Асгард Возрожденный

– Ты служишь Хедину, именуемому ещё «Познавший Тьму»?

– Да, – безразлично сказал Ульвейн. Во всяком случае, именно таким – равнодушным и безразличным – был его голос.

– Как давно?

– Много-много лет. Мы, эльфы, живём долго. Сколько служу Хедину – не считал.

– Почему ты служил ему?

– Потому что был счастлив на его службе.

– Счастлив служить? Быть прислугой? Не похоже на гордых эльфов.

– Счастлив, – повторил Ульвейн.

– Предположим, – сказал голос. – Что ты делал на службе Познавшего?

– Хранил покой Упорядоченного.

– Каким же образом?

– Разил тех, кто пытался корыстно нарушить Равновесие.

– То есть тех, кто пытался жить своим умом, кто пытался быть себе хозяином? Кто не слушал никаких богов и не воздавал никому хвалы?

– Можно и так сказать. – Ульвейн оставался равнодушен и, похоже, совершенно не запирался.

– Слышал ли ты о Восстании Безумных Богов?

– Разумеется. И не только слышал. По приказу Хедина, Познавшего Тьму, был с теми, кто положил ему конец.

Короткая пауза.

– Я думал, ты станешь всё отрицать.

– Аэтерос учит нас, что правда всегда одолеет и возьмёт верх.

– Даже в плену, в руках врага? Тогда ваш Аэтерос просто глуп.

– Говори что хочешь, вопрошатель. Но пока что Аэтерос оказывался всегда прав.

– Допустим, – ядовито сказал голос. – Но что же вы сделали с так называемыми Безумными Богами?

– Перебили их всех, – ровно и спокойно ответил Ульвейн. – По делам их судили их, и нашли их виновными. Кто-то из них погиб в бою. Кого-то казнили, я слышал.

– А ты сам? – перебил голос. – Казнил самолично кого-то из этих ужасных преступников?

– Нет, не пришлось. Но, когда шёл на штурм – убивал. И не одного.

– Почему же ваш Хедин отдал такой приказ? Чем они были опасны, эти Безумные Боги?

– Тем, что были безумны. Тем, что убивали направо и налево, приносили массу народа в жертву. Магия Крови в самом жутком виде. Их надо было остановить.

– Понятно, – ядовито сказал голос. – Вы перебили дерзких первопроходцев, что огромной ценой пытались найти выход в… впрочем, ты, цепной пёс Хедина, этого всё равно не поймёшь.

– Может, и пойму. – Ульвейн попытался пожать плечами; не получилось – незримые путы держали крепко. Он только и мог сказать, что лежит на чём-то жёстком, но на пыточную камеру это всё же не слишком походило.

– Потом, – жёстко сказал голос. – Всё потом. Так, значит, Безумных Богов вы перебили?

– Перебили, – легко подтвердил Ульвейн.

– И это говорит эльф! – не сдержался допрашивающий. – Раса, что всегда первой шла за окоём! Кто ставил знание превыше всего! Кто лучше кого бы то ни было знал, что новое – бесценно!

– Быть может, – согласился Ульвейн.

– А раз «быть может», говори дальше. Расскажи об армии Познавшего Тьму. Как она велика, сколько в ней просто бойцов, сколько магов, какие заклятия в ходу. Говори, да без утайки!

– Ты видел, наверное, как сражались мы с другом. Вот так же бьётся и вся армия Познавшего Тьму. А как она велика… если ты, вопрошающий, сумел подвести тёмную пуповину под сам Источник Мимира, то, наверное, тебе ведомо и сколько бойцов у нашего Аэтероса.

– Ведомо, – согласился голос из-за пелены слепящего света. – Но хочу услышать твой ответ. Хочу понять, насколько он правдив.

– Примерно три тысячи, – беспечно сказал Ульвейн. – Чуть больше, чуть меньше – не знаю. Отряды ходят сами по себе, и зачастую ты не знаешь в лицо остальных учеников.

– Гм… Ты откровенен, ученик Хедина. Откровенен со своими пленителями. Почему?

– Аэтеросу не повредит правда.

– Ты действительно так думаешь? Похвально, похвально… и очень полезно – для нас и нашего дела.

– Едва ли, – не стал дожидаться вопроса Ульвейн. – Аэтерос дал нам боевую магию, но о его собственных силах или их пределах никто ничего не знает. В это он нас не посвящал.

– Как же, станет он, – насмешливо перебил допрашивающий. – Но ты всё равно расскажешь мне о Познавшем Тьму всё, что знаешь. Какой он. Как говорит, что говорит, во что верят следующие за ним. Ты расска…

– Расскажу, – спокойно ответил Ульвейн. – Правда не повредит Аэтеросу.

Голос умолк на время.

– Ты озадачиваешь меня, – признался он вдруг. – Я ожидал, что такого редкостного пленника придётся вскрывать, ломать, как замок на старом сундуке, а вместо этого ты болтаешь, словно подавальщица в портовой таверне. Остальные слуги именуемого тобой Аэтеросом столь же разговорчивы?

– Кто-то из них скорее умрёт, чем заговорит. Но это потому, что они мало верят в Аэтероса. Потому что считают его… обычным волшебником, только сильнее других. Что их слова могут… причинить ему вред.

– Ка-ак интересно, – без тени иронии или сарказма сказал голос после некоторого молчания. – Ты удивил меня вторично, эльф.

– Я верую в Аэтероса. Ничто, мной сказанное, не сможет помешать его триумфу, его конечной победе. Вчерашние враги падут на колени, рыдая и раскаиваясь, станут умолять его о прощении…

– И многие из Безумных Богов поступили так? – перебил допрашивающий.

– Немало. – Ульвейн вновь постарался пожать плечами.

– Кажется, ты начинаешь лгать и изворачиваться, эльф. Они были все перебиты, разве не это ты сказал мне ранее?

– Разумеется. Те, кто не сумел победить безумие своей якобы «божественности», прекратили быть. Но те, кто излечился, – они тоже прекратили быть Безумными Богами, сделавшись кем-то иным. Так что я не солгал тебе, безымянный. Безумных Богов не стало, они были перебиты. Но я не говорил, что каждый из них был лишён существования.

– Ловко выкрутился, – усмехнулся допрашивающий. – Ну ладно, говори дальше. Скажи теперь…

– Пусть ответит, – резко перебил вдруг новый голос, ниже и яростнее первого. – Пусть ответит, чем они…

– Брат! – не менее резко перебил первый из допрашивавших. – Брат, дай мне закончить. И тогда… – Он внезапно перешёл на совершенно иной язык, сильный и звучный, чем-то напоминавший праэльфийский, но куда сложнее, прихотливее, изощрённее.

Ульвейн сохранял бесстрастное и равнодушное выражение. В лице его ничего не дрогнуло – но внутри он позволил себе улыбнуться.