Астронавты в лохмотьях

На мгновение показалось, что ничтожный залп не подействует на массу корабля, затем – впервые с начала подъема – из-за выпуклости баллона выскользнул огромный диск Верхнего Мира. Серп огня вдоль одного края, почти касавшегося солнца, заливал его. Мир в то же время поднялся над краем гондолы на противоположной стороне. Когда сопротивление воздуха преодолело импульс от реактивного двигателя, корабль повис в положении, из которого экипажу открывался вид на обе планеты.

Толлер мог повернуть голову в одну сторону и смотреть на Верхний Мир, в основном черный из-за близости к солнцу. Мог повернуть голову в другую сторону и увидеть умопомрачительную выпуклость родной планеты, безмятежной и вечной, омытой солнечным светом; только искривленный участок на востоке еще лежал во тьме малой ночи. Завороженный Толлер следил, как тень Верхнего Мира съезжала с Мира, и чувствовал себя в центре вращения, у рычага непостижимого механизма, управляющего движением планет.

– Ради всего святого, капитан! – раздался хриплый вопль Рилломайнера. – Поставьте корабль нормально!

– Перестань трястись! – Толлер дал еще залп в реактивный двигатель, и Мир величественно поплыл вверх, за баллон, а Верхний Мир переместился вниз, за борт гондолы.

Толлер дал залп в противоположный боковик, чтобы уравновесить корабль в новом положении. Оснастка несколько раз скрипнула, и Толлер позволил себе победно улыбнуться – он стал первым в мире человеком, который перевернул небесный корабль. Маневр прошел быстро, без неожиданностей, а дальше начнут работать силы природы.

– Запиши, – сказал он Завотлу, – мы успешно преодолели среднюю точку. Теперь, я думаю, мы спустимся к Верхнему Миру без препятствий.

Завотл вытащил карандаш из закрепляющего зажима.

– Мы все еще рискуем замерзнуть, капитан.

– Это не такое уж большое препятствие. Если понадобится, сожжем немного зеленых и пурпурных прямо здесь, на палубе. – Внезапно оживившись, Толлер повернулся к Фленну. – Как себя чувствуешь? Ты хорошо переносишь высоту – сможешь справиться с нынешними обстоятельствами?

– Если вы хотите перекусить, капитан, то я целиком «за». Клянусь, дыра у меня в заднице затянулась паутиной!

– Тогда посмотрим, чем ты можешь нас накормить. – Толлер знал, что этого приказа все ждут, потому что больше суток никто не ел и не пил, чтобы избежать унижения, неудобства и просто отвращения при пользовании туалетом в условиях невесомости. Он благожелательно наблюдал, как Фленн запихал карбла поглубже в теплое убежище за пазухой и отвязался от кресла. Заметно задыхаясь и покачиваясь, коротышка пробирался в камбуз, но в его черных глазах светилось хорошее настроение. Вернувшись, он вручил Толлеру небольшую фляжку с водкой, включенную в запас провизии, а затем послышался стук кухонной утвари, сопровождающийся покачиванием гондолы и руганью.

Толлер отхлебнул водки и передал фляжку Завотлу, и тут до него дошло, что Фленн пытается приготовить горячее.

– Ничего не грей! – крикнул он. – Хватит хлеба с вяленым мясом.

– Все в порядке, капитан, – донесся сиплый ответ Фленна, – угольки еще светятся… нужно только… подуть посильнее… Я устрою вам пир… Человеку надо хорошо… Вот зараза!!!

Одновременно с последним возгласом раздался грохот. Толлер обернулся к камбузу как раз вовремя, чтобы увидеть, как из-за перегородки вертикально в воздух поднимается полено. Объятое бледно-желтым пламенем, оно, лениво поворачиваясь, поплыло вверх и слегка задело наклонный низ оболочки. Когда казалось, что оно уже отклонилось в синеву, не причинив вреда, его захватил воздушный поток и направил в сужающийся зазор между стартовой стойкой и оболочкой. Оно легло в месте их соединения и все еще горело.

– Я достану! – крикнул Фленн. – Я сейчас! – Он встал на угол борта гондолы, отстегнул страховочный трос и вскарабкался по стойке, цепляясь только руками, – почти взлетел в невесомости.

Толлер обмер, увидев, что от лакированной ткани баллона заструился бурый дымок. Фленн добрался до горящего полена и рукой в перчатке схватил его. Он отшвырнул полено боковым взмахом, и вдруг сам тоже отделился от корабля, кувыркаясь в разреженном воздухе. Напрасно загребая руками в направлении стойки, техник поплыл в сторону.

Страх общей гибели приковывал взгляд Толлера к дымящейся полоске ткани, пока он не увидел, что пламя погасло само. В то же время его сознание истошно вопило, что яркая пустота между баллоном и Фленном расширяется.

Первоначальный толчок, отбросивший Фленна, был невелик. Техник отплыл ярдов на тридцать, когда сопротивление воздуха остановило его. Он повис в голубой пустоте, сверкая на солнце, которое от гондолы закрывал баллон, и в своих лохмотьях из мешковины мало походил на человека. Толлер подошел к борту и, сложив руки рупором, крикнул:

– Фленн! Ты жив?

– Не беспокойтесь за меня, капитан! – Фленн помахал рукой, и, как ни странно, голос его звучал почти весело. – Я отсюда хорошо вижу баллон. Вокруг крепления стойки есть подпаленная область, но дыры в ткани нет.

– Мы тебя вытянем! – Толлер повернулся к Завотлу и Рилломайнеру. – Он жив. Надо бросить ему веревку.

Рилломайнер на стуле согнулся пополам.

– Я не могу, капитан, – пробормотал он. – Я не могу туда смотреть.

– Будешь смотреть и будешь делать, что потребуется, – мрачно заверил его Толлер.

– Я помогу, – вставая со стула, сказал Завотл. Он открыл рундук техника по такелажу и достал несколько мотков веревки. Толлер, торопясь прийти на помощь товарищу, схватил веревку, закрепил с одной стороны и метнул Фленну. При этом ступни Толлера оторвались от пола, и вместо мощного броска вышло нечто вялое и бесцельное. Веревка развернулась не до конца и бесполезно замерла, сохранив все изгибы. Толлер втянул ее обратно, и, пока сворачивал, Завотл бросил другую, с тем же успехом.

Рилломайнер с тихими стонами при каждом выдохе бросил более тонкий моток стеклянного шнура. Шнур развернулся полностью и в нужном направлении, но не долетел.

– Неумеха! – съязвил Фленн. Его явно не пугали тысячи миль пустоты внизу. – Твоя бабушка бросила бы лучше, Рилло.

Толлер снял перчатки и сделал новую попытку. Хотя на этот раз он прижался к перегородке, веревка, схваченная морозом, опять не развернулась на всю длину. Собирая ее, он подметил одно тревожное обстоятельство.

Раньше Фленн висел над гондолой, на уровне верхнего конца стартовой стойки, а теперь он находился уже чуть выше перил гондолы.

Толлер понял, что Фленн падает. Корабль тоже падал, но пока в баллоне оставался горячий газ, корабль сохранял какую-то подъемную силу и спускался медленнее, чем плотный предмет. В зоне, близкой к средней точке, скорость падения была очень небольшой. Тем не менее Фленн угодил в объятия гравитации Верхнего Мира и начал долгий полет к его поверхности.

– Ты заметил, что происходит? – вполголоса сказал Толлер Завотлу. – У нас осталось мало времени.

Завотл оценил ситуацию.

– Может, включить боковики?

– Мы просто начнем вращаться на месте.

– Положение серьезное, – резюмировал Завотл. – Сначала Фленн повредил, баллон, а потом еще и устроил все так, что не может его починить.

– Вряд ли он нарочно, – ответил Толлер и оглянулся на Рилломайнера. – Пушка! Найди груз, который войдет в пушку. Может быть, нам удастся выстрелить шнуром.