Аспекты практики

Идея внимательности к уму состоит в том, чтобы замедлить это пульсирование, эти прыжки вперед и назад. Нам надобно уяснить тот факт, что мы не являемся необычайными умственными акробатами; мы совсем не обладаем хорошим обучением; но даже и необыкновенно хорошо обученный ум не смог бы справиться с таким множеством вещей одновременно — не смог бы справиться даже с двумя. А поскольку вещи очень просты и непосредственны, мы способны сосредоточиваться лишь на одной вещи за раз, осознавать лишь одну вещь, быть внимательными лишь к одной вещи. Эта заостренность, это неприкрытое внимание как будто оказывается главным пунктом.

Необходимо все время пользоваться этой логикой и понять, что даже неприкрытое внимание к тому, что мы делаем, оказывается невозможным. Если вы обладаете неприкрытым вниманием к тому, что делаете, у вас имеется две личности. Одна личность и есть это обнаженное внимание; а вторая делает дело. Подлинное неприкрытое внимание означает, что мы внезапно оказываемся здесь. Вы не обладаете неприкрытым вниманием по отношению к тому, что вы делаете; вы невнимательны к тому, что делаете. Это невозможно. Внимательность — это действие, а также переживание, совершающиеся в одно и то же время. Очевидно, у вас в самом начале, когда вы еще не вступили в подлинную внимательность, может существовать какое-то отношение; вы можете желать быть внимательными, желать подчиниться, дисциплинировать себя: и это будет проявлением некоторой двойственности. Но затем вы делаете нечто, просто делаете нечто. Это подобно знаменитому изречению дзэн:" Когда я ем, я ем; когда я сплю, я сплю". Вы просто делаете дело — абсолютно ничего не подразумевая при этом, не вкладывая в действие даже внимательности. Когда вы начинаете чувствовать связь со внимательностью, вы начинаете раскалываться. Тогда вы оказываетесь перед собственным сопротивлением, тогда вас начинают беспокоить, явственно атаковать сотни других вещей. Попытки быть внимательными, преднамеренно глядя на себя, включают слишком большую часть наблюдателя. Тогда мы утратили простоту одиночного выстрела.

Глава 7. Вопросы и ответы

Вопрос: Я не понимаю, как действует «семе».

Ответ: Как мы сказали, понятие «семе» эквивалентно уму. Но вместо того, чтобы пользоваться еловом «ум» в качестве существительного, может оказаться более полезным считать это понятие глаголом, например, «знать что-то», — скажем, «знать свое дело». «Семе» представляет собой активный процесс, потому что мы не в состоянии обладать умом без объекта ума. Ум и его объект представляют собой единый процесс; ум функционирует только по отношению к некоторой точке отсчета. Иными словами, вы не можете ничего увидеть в темноте. Функция зрения состоит в том, чтобы видеть нечто, не являющееся темнотой, какой-то объект, видимый при свете. Точно так же функция ума состоит в том, чтобы иметь точку отсчета, такой сравнительный нулевой пункт, который будет пережит умом; а это происходит как раз в данный момент в действительности, повсюду.

Вопросы: Я хотел бы знать, не можете ли вы сказать немного больше о том как ум, или мышление, создает мир. Не говорите ли вы о творении в том смысле, что если мы невнимательны к миру, мира не существует? Я чувствую, что вы говорите что-то еще, кроме этого.

Ринпоче: Видите ли, ум — это весьма простое восприятие; он может существовать только за счет «другого». Иначе он умирает с голоду.

Вопрос: Вы хотите сказать, что ум может существовать только за счет вещей за его пределами?

Ринпоче: Верно. Но существует также и другая возможность: ум способен уйти в этом направлении слишком далеко. Он может пребывать и в одиночестве за счет самого себя —без проекции какой-либо относительной точки отсчета. Таким образом он оказывается в полной изоляции. С другой стороны, ум не в состоянии функционировать, когда он чересчур загроможден проекциями: в этом случае он утрачивает свою точку отсчета. Следовательно, уму необходимо сохранить некоторое равновесие. Начнем с того, что ум ищет способа обеспечить свое существование, ищет себе сотоварища, друга; и он создает мир. Но когда он начинает получать слишком многое — чересчур много связей, слишком много мира, — он отвергает это, создает в каком-либо месте небольшое убежище и сражается за него зубами и когтями, чтобы сохранить свое существование. Иногда ум терпит неудачу в этой игре; тогда он перестает быть умом, становится психопатическим, полностью безумным. Как мы говорим об этом, вы «теряете разум», т.е. вы полностью загромождены проекцией мира в целом и не способны функционировать даже на обычном логическом уровне. Такой психоз имеет своим результатом одну из двух крайностей: или переполненность проекциями, или, с другой стороны, отсутствие какого бы то ни было материала для работы ума. Так что ум может существовать только в случае невроза, вызванного нарушением сравнительной ориентировки, а не в случае психоза. Достигнув психотического уровня, ум перестает функционировать как таковой; он становится чем-то другим, чем-то ядовитым.

Вопрос: Как же, согласно этой модели, может практика медитации воздействовать на взаимоотношения между умом и миром, с которым сражается этот ум?

Ринпоче: Цель практики медитации — это старания спастись от психоза.

Вопрос: Но все же вы сохраняете мир? Я хочу сказать: вы все-таки сохраняете в качестве основы невротическое состояние?

Ринпоче: Нет, это не обязательно. Существует другой, альтернативный ум, который не нуждается в невротическом мире. Именно здесь вступает в действие идея просветления. Просветленный ум идет дальше и дальше, выходит за пределы вопросов относительной ориентировки. Ему не приходится поддерживать связь с этим миром; он достигает такого пункта, где ему нет более нужды заострять себя на этом невротическом мире. Есть другой уровень переживания, который также обладает своей точкой отсчета; но там отсчет производится с гораздо большей точностью. В таком случае это точка отсчета без требования; она не нуждается в дальнейших точках отсчета. Это называется отсутствием двойственности. Существует действительная возможность развития на более высоком уровне двойственности; такое развитие не заключает в себе двойственного подхода, как такового; и это называется отсутствием двойственности. Это не значит, что вы растворяетесь в мире или мир становится вами. Тут нет речи о единстве; здесь скорее возникает вопрос о нулевом состоянии.

Вопрос: Ринпоче, каким образом понятие ума, о котором вы говорили, связывается с понятием "я" и стратегией сохранения "я"?

Ринпоче: Ум, как мы сказали об этом, и есть "я". "Я" может сохранять существование лишь в соотношении с точкой отсчета, а не само по себе. Однако я стараюсь представить все дело в самом простом виде и связать его непосредственно с практикой медитации. Если мы думаем, что практика медитации занята работой с нашим "я", это звучит как преувеличение; тогда как если мы просто работаем с умом, это занятие будет для нас действительным, подлинным. Для того, чтобы пробудиться утром, вам надо знать, что это утро; снаружи становится светло, и вы пробуждаетесь. Эти простые вещи являются элементарным примером глубинного "я". "Я" существует и усиливается за счет точек отсчета. Таким образом «семе» — это "я"; да, это "я".

Вопрос: Вы говорили о том, что ум связан только со внешними элементами. А как вы считаете, верно ли это, когда ум функционирует в чисто интеллектуальной сфере, или когда воображение создает, так сказать, свой собственный объект?

Ринпоче: Это тоже внешние элементы.

Вопрос: Но ведь здесь не может быть ничего внешнего. Вы можете находиться в затемненном помещении и воображать, например, что слушаете симфонию, а она будет существовать только в вашем уме.

Ринпоче: Разумеется. Но и это будет внешним фактором. Кажется, в этом все дело. Может быть, и вы в действительности разговариваете не со мной; может быть, вы находитесь в темной комнате и говорите со своей версией меня. В какой-то мере физическая, видимая ситуация — это не такой уж важный фактор. Любой умственный объект, любое умственное содержание считается внешним явлением.

Вопрос: Я хочу спросить о технике дыхания: имеется ли какая-то особая причина, почему мы отождествляем себя более с выдохом, нежели со вдохом?

Ринпоче: Здесь дело касается открытости. Вам надо создать особого рода просвет, некоторое пространство, где меньше напряжения. Поскольку вы делаете выдох, вы, без сомнения снова сделаете вдох, так что имеется пространство для своеобразного облегчения. Здесь нет необходимости что-то наблюдать.

Другой факт заключается в том, что выдох представляет собой выражение выхода из вашей централизованной системы. Выдох не имеет ничего общего с централизацией внутри вашего тела, где обыкновенно все находится в состоянии психосоматической закупорки. Вместо этого, отождествляя себя с выдохом, вы отдаете нечто.

Вопрос: Когда вы говорили об идеях «с плоским дном», вы сказали нечто вроде того, что обладание этим плоским дном — именно оно обеспечивает открытость, или пространство, как противоположность наличию у вашего ума крыльев, как противоположность летучим мыслям и тому подобному. Что же вызывает возникновение этой паники, которая заставила нас отступить и обратиться к книге, которая вынудила нас спасаться бегством от этого чувства беспочвенности?

Ринпоче: Когда вещи приобретают для вас чрезмерную ясность и определенность, возникает сильный страх. Ситуация становится подавляюще острой, прямой и точной, так что вы предпочтете объяснять ее, а не просто признать. Это подобно тому, как если бы вы говорили кому-то нечто очень простое и прямое — и обнаружили бы, что он отвечает: «Иными словами, вы говорите… та-та-та..» Вместо того, чтобы прямо вступить во взаимоотношения с тем, что было сказано, возникает особая склонность, старание исказить ваши слова. Здесь как будто выступает проблема застенчивости перед грубой реальностью, проблема боязни того состояния формы, той предметности, которая существует в нашем мире и на которую никто не глядит прямо. Глядеть прямо на то, что есть, — это высшая форма здравого смысла и просветленного сознания. Кажется, в этом и заключается основной пункт некоторых описаний в «Тибетской книге мертвых», где говорится о приходящем к вам сияющем свете, от которого вы уклоняетесь, который вас пугает. Затем существует также тусклый и соблазняющий свет, исходящий из одной из шести сфер невротического существования; и вы привлечены к нему вместо яркого света. Вы предпочитаете тень реальности. Вот такого рода проблема существует у нас. Часто реальность оказывается столь грубой, оскорбительной и подавляющей, что, взирая на нее, вы чувствуете себя как бы сидящим на лезвии бритвы.