…

Женщина весело махнула ему рукой, приглашая следовать за собой, и выскочила наружу.

Глава 3. Первая идея

Женщина, которая позвала Вадима на ужин, коротко представилась: «Тея», а затем повела его «есть и знакомиться».

— Ты пока будешь за центральным столом, но не больше двух недель. Далее сам выберешьсебе компанию. Если не выберешь, откатишься к лентяям, которые могут поесть только после того, как все разойдутся.

Столовая представляла собой поставленные вдоль берега в один ряд три длинных стола, над которыми был натянут единый тент. С обеих сторон вдоль столов располагались такие же длинные узкие скамьи — чтобы сесть за стол, приходилось через них перелезать. Между центральным столом и рекой раскинулась кухня со столами выдачи.

Не успели они усесться, новичку начали рассказывать про жизнь на Арзюри. Ну, как он понял из объяснений — что-то среднее между первобытно-общинным строем и коммунизмом.

Все население предгорий жило двумя самоуправляемыми общинами — в нижнем и верхнем лагере. Никаких вождей и предводителей не было. Люди сами объединялись в отряды, которые занимались сбором плодов, борьбой с растениями, приготовлением пищи и другими делами, позволяющими сообществу выжить. Многие отряды формировались на один-два дня, почти ежедневно возникали новые проекты и идеи. Препятствием для их осуществления были только общие для колонистов неотложные и обязательные дела.

Поэтому и коммунизм здесь был относительным. Жизненно необходимый минимум получали все. Келья в Пещере или палатка в одном из лагерей. Возможность ежедневно питаться, пусть и не в общей компании. Получать мыло, постельное белье и одежду. Ну и еще кое-что по мелочи. В общем, как и все остальные. Но вот с дефицитными ресурсами — гораздо сложнее. Получить спальный мешок, надувной матрац или одеяло, фонарики и батарейки к ним, новую зубную щетку взамен утонувшей или растрепавшейся было практически невозможно. Такие вещи могли доставить только с Земли, но вновь прибывающие редко запасались нужным здесь инвентарем, а при кратковременных экскурсиях на родину (которые случались далеко не каждый день), хоганы путешественников забивались примерно также плотно, как хоган Вадима — в первую очередь тем, что было важнее для колонии.

Гораздо серьезнее было то, что участвовать в жизни поселения — травить байки у костра, готовить еду, улучшать лагерный быт, да хотя бы просто пообщаться с другими колонистами — лентяям было почти невозможно. Нет, никто не запрещал. Но и не поощрял. Изгои (в обиходе их звали лентяями, что было не всегда верно) были окружены словно пеленой отчуждения. Бойкот — очень точное слово, которое большинство молодых землян и не слышали до этого никогда, а тут вот пришлось столкнуться.

Что удивительно, между собой изгои практически не общались — презирали друг друга. Но выжить на агрессивной планете в одиночку крайне сложно, а потому, не участвуя в опасных походах, гибли они гораздо чаще.

— Вы так активно убеждаете меня в том, что быть лентяем плохо… Я даже теряюсь. Если вы говорите это мне, то в жизни своей никогда не был лентяем. И не верю, что лентяем был мой двойник. Или был?

— Да нет, конечно, не был.

— Тогда зачем?

— А мы всех сразу предупреждаем, чтобы не питали иллюзий.

Все собравшиеся за столом добродушно засмеялись.

— Тогда лучше скажите, этих лентяев у вас много?

Смех смолк. Вадиму показалось, что на некоторых лицах проявилось вдруг даже чувство вины.

— Вообще-то довольно много. Они к общинам почти не присоединяются, так что в целом тринадцать человек.

— Это много? Сколько же здесь всего народу?

— Сейчас двести два. То есть почти часть населения, если детей исключить — лентяи. Это много, очень много.

— Поэтому вы меня и начали запугивать?

— Да не то что бы запугивать… Цифра довольно постоянная, семь-десять процентов лентяев во все времена бывало. Просто гибнет у них восемь из десяти. Не проживают даже одного трехлетнего цикла…