Ассасин Его Святейшества

– Возвращайся сюда дня через три, друг мой. Быть может, к той поре у меня будет чем с тобой поделиться.

Когда мы поднимались из-за стола, я поблагодарил его за помощь и гостеприимство.

Бывший номенклатор лишь отмахнулся:

– Друг мой Зигвульф, этим городом заправляют три группировки – знать, купцы и духовенство. Из них самая пронырливая действует в кулуарах Латерана. Если выяснится, что кто-нибудь из тех негодяев, что участвовали в нападении, окажется замешан и в попытке выселить меня из этой уютной резиденции, то я буду щедро вознагражден. Вернее сказать, отмщен.

– Даже если Арн и прочие члены королевского совета ничего против них не предпримут?

Павел снисходительно усмехнулся:

– Приведу еще одно изречение: «Дом праведника стоит и тогда, когда неправедные рушатся».

Глава 4

Три дня прошли ни шатко ни валко. Когда я возвратился на виллу Павла Номенклатора, тот ждал меня в компании смуглокожего человека среднего роста, чьи мелкокурчавые волосы по бокам были обриты: посередине его головы пролегал лишь гребень шириной в пятерню. От этого вид у него был варварски устрашающим. А еще у него была широченная шея – я таких, право, и не видывал. Могучая, она начиналась сразу под ушами, шла вниз и плавно переходила в широченные покатые плечи. Свободная внапуск туника не скрывала объемистой, как бочка, груди.

– Зигвульф, – с ходу начал хозяин дома, – я бы хотел познакомить тебя с Теодором. В прошлом он бывал мне весьма полезен в тех случаях, когда приходилось иметь дело с особенно несговорчивыми согражданами.

Я учтиво кивнул новому знакомому. Он поглядел на меня совершенно бесстрастно. Глаза у него были темно-карими, почти черными.

– Теодор живет в квартале близ Марсова поля. Он говорит, что в конце апреля одна из тамошних уличных банд направо-налево сорила деньгами. По его подозрению, этим выродкам было заплачено за какую-то прибыльную, а значит, важную работу.

– По времени это определенно совпадает с нападением на Папу Льва, – кивнул я.

– Теодор знает, где можно разыскать одного из главных заводил того отребья. Звать этого мерзавца Гавино.

Я снова вскользь глянул на смуглого здоровяка. Он до сих пор не шевельнул ни мускулом, а на меня смотрел пристально-немигающим взором, под которым делалось неуютно.

– Этот Гавино что, представляет для нас некий интерес? – осведомился я у Павла.

– Думаю, да. – Мой друг запустил руку за пазуху своей ризы и вынул оттуда какую-то плоскую металлическую вещицу, дюйма три в длину и два в ширину. – Вот это Гавино принес одному из дельцов, промышляющих краденными из захоронений ценностями.

Павел протянул мне эту вещицу. Это была поясная бляха – золотая, с резным орнаментом. Посередине на ней было литое изображение грифона – полульва-полуорла.

– Ух ты! Откуда это? – удивился я.

– Судя по характерному стилю, из клада аваров.

Сокровища аваров… Переспрашивать не было нужды. Когда войско короля Карла под началом герцога Фриульского сокрушило последний оплот аваров, оно сделало там ошеломительную находку: множество ларцов с золотыми солидами – монетами византийской чеканки.

Всем было известно, что уже издавна императоры Византии платили аварам подобие дани за то, чтобы те их не трогали. В некоторые годы плата доходила до ста тысяч золотых монет. Драгоценного металла у аваров скопилось столько, что они даже не знали, куда его девать. Лишь малая его часть шла на переплавку, после чего за дело брались аварские золотых дел мастера и выковывали различные вещицы: накладки на шлемы и уздечки, поясные орнаменты, украшения для стремян, оружия и доспехов… Остальное так и оставалось в виде монет. Сокровища аваров доставили королю Карлу на пятнадцати обозных телегах, доверху заваленных мешками с золотыми динариями. Этот груз с лихвой окупал все затраты на войну.

– Как же эта вещь попала в руки римского разбойника? – задал я вопрос, крутя пряжку в руках. Работа была добротная, хотя не сказать чтобы тонкая. Кстати вспомнилось, что король Карл изрядную долю трофейного аварского добра отослал в Рим, в знак признательности Церкви.

– Это вопрос, который я попросил Теодора задать напрямую Гавино, – ответил мой друг. – Причем без промедления. А то как бы он, узнав, что Теодор имеет к нему вопросы о появлении этой бляхи, не сделался бесплотным и бессловесным.

Эта ремарка заставила меня призадуматься насчет репутации Теодора среди римского отребья.

– Если эта вещь была частью оплаты Гавино за нападение на Папу, то я бы не возражал присутствовать при расспросах, – сказал я, возвращая бляху.

Павел, пряча вещицу в потайной карман, поглядел на меня с хитрецой:

– Именно этих слов я от тебя и ждал. Однако Теодор вряд ли пожелает взять тебя с собой. Гавино обитает в очень… я бы сказал, крайне неспокойном квартале.

Я попробовал взроптать:

– Если уж на то пошло, у меня за плечами выучка кавалериста в войске Карла! Если бы ты одолжил мне добрый меч, я бы смог постоять за себя.

– Про меч, Зигвульф, и думать забудь. Всякий, кто заходит на Марсово поле препоясанный мечом, напрашивается на беду. Среди трущоб в ходу кинжалы. – Отставной номенклатор насмешливо прищурился и добавил: – Я уговорил Теодора взять тебя на Марсово поле, если ты наденешь вот это.

Он хлопнул в ладоши, и в комнату вошел слуга, несший перед собой солдатскую кольчугу.

– Где вы такое раздобыли? – воскликнул я, когда кольчугу протянули мне для осмотра. Вещь была поистине древней, с проржавленными кольцами, а ее кожаный подклад зеленел плесенью. И форма, и вид намекали на многовековой возраст.

Павел хохотнул:

– Спору нет, вещь старинная, но уберечь от ножа тем не менее может.

Я недоуменно уставился на него.

– Мне ее пытался всучить один мошенник, – объяснил бывший сановник. – Говорил, что нашел ее в христианской могиле и что это и есть та самая кольчуга, которая некогда была на святом Ипполите – римском воине, за веру разорванном надвое лошадьми.

Я принял кольчугу и осмотрел ее более внимательно. Под ржавчиной и плесенью она была, в общем-то, в целости.

– Попытка состарить это изделие удалась не ахти, – отметил Павел. – Ржавь здесь только на поверхности и легко оттирается. Могу также заверить, что и строение колец не соответствует заявленной эпохе.

Я покосился на Теодора.

– Если я ее надену, тебя это устроит? – спросил я.

Тот в ответ неохотно кивнул.

– Нацепи под свой балахон, – сказал он и поглядел вверх, на безоблачное небо. – Застать Гавино в его лачуге надежней всего среди дня. Он, как и все они, прячется от света солнца. Так что пора в путь.