Ассасин

Все последующее случилось как бы само собой. При первой встрече они просто прогуливались в парке, лишь слегка касаясь руками друг друга, от чего по телу Ангелины пробегал щекочущий разряд. Во вторую встречу он пригласил ее в ресторан арабской кухни, где вел себя куда более смело — откровенно трогал ее оголенные коленки и внимательно разглядывал. Так обычно смотрят на понравившуюся вещь, прицениваясь к ее стоимости. Взгляд у него был с прищуром, немного хитроватый, он говорил сам за себя: «Конечно, наличности вполне хватит на то, чтобы купить таких охапку, но уж больно не хочется переплачивать».

При следующей их встрече она лишилась невинности в шикарном номере одного из отелей. Где-то в душе Ангелина была даже благодарна красивому арабу за это. В конце концов, это могло произойти где-нибудь на скрипучей кровати студенческого общежития, где ее первым мужчиной мог стать прыщавый одногруппник с трясущимися от волнения руками. А так ею овладел мужчина, разбирающийся в женщинах и знающий, как доставить им удовольствие.

Исрафил учился на факультете международного права и, как впоследствии оказалось, действительно был сыном весьма и весьма обеспеченных родителей, правда, не царственного рода. Они с Ангелиной встречались еще полгода, причем для свиданий неизменно останавливались в самых комфортабельных отелях, где Исрафила знали все — от швейцара до хозяина.

А затем он вдруг неожиданно предложил ей выйти за него замуж.

Ангелина согласилась без колебаний. И только когда она приехала в Эмираты, то с удивлением узнала, что стала его третьей женой, но, по словам Исрафила, самой любимой.

Из прежнего обходительного студента он превратился в полновластного хозяина, окончательно определив ее роль в их семейных отношениях. Стараясь оберегать ее психику, Исрафил купил Ангелине большой дом в центре города. Так что у Ангелины не было необходимости общаться с другими женами. В доме у нее была вышколенная прислуга, исполнявшая любое ее желание, оставалось только томиться в золотой клетке и ждать появления обожаемого супруга.

Исрафил приходил три раза в неделю. В остальное время, надо полагать, он бывал у других жен.

Еще через полтора года Ангелина родила ему сына — темноволосого мальчугана с голубыми глазами. Первые полтора месяца после этого Исрафил проводил все время с женой, а потом, завалив ее подарками, исчез, честно признавшись, что если он будет надолго задерживаться, то на него станут обижаться другие жены. Именно в это время у Ангелины вызрел план сбежать из Эмиратов вместе с ребенком.

Стараясь не вызвать у Исрафила подозрений, она понемногу принялась готовиться к отъезду. Самое удачное время для побега — время пятничной молитвы, когда он будет находиться у старшей жены. Каким-то образом та сумела заполучить над Исрафилом немалую власть, он даже отключал телефоны, чтобы неожиданный трезвон не раздражал супругу.

В деньгах Ангелина не нуждалась. В средствах он ее не ограничивал и ежемесячно выдавал деньги «на украшения». Их вполне хватало на билеты и даже оставалось, чтобы привезти домой небольшие подарки.

Багаж Ангелина старалась собрать минимальный, чтобы не вызвать подозрения у прислуги, все должно походить на обыкновенную утреннюю прогулку. В руках самое необходимое — сумка с одеждой (ну не идти же в мусульманском платье по Москве!) и несколько памперсов для ребенка. Взяв коляску, Ангелина положила в нее годовалого Мурата и отправилась на прогулку. Завернув за угол, она извлекла ребенка из коляски и принялась ловить такси. Ей повезло, через минуту подкатил автомобиль, который быстро доставил ее в аэропорт. Регистрация уже началась. Покачивая на руках хныкающего сына, она устремилась к стойке регистрации. Неожиданно на ее пути встал таможенник и, сдержанно улыбнувшись, попросил пройти в комнату для проверки документов. Стараясь сохранять спокойствие, Ангелина направилась следом.

Распахнув дверь, она увидела в комнате Исрафила, сидящего за столом. Небрежно махнув ладонью, он отправил в коридор вытянувшегося по швам таможенника. Сердце Ангелины невольно сжалось от страха. Прошло какое-то время, прежде чем она опять смогла воспринимать действительность. Внешне Исрафил выглядел спокойно (он вообще никогда не повышал голоса и не хмурился), но нужно было знать его по-настоящему хорошо, чтобы понимать — муж сейчас испытывал запредельную ярость.

На его скуластом, слегка вытянутом лице отчетливо проявилась печать немалой власти. Всматриваясь в его глаза, Ангелина понимала, что это был не тот человек, которого она знала прежде.

Какая же она была глупая, если позарилась на эту блестящую упаковку!

— Ты собралась уезжать? — спросил Исрафил, сполна насладившись замешательством Ангелины.

В его голосе прозвучали чуть ли не веселые интонации, что в любом случае не сулило ей ничего хорошего. Исрафил всегда умел скрывать свои настоящие чувства.

Сглотнув подступивший к горлу комок, Ангелина произнесла, стараясь придать своему голосу безмятежность:

— Я хотела навестить родителей.

На лице Исрафила не дрогнул ни один мускул. Слегка откинувшись на спинку стула, он скрестил руки на груди.

— Почему же ты в таком случае не сказала мне об этом? Или ты думаешь, что я бы тебя не отпустил? Я бы даже предоставил тебе свой автомобиль, и тебе не нужно было бы добираться на такси.

Ангелина в растерянности переминалась с ноги на ногу. Исрафил, сидя за столом, молча глядел на нее. Никогда прежде она не чувствовала подобного унижения.

— Вовсе нет… Просто это желание у меня возникло так неожиданно.

Скверно было чувствовать себя провинившейся девочкой. Перед ней был муж и господин, и трудно было сказать, какой из них был сейчас более страшен.

Наконец Исрафил поднялся. Прежде в его присутствии она ощущала свою защищенность, какую обычно испытывают маленькие девочки в обществе сильного отца. Сейчас же она ощутила, как стремительно уменьшается в размерах, превращаясь в крохотную ничтожную букашку. Заползти бы куда-нибудь в щель да переждать ненастье.

— Я тебе никогда не говорил, где я работаю? — доброжелательно поинтересовался Исрафил.

Ангелина закачала от страха головой:

— Не-ет.

— Я работаю в такой организации, которая должна знать все. Я уж не говорю о собственной жене. Меня просто не поймут, если я не буду знать, что творится у меня в доме.

— Как же тебе удается все знать?

Исрафил скупо улыбнулся:

— Методов много… Некоторые из них тебе могут показаться просто варварскими… Или как у вас там называют… азиатскими. Не будем об этом! Что поделаешь, мир так скверно устроен. Мы окружены неверными, и нам нужно знать не только что они делают, но даже о чем думают. — Голос его звучал проникновенно, как у строгого, но понимающего родителя. Вот сейчас пожурит напроказившую девочку и протянет ей леденец. Но вместо этого прозвучал холодный шепот: — Ты хотела лишить меня сына, ты надумала забрать у меня наследника! Сначала я хотел придушить тебя своими же руками, — оторвал он ладони от стола, заставив Ангелину невольно попятиться. — Потом подумал и решил не отнимать сына у матери. Думал, посажу ее в камеру, где ею будут пользоваться охранники, как какой-нибудь гулящей девкой. Потом решил не делать и этого. Не хочется, чтобы у моего сына мать была обесчещенной. Я решил просто выслать тебя из страны. Сын останется со мной…

Ангелина презирала свою слабость, но слезы, несмотря на все ее усилия, безудержно катились по щекам, попадали на губы. Никогда она не ощущала более горького вкуса.

— Мои родители очень полюбили его. — Счастливо улыбнувшись, Исрафил добавил: — Ни у одного из наших родственников не было голубых глаз. Амины всегда отличались от других людей. Он будет счастливым. Все, что мы нажили за много поколений, достанется ему.

— Он не будет счастливым без матери! — в отчаянии выкрикнула Ангелина.