Ассистент

Эльвира, та самая бойкая цыганка, оказалась не робкого десятка — подхватила у одного из них здоровенное копьё-урак и перерезала горло.

А затем началась стрельба. По нам палили со стороны кафе и товарных рядов, на одном из которых я сидел.

Мы рассредоточились, спрятавшись перед постройками. В ход пошли автоматы — японских военных и свежеподобранные.

— Help! — услышал я голос нашей, индианки, стоявшей позади меня.

Оглянулся и понял. Против нас сражалась пара сенсов — я увидел, у неё перехватило дыхание, и она вцепилась в воротник пижамы, словно кто-то душил её за горло. Выцелил, нашёл мерзавца — и отправил на тот свет, а эффект тут же прекратился.

Одна из аборигенок также применила свою силу — туча, возникшая над головой вытащила язык, схватила пару стрелков и кинула их на скалы. Другая из наших во время перебежек включала что-то вроде силового поля, отражающего выстрелы.

Следующую группу мы перестреляли уже на подходе к рядам. И тут же на нас обрушилась песчаная буря — даже не знаю, был ли это кто-то из наших девочек, или же сенс обнаружился среди врагов. К этому мы были готовы, но не все — ткани просто не хватало на всех. Кто смог — тут же закрыл рот и нос, но кто-то зашёлся в кашле.

Однако это было и плюсом.

— Давайте, девочки! — услышал я голос Самиры, повторившей это же на японском.

Аборигенка, обладающая даром невидимости, снова быстро скинула с себя одежду, а вместе с ней — и малознакомая азиатка, с которой я не успел близко познакомиться. Они быстро растворились сумраке, и теперь лишь по завихрениям пыли около фонарей можно было разглядеть их силуэт. Они прошмыгнули вдоль забора в сторону зданий, похожих на казармы.

В этот миг начали стрелять с востока, с горы. Буря медленно стихала, ветер с песком уносило в сторону моря. Я только успел подумать, о том, что всё ещё никого не успело ранить, как раздалась короткая очередь и закричала одна из девушек за спиной — теперь к нам наступала группа хмырей сбоку, со стороны моря.

Но долгого сражения не случилось — подготовки к стрелковому бою у них не было, двоих снёс я, одного — боевая мулатка. Тайка, наш второй лекарь, бросилась к раненой. Я не успел разглядеть, насколько тяжело задела пуля, потому что вдруг стало сильно светлее — полыхнуло в стороне казарм.

Это сработал наш «диверсионный отряд» в лице разоблачившихся невидимок, точнее, одной невидимки и пирокинетчики.

Из казарм выбегали солдаты-работорговцы — некоторые горели, некоторые были застигнуты врасплох и толком не одеты, их встретили выстрелы нашего второго отряда.

Честно говоря, я думал, что людей с оружием в анархическом поселении будет больше. Не прошло двадцати минут, как мы быстро сомкнули круг из двух нападающих отрядов в сторону парковки рядом с кафе. Последние обороняющиеся либо были застрелены, либо сложили оружие.

Ещё несколько минут мы завершали зачистку — особо никто не прятался, и нам удалось найти и обезвредить всего пару человек. Наконец, мы направились к лежакам рабов, оборудованным в комнатках за теми самыми навесами.

— Сюда, сюда! — услышал я голос на русском. — Господа воюющие, освободите, будьте любезны.

— Самира, посмотри, пожалуйста, — попросил я, а сам направился к кафе, которое выглядело закрытым.

Но дойти до него я не успел. Дверь резко распахнулась, я успел прыгнуть в сторону — и там же застыл, как вкопанный.

Все мышцы тела, кроме мышц глаз и жизненно-необходимых органов, одеревенели. Я смотрел на окружающих — вся моя банда, весь мой внезапно сложившийся гарем замер на месте, обронив оружие.

Из двери вышел высокий статный темнокожий мужчина. С сединой, короткой бородой. Кожа с зеленоватым отливом, тем самым, что я видел на некоторых аборигенах, но черты лица — не местные, вполне европеоидные. На плечах лежала длинная цветастая мантия, развивающаяся на ветру.

Он охватил взглядом площадку, затем остановился на мне, быстро определив, кто главный. Его голос зазвучал в голове — вернее, голос был мой, словно кто-то тихо проговаривал моими голосовыми связками чужие слова.

— Зачем здесь?

— Нужно уйти, переплыть море, — едва слышно проговорил я.

— Зачем убили всех?

— Это соответствует моим убеждениям.

Он долго сверлил меня взглядом, затем немного изменился в лице.

— Теперь я знаю, кто ты. Ты дворянин, у тебя крепостные. Ты такой же рабовладелец, как и убитые тобой.

— Нет, я другой.

— Я вижу, — кивнул седовласый. — В глубине тебя сидит нечто, что сильнее нас всех. Тебе подвластны силы, которых мы ещё не видели. И если я тебя убью — это не прекратится.

— Кто ты?

— Мы уже общались с тобой. Мы позволили тебе подождать и сделать выбор. Твой выбор нам пока так и не ясен. Но мы позволим тебе уйти.

— Мы хотим освободить пленников.

— Берите трёх. Вас и так много, больше лодка не выдержит.

— Лодка?

Диалог завершился, мужчина молча вернулся в кафе, дверь захлопнулась, а нас отпустило.

Неожиданно стало темно — пожар в казарме прекратился, словно всё здание залили водой.

— Фу-х… Что это было? Что это? — спросила Самира. — Что-то очень мощное.

Она подошла, и я обнял её. Она тряслась — то ли от того, что стало ветрено и похолодало, то ли от перенесённого стресса.

— Да. Кто-то из аборигенов, — кивнул я, не то сорвав, не то сказав правду. — Мы поговорили, нам позволили уйти. И сказали про какую-то лодку. Слушай, возьми куртку, ты прямо дрожишь. Не побрезгуешь? Вот у этого не запачкалась.

Я подошёл и стащил куртку с одного из убитых сиамцев. Мародёрство — одно из худших явлений войны, но иногда приходится прибегать и к нему.

Самира кивнула, накинула на плечи.

— Ты помнишь, как идти до пирса?

— Да. Тропа — вот за тем зданием, нужно спуститься в каньон, а там…

— Я дико извиняюсь, — снова перебил меня голос из хибары. — Позвольте вы сперва меня освободите, а там я вам сам подскажу, как отсюда выбраться.

Я направился в хижину. На грязной циновке лежал молодой человек лет тридцати. Правда, молодость его с трудом выдавали черты лица, погребённые под бурной растительностью — обширной шевелюрой и густой окладистой бородой, спускавшейся до груди. На лице были очки с двойными линзами, левое стекло было расколото.

А лицо в совокупности с очками показалось чрезвычайно знакомым.

— Летов?! — произнёс я, но вскоре понял, что сходство было лишь на первый взгляд.

— Боже! — воскликнула Самира и завозилась с цепями. — Сколько вы тут?

— Три дня, сударыня. Вы очень любезны. Как вас зовут?

— Самира Омеровна. А… а почему тогда?

— Станислав Володимирович, к вашим услугам. И никоим образом не Летов, не надо тут, пожалуйста. А борода у меня такая, потому что мой расовый подтип склонен к обладанию весьма мощным третичным волосяным покровом, знаете ли.