Ассортир

Но тогда Зевс был в море, и никто из ребят после концерта Братков в ДКМ-е не смог довести до ума ни его суматошно толкавшие друг друга с крыши небоскрёба его завышенной самооценки прямо на язык мысли, заставляя того рефлекторно сблёвывать их размазанные в «лепешки» слов трупы, ни его самого – до дома. Хотя и видели, что Ганимеду, с перепою, уже откровенно плохо.

Глава91.Сказка

Так что когда на судно «Геолог Приморска» во Владивудстоке явилась Юлия, чтобы подарить Зевсу «рафаэлку» своей нежнейшей любви, и сокрушённо сказала:

– Ты не поверишь, но случилось самое-самое плохое событие в твоей жизни!

Он лишь завис на секунду и тут же спросил:

– Неужели Ганимед помер?

Юлия даже не удивилась тому, что он сразу же разгадал её нехитрый ребус и сдалась, ведь «ничего глупее и придумать надо было», как любил шутить Ганимед.

– Да.

– «Он кувыркнулся и пропал», – лишь вздохнул Зевс, вспоминая строку из его песни «Религия», – совершил тот самый магический «Кувырок назад».

И замолчал, мысленно кувыркаясь вслед за ним. Снова и снова… Смотря на Юлию, как на Вестника Смерти.

Кто знает, почему именно родители решили назвать её Юлией? Быть может, они хотели видеть в ней Юлия Цезаря в юбке, пророча той грандиозное будущее? В отличии от Шотландки. А может быть потому, что она постоянно юлила и не желала признаваться Зевсу в своих изменах? Как знать. Даже тогда, когда он упирал её шпагой логики к стенке. Наглядно доказывая ей, что она просто не могла ему не изменить. И та на минутку внезапно обмякала и замолкала. И выдавливала из себя уже не оправдания, а скупые слезы. Молчаливо свидетельствующие отнюдь не в её защиту, а в красно-речивое стыдливым румянцем на щеках доказательство её вины. В которой Юлия и после признания в этом её психики уже через пару минут, взяв себя в руки, и сама не желала верить. Пытаясь опровергнуть очевидные на глазах доказательства своей вины, выдавая это за помутнение рассудка. И за то, что он на неё «слишком сильно давил!» Срывая ей резьбу. Не давая возможности опять выкрутиться. Никак не решаясь олицетворить себя с образом Изменницы, который он через недостатки её же поведения прямо из неё же тут и выдавливал. В её искренние слёзы. Тем более что своим огнеупорным отрицанием устоявшегося летом факта, она буквально исполосовала его бичами подозрений. Говоря ей после этого:

– Измены есть лишь тогда, когда есть любовь. Так что ты никогда мне не изменяла. Ты просто делала то, что тебе больше нравится. Разве твоя вина, что я нравлюсь тебе меньше?

Ставя её в тупик. То есть – лицом к стене, задрав юбку. Заставляя вспомнить во время секса о том, как в то далёкое для других, но не для них обоих время, когда Зевс был Филиппом-вторым, он заточил её за подобную же измену ему в башню до конца её жизни. И теперь бессознательно жутко боялась повторения данного инцидента. Ведь после этого он женился тогда не на ней, а на английской принцессе. Ставшей теперь учительницей английского языка. Символично, не правда ли? Да-да, на Елене-прекрасной. Бог большой шутник! И теперь жалел только о том, что в этой жизни ему, из-за Юлии, этого так и не удалось. А Юлия – тогда – до конца своих дней так и оставалась в башне. Задумчиво потирать «башню». Несмотря на то, что его к этому времени уже давно разжаловали в рядовые. Обыватели. Чтобы он смог подружиться с Ганимедом. Или из-за столь непристойного в той жизни – с ними обеими – поведения? Как знать. Но память у неё в воображении и до сих пор играла с ней всё ту же злую шутку, и Юлия и до сих пор его немного побаивалась. Как минимум – снова потерять. Сама уже не зная почему. В силу привычки, что ли. Или следуя в глубоком русле мучительно сделанных тогда выводов, углублённых в башне потоками её бурных слезоточивых фантазий: о том, как английская принцесса мстила ему за неё в своей постели – со своим драгуном. О чём доносили Юлии её любовники, которых Зевс тут же казнил, одного за другим. Жалея только о том, что и в этой жизни уже не может с ними сделать того же самого. Хотя теперь и не наблюдала в Зевсе уже ничего королевского, кроме его всё столь же завышенной самооценки.

А затем, наконец-то прервав его «минуту молчания», Юлия сочувственно добавила:

– Я понимаю, какие громадные ты строил на него планы. Ты ведь рассчитывал, что он станет твоим генералом!

– Я просто хотел оживить его, как Урфин Джус 12 оживлял своих Дуболомов, – вздохнул Зевс, выходя из транса. – И сулил ему пост Генерала из красного дерева, как одному из первых. Но он так и не смог поверить ни в одну из своих Сказок.

И если Александр Македонский после подобного случая с аватаром Ганимеда так расстроился, что тут же заболел и умер от лихорадки, то Зевс чудовищным образом пересилил себя и остался жить. Ради будущего их империи!

12

А. Волков, «Урфин Джус и его деревянные солдаты».

Поэтому, как только Юлия стала – минетом – разводить его на дорогие туфли, Зевс, чтобы прямо не идти в отказ (прервав минет), начал увещевать её:

– Ты хоть понимаешь, что мне, для того чтобы окончательно бросить море, как ты этого хочешь, и начать полноценно работать в такси, необходимо сменить машину. «Кариб» слишком старый и уже не годится для этих целей. Да и правое крыло у него помято.

– И не только крыло, – добавила Юлия. Немного языка в этот волнующий его процесс.

– Да, Елена любила танцевать на капоте на фоне окрестной панорамы, когда мы заезжали с ней на сопки, – восхищённо вздохнул Зевс. – А для того чтобы купить более или менее пригодную для такси машину, мне необходимо заработать как минимум полторы тысячи баксов. А ты каждый раз приезжаешь из Нахадаки ко мне на судно и постоянно высасываешь – через минет – из меня деньги. Что за грубый шантаж?

– Ты не хочешь, чтобы я к тебе приезжала? – не поняла Юлия, прервав минет. Мучительно долго для него ожидая положительного ответа.

– Конечно же, я этого хочу! – тут же улыбнулся Зевс, взяв дело (голову Юлии) в свои руки. – Тем более что все матросы, глядя на тебя, тут же начинают мне завидовать! Что такая красавица – и сама! – ездит ко мне в такую даль после каждого моего рейса на Японию, словно девочка по вызову! Как только я тебе звоню с рейда. Но я хочу, чтобы ты поняла, что чем меньше у меня остается после твоих посещений денег, тем дольше я буду ходить в моря. В которые ты не хочешь, чтобы я ходил, а сидел возле тебя дома, ожидая, пока ты досмотришь свой сериал и обратишь на меня внимание. Да я и сам хочу со всем этим завязать – до зимы. Потому что потом на судне будет уже очень холодно и не так романтично.

– И твой «летний тур по Японии» закончится? – усмехнулась она.

– Ведь я пошёл сюда вовсе не для того чтобы работать, а для того чтобы отдыхать. Как ты правильно заметила. А тут за то, что ты отдыхаешь в Японии со всей душой, тебе ещё и дают за это деньги. Двойной бонус! Но ты приезжаешь и оставляешь меня ни с чем. «Нисчим», как говорил Вовочка. Высасывая из меня всё… в том числе и – до копейки.

– Но должна же я хоть что-то на работе говорить? – напряжённо замерла она, взяв Банан в свою руку. – Иначе девочки с работы не отпустят меня к тебе на все четыре дня перестоя судна во Владивудстоке. Ведь я работаю без выходных. А так я постоянно говорю им, что еду выбивать из тебя то сапоги, то туфли, и они понимают меня и отпускают. Пойми! Я ради тебя стараюсь! Мне эти туфли и даром не нужны! Но должна же я им хоть что-то предъявить? Наглядно – в новенькой коробке. И дать их померить, понюхать, пооблизываться на то, какой ты щедрый – в моих объятиях. Чтобы они подумали, что я такая же матёрая самка, как и они. Иначе они меня, в следующий раз, уже не отпустят. Наконец-то поняв, что я лошица, которая просто-напросто тебя безумно любит! Или ты не рад, что я каждый раз приезжаю и делаю тебе минет? – окончательно добила его Юлия. Снова введя его Банан в рот. Для наглядности – начав мурлыкать, делая вид, что ей это тоже всё и самой безумно нравится. И через минуту добавила, снова поигрывая рукой: – Я просто боюсь, что если я к тебе не приеду, ты найдёшь тут какую-нибудь бесовку. И не хочу даже думать о том, что ты можешь мне хоть с кем-то изменить, понимаешь? И, что самое главное, потратить на неё свои деньги, которые ты копишь на пригодную для такси машину. Лучше уж ты потратишь их на меня, чем на этих – более дорогих, – загадочно улыбнулась Юлия, – проституток. Правильно?

– Прости, – вздохнул Зевс, поняв, что она рассуждает весьма здраво. И снова притянул её голову к себе. – Сколько денег тебе необходимо?

– Я ещё не знаю, – неохотно прервалась Юлия. – Дай мне побольше денег, а я принесу тебе чек и сдачу. Всё до копейки! Договорились? – и снова взяла его Банан в рот, чтобы у него не осталось аргументов.

– Конечно. Ты весьма убедительна! – усмехнулся Зевс. – Всё, ложись на постель. По твоему телу я тоже уже соскучился. Хотя, нет, шконка слишком узкая и нам там будет слишком тесно. Завтра пойдём к моей тёте, она обещала мне выделить для наших встреч квартиру, которую она пока ещё доводит до ума и не может сдать. А пока облокотись о стол и просто задери юбку. У тебя шикарные бёдра! Давно их уже не лапал!

– Так для чего ты, на самом-то деле, начал ходить в Японию? – стала «пытать» его Юлия, как только он в неё вошёл. – Ты сбежал туда от меня?

– Мне так нравится бывать в Японии! – восхищённо признался Зевс, входя в двойной экстаз. – Как в тебе! Там никто никого не обманывает. У них там «кодекс самурая», а не кодекс кидал, как у нас. Им самим унизительно друг друга обманывать, представляешь?

– С трудом, – призналась Юлия, стараясь подыгрывать ему в такт.

– Мне, по началу, даже иногда казалось, что это и есть моя настоящая родина, которую я, по непонятным пока ещё для себя причинам, потерял, – усмехнулся он, слегка хлопнув её по заднице. – Из-за тебя! Или, скорее всего, был сослан оттуда за непристойное поведение. Особенно (после того, как я в первый раз вернулся оттуда в свой родной городок зимой – из вечного лета!) и внезапно ощутил себя персонажем из глухого уездного городка из одного из рассказов раннего Булгакова. И понял, что я только из-за выразительности русского языка тут родился. Чтобы взять его на вооружение! И когда теперь я брожу там вечерами, то иногда почему-то воображаю себя каким-то камикадзе, который был заслан в Россию – только для того, чтобы иметь возможность отомстить архидемонам за обе наши страны.

– И собираешься захватить для этого власть в России? – не поняла она.

– Ты меня недооцениваешь! – усмехнулся Зевс, понимая, что она ещё не понимает ни широты его кругозора, ни его размаха (крыльев). – Да и что я могу, как личность? Захватить власть и противопоставить митрополии одну из разорённых ею колоний? Это было бы как минимум самонадеянно. И глупо. А вот как безвестный литератор, я смогу обратиться напрямую к каждому жителю этой планеты и заставить их всех глубоко задуматься. О себе. И попытаться, на местах, самим изменить текущие в бездну мировые процессы. Как известно, политика – это достижение военных целей мирными средствами. Цель будет достигнута даже без единого выстрела! Сечёшь?