Ассистентка

— Так я и думал!

Попрощавшись мы отправили паренька домой воплощать первую часть плана. После чего Кристовский заявил, что сейчас я свободна и назначил место встречи в 23.00 часов вечера. Когда он назвал адрес, то я подумала, что ни мать, ни её сын его не называли, да и в моих записях, которые я старалась внимательно вести эта информация отсутствовала. Тем не менее Глеб Ростиславович всем своим видом показал, что любые вопросы сейчас излишни.

* * *

В назначенное время я ждала Кристовского в указанном месте, внутренне ликуя, что мне удалось прийти первой. Его фигуру, сжимающую в руках чемоданчик, я узнала издалека. В столь поздней час народа на улицах естественно не было. Но дело даже не в том его плавные, проворные движения невозможно было не узнать. Идеально ровная осанка отсылала к литературным образам белого офицера, который умел быстро идти, прямо держа спину и оставляя голову, плечи и руки неподвижными, слегка контрастировала с его профессорской внешностью.

— Ты уже здесь! — в простой констатации факта ощущалась похвала.

Меня почему-то бросило в дрожь. Не то, чтобы я испытывала к своему ненормальному боссу какие-то чувства! Нет, да мы и были знакомы лишь два дня. Но сейчас рядом с этим уверенным в себя мужчиной, озаренный ночным сиянием, я остро ощутила собственную женственность. Мне не столько нравился он, сколько хотелось нравится ему. Встряхнув головой, постаралась выбросить эти непрофессиональные мысли. И чтобы настроить себя на рабочий лад, нарочито уверенно спросила:

— Ну, что? Куда теперь? — очень надеясь, что Кристовский не прочитает мои мысли, со свойственной ему прозорливостью.

— Сейчас мы постараемся проникнуть в квартиру Данила и его матери. Надеюсь, что он выполнил наше требование и оставил дверь открытой.

Мы вошли в подъезд. Мои ожидания не оправдались. В подъезде не было ничего необычного. Типичная ухоженная «брежневка»: панельная девятиэтажка, старенький, потёртый, но чистый лифт. За многие годы использования цифры на кнопках истерлись, но заботливые руки старшей по дому написали их на картонке и крепко приклеили скотчем. Никаких тебе луж, анекдотично-известного происхождения, и надписей на стенах, выдающих самую развратную особу женского пола, проживающую здесь. На подоконниках в пролётах — яркие цветочки. Местами пожухлые, видимо, иногда их забывают поливать. Но вполне уютные. Мы поднялись на четвёртый этаж. Только ступили на площадку — зажегся свет. Датчики движения! Современно и эргономично! Приблизились к квартире. Тяжелая железная дверь. Самая дешёвая и очень надежная. Особенно, если запираться на засов изнутри.

Глеб Ростиславович приложил палец к губам: тише. «Чтобы не случилось, чтобы ты не увидела — молчи», — обозначал жест. Я понимающе кивнула.

Мы вошли в квартиру. Опять ничего загадочного! В темноте вырисовывался шкаф, набитый тряпками и обувью сразу на все возможные сезоны. По всей квартире раздавался раскатистый, низкий храп. Ясно: Данилу удалось скормить матери снотворную капсулу. Уже хорошо!

Тусклый желтый лунный свет вёл нас в боковую комнату. Глеб широким шагом вошёл в неё. Я, слега отставая, двинулась за ним. Штора на окне была раздвинута. Спальня тонула в зеленовато-серебристом освящение: фонарь бил в окно сражаясь с ночным небесным светилом.

Данил раскинувшись лежал на кровати. Он спал, тяжело прерывисто дыша. На груди нашего знакомого сидело огромное волосатое существо. Я бы не рискнула определять его пол, но для себя маркировал его как особь мужского пола. Выглядел он крайне отвратительно. Копна спутанных волос доходила до самого пола. Под ними виднелось маленькое, сутулое, непропорциональное тельце с длинными конечностями. Его ноги были согнуты, колени поджаты к голове. А слишком длинные руки, согнутые в локтях, со всей силы давили на грудь Данилы. Казалось, что посиневшему парню осталось совсем немного. В комнате явственно ощущался запах гнили и плесени.

Тем не менее Кристовский совершенно не выказывал какой-либо паники. Он поставил чемодан на письменный стол, распахнул его. Извлёк странный прибор: кольцо с камнем в середине. Но самое невероятное, что камень ничем не был прикреплен к кольцу. Как ему удавалось оставаться в середине кольца — загадка. Держа в руках необычное устройство, медиум приблизился к монстру и, быстро шевеля губами, начал произносить заклинание. Монстр дёрнулся. Его словно начало всасывать в кольцо.

В какой-то миг его синюшние крючковатые пальцы с длинными загнутыми когтями обхватили запястье Глеба. Но тот лишь чуть быстрее начал произносить заклятья.

В этот миг из пустоты раздался голос:

— Он был нам обещан!

— Меня это не волнует! Или вы оставите парня в покое, или этот мерзкий намной навсегда останется со мной. Не очень-то приятно столь мерзкой нежите навсегда зависнуть в мире живых, обитая в стеклянной банке. А я уж найду способ пустить его отвратительное тельце в дело. Есть предания, что из волос твоего чудовища получаются очень сильные обереги! — я ничего не поняла из тирады, выданной Кристовским, но мне стало не по себе.

Пустота завибрировала. Очевидно, что по ту сторону диалога что-то обдумывали.

— Ну, решайся! Этот мелкий пацан или вековой намной? — с усмешкой обрушил тишину Глеб Ростиславович.

Вдруг я осознала, что для него это не миссия по спасению ребёнка, а всего лишь рутинное задание. Более того, он не блефует и действительно получит свою выгоду в любом случае. Мне стало нехорошо, меня затошнило.

Под кроватью зашевелились тени. Казалось, что всё, что скрывается в тёмных, не охваченных светом луны или хотя бы фонаря углах, живёт своей, невидимой обычному глазу жизнью. И сейчас она готовиться напасть из небытия, защищая одного из своих.

— Его мать… — вновь зазвучал голос.

— Да-да, я всё знаю, — нетерпеливо перебил его мой шеф. — Она не хотела этого ребёнка. Плод случайного изнасилования по пьяни. У людей, — он пренебрежительно хмыкнул, — и не такое бывает. Не очень умелая формулировка желаний. В сердцах просила нечистого его забрать. Но ваша шайка поступили хитро: дали ему родиться, чтобы потом годами «мучить» и «доить». Парень вам сопротивляется. Как только становится совсем плох, вы слегка его отпускаете. Вам не нужна его смерть. Вам нужно тянуть его жизненные силы. Это всё не важно. Сейчас в дело вступил я: и твой выбор прост. Хотите — подавитесь пацаном, мне до него нет дела. А вот с вашим «рукастеньким» я позабавлюсь. Он вон какой опытный, когти отрастил. Я давно хотел проверить один эксперимент…

Откуда-то раздался рык. То ли это нервничал невидимый оппонент. То ли бесновался бес в кольце. То ли напоминала о себе ополчившаяся нежить.

— Глеб, тебе не нужно с нами ссориться. Мы еще пригодимся друг другу…

— Да, я ни с кем не ссорюсь. Это лишь бизнес. Решайся, пока луна не ушла дальше. Когда комната погрузиться во мрак, я даже если захочу, то не смогу отпустить вашего дружка.

Мгновения тянулись… Я видела, как вокруг Глеба Ростиславовича начало образовываться тёмно-серое, почти чёрное волнообразное облако. Воздух дрожал, напитанный энергией, которую сложно было разглядеть, но которая остро ощущалась. Кроме того, всё больше усиливались тлетворные миазмы. Где-то урчал, подвывал и стонал невидимый хор.

— Забирай пацана, — вдруг выпалило нечто.

Глеб Ростиславович с улыбкой, демонстрирующий: «я так и думал, к чему было этот балаган разводить», что-то громко шепнул. Гадкий монстр вынырнул из кольца и, совершив гигантский прыжок в сторону стены, растворился в сгущающейся темноте. Но в последний миг Глеб Ростиславович выхватил узкое серебристое лезвие и полоснул по намною. Из крючковатого, бурого пальца выделилась вязкая, мутная жидкость. Маг собрал её на кончик ножа и произнёс:

— Если вы нарушите слово, то его кровь призовёт своего хозяина. И тогда у нас будет уже совсем другой разговор.