Ассана. Путь к свободе

– Чудеса, – пробормотала Катя, почему-то оказавшаяся рядом со мной, – этот город окружён мёрзлой водой? Ничего не понимаю.

Как и я.

– Всё страньше и страньше! Всё чудесатее и чудесатее! Всё любопытственнее и любопытственнее! Всё страннее и страннее! Всё чудесится и чудесится! – процитировала Катерина и замолчала, потому что колонна не пошла в город, а начала его огибать по периметру.

– Почему мы не идём туда? – обратилась я к ближайшему аборигену и ткнула пальцем на центральную, ярко освещённую огнями, улицу.

Тот явно меня понял, но покачал головой показывая куда-то в сторону,

– Simi idi sa Mammuta Assai! – про мамонта мне сразу стало понятно, это слово ни с чем не спутать. Тиски сжали сердце ещё сильнее. Но я пошла, куда показали. Если бы была одна, то плюнула бы на всё и попробовала сбежать. А так… Только подчиниться и надеяться на лучшее.

Проходя мимо крайних сараюшек-бараков, иначе назвать эти строения язык не поворачивался, я внимательно осмотрела лампочки, что висели на толстых проводах. Все разной формы с мутным стеклом. Поэтому свет не был ярким, а сильно приглушённым. И каким-то "бедным", блёкло-жёлтым, иногда свечение гасло, потом разгоралось снова. Словно генератор не тянул.

– У них лампочки все разноразмерные, кривые какие-то, и ещё что-то со станцией, свет часто "моргает", – бормотал Сергей, также, как и я оглядывая странности первого города, который мы видим в этом мире. – Домишки хлипкие, как картонные. Страшные.

Парень продолжал бубнить, а я всё сильнее хмурилась. По первому впечатлению: был апокалипсис и сейчас люди живут на его руинах, откатившись в развитии на сотню лет назад. Странные мысли.

Шли долго, всё же город был большим. Некоторые кварталы вообще стояли в полной тьме, даже в окнах не было видно света. Вой и свист ветра между зданиями нагонял на нас волну жути, старики сидели крепко обнявшись друг с другом. Дети молчали.

Через час неспешного хода мы свернули на одну из улиц и в самом конце её я увидела много огней, а чуть позже разглядела мощные деревянные ворота, окованные полосами луженого железа.

Мамонты уже скрылись за ними. Наши земляки, шедшие впереди, нырнули следом.

И мы дотащились до этих монструозных врат, толщиной в два моих тела.

Двор был огромен. Территория много больше футбольного поля, огороженная высоченным забором. В центре стоял замок. Сложённый из черного камня, он мрачной монолитной глыбой давил на меня и моих друзей. И даже свет в многочисленных бойницах не развеивал образ застывшего на века чудовища. А, наоборот, только усиливал гнетущее состояние.

– Охренеть! – вырвалось у Степана. Лиза шикнула на брата, укоризненно качая головой. – Не шикай, я серьёзно говорю – это какой-то чокнутый архитектор строил. Жуть. Месиво из камней и никакой системности. Гадость. Но чего у здания не отнять, так это его мрачности. Если безумец хотел добиться именно этого эффекта, то у него получилось на все сто.

Договорить Степану не дали. Послышались крики, и центральная дверь замка распахнулась.

Нашу толпу повели внутрь, подгоняя грозными рыками, тыча короткими кинжалами. Вещи пришлось оставить.

Заходили в здание гурьбой: нас сжали в плотную массу и грубо толкали вперёд, если хоть кто-то из землян тормозил.

Мы попали в большой хорошо освещённый зал, на полу лежала грязная, свалявшаяся сухая трава, от которой дурно пахло. По центру шла каменная широкая лестница. И по ней спускался мощный под два метра, мужчина. Обычный человек, не орк.

– Внученька, это чего деется-то? Нас же, вроде как, обещали довести до города, и отпустить? – горячо зашептала бабушка прямо мне в ухо.

– Баба Надя, тише, не привлекай к нам внимание, – ответила я ей, как можно тише, – не то и тебя ткнут чем-нибудь.

Бабушка тут же замолчала и крепче сжала мою руку.

– Mi immi Assai Vedok Aroko, – спустившись с лестницы громко сказал человек, так властно, словно мы тут же должны были свалиться на колени и целовать его, прямо скажем, грязноватые сапоги.

Тут к нему подошёл давешний седой старик и что-то быстро ему сказал. Этот Ведок-или-как-его-там важно кивнул.

– Mi yazik vese Assana. Vi yazik? – заговорил седой, обращаясь к Виктору и ткнул узловатым пальцем себе в рот. Ясно, спрашивает на каком языке мы говорим.

– Русский, – чётко ответил Витя и замолчал, ожидая, что ему ещё скажут. На это старик лишь кивнул и что-то крикнул вглубь холла. И замолчал. Ведок тоже молчал. И мы молчали. Великану принесли роскошный резной стул, старику чуть попроще, и они вольготно на них расселись. Нам присесть никто не предложил.

Через четверть часа мы услышали громкий скрип распахнувшейся где-то в глубине залы двери. Потом быстрые шаги и у подножия лестницы замер презабавный человечек.

Гном.

Поперёк себя шире, с длинной светлой бородой со множеством тонких косичек.

– Rusi, – небрежно качнул ногой старый, много о себе возомнивший, пердун, и прикрыл веки, наблюдая за нами через щёлочку.

– Я гаварить руски, – ужасно коверкая слова, заговорил гном, – переда вами павилителя Ассаи Ведок Ароко. Наш хасяин! Ега слушать теперя всегда! Рядам с ним опытная воин Сомо Айхи, его тожа слушаца. Кта у вас главныя?

Вперёд вышли наши трое "предводителей", я чуть зубами не скрипнула от досады и, шепнув бабуле пару слов, вышла в первые ряды и гордо подняла голову.

Бывшие земляки вскинули удивлённо брови, но промолчали.

– Халасо, – снова заговорил гном, – слусай мене вниматильна! Вы теперича – раба! – от этих слов несколько женщин вскрикнули и пошатнулись, народ начал роптать, всё увеличивая тональность. Но рык Сома Айхи заставил резко всех заткнуться.

– Вы четвира, делите свай нарот так: женщина атдельна, мужика атдельна, детя атдельна. Панятно? Выпалняй!

И скрестил руки на груди. Мелкий гадёныш, доберусь я до тебя!

Меня всю трясло от осознания той жопы, в которую мы угодили.

Тут одна из женщин не выдержала и рванула к дверям. Её быстро перехватили и ревущую подтащили к подножию лестницы. Сома Айхи медленно поднялся, показательно поднял руку и звонко, наотмашь, ударил девушку по лицу. У той голова откинулась назад, а сама она кулем рухнула на грязный пол. А я, наконец, вынырнула из ступора и начала действовать, не задумываясь о последствиях.

Сделала шаг вперёд, загораживая бедняжку.

Рука старика уже летела в мою сторону, чтобы наказать за заступничество.