Атака (Крестом и булатом - 2)

– Странно, - протянул Виталий.

– Для нашей страны - нормально, - разозлился Рокотов.
– С флагом и гербом та же петрушка. Бело-красно-синее полотнище - это так называемый "провиантский" флаг, его поднимали на торговых судах. И утвержден он был не триста лет назад, как об этом вопят так называемые "государственники", а в тысяча восемьсот восемьдесят третьем году. Герб мы вообще свистнули у Габсбургов... Как ни крути, получается глупость. Если уж задумали принимать что-то серьезное, вроде гимна или герба, то следует и отнестись к этой проблеме со всей ответственностью. И не стараться одним махом достичь компромиссного варианта со всеми сразу... Лично у меня уже есть куплет, который я буду тихо напевать под музыку Александрова.

– Серьезно?
– Янут вскинул брови.

– Серьезнее некуда...

– Тогда напой, - попросил гранатометчик. Влад набрал в легкие воздух и негромко затянул:

– Сла-авься, Отечество, на-аше голодное,

Жирному доллару мощный оплот!

Ба-анда чиновников, свора безродная,

Нас к торжеству "чубайсизма" ведет!..

Виталий хрюкнул, отец Арсений укоризненно покачал головой.

– Вот, - Рокотов откинулся на мешки с песком.
– А Президент не понимает, что подобным образом будет себя вести половина населения. Какой же это гимн?

– Никакой, - согласился Янут.

– И так во всем, - вздохнул биолог.
– Чего ни коснись... Ведь, если строго разобраться, мы с вами в последние недели занимались исключительно подготовкой и осуществлением ряда тягчайших преступлений. А почему? Да потому, что ни на московские госструктуры, ни на наших доблестных ментов с фээсбэшниками, ни на военных нет никакой надежды. Я не зря регулярно об этом вспоминаю... Мне самому крайне неприятно то, что мы натворили. Но иного выхода у нас не было. Мы не обладаем должной подготовкой, чтобы тихо пройти в аул, тихо освободить заложников и незаметно уйти. Пришлось устроить бойню... По закону нас судить надо. Однако, я уверен, девяносто процентов народа встанет на нашу сторону. Вот такой вот парадокс... Жизнь в состоянии перманентного внутреннего психологического конфликта между нормами права и нормами морали. А мы еще удивляемся, чего это население сокращается, мужики до шестидесяти лет не доживают. Потому и не доживают, что все время на нервах...

– Эк ты загнул!
– Виталий покачал головой.

– Это не я загнул, а биология. Природа не терпит попыток нарушить ее законы. Непонимание руководителями страны простых вещей приводит к ослаблению нации в целом и к развалу государства. Единица общества - это конкретный индивидуум. На нем все и держится. Ежели не учесть потребности индивидуума и не создать комфортные условия его существования, то он не станет работать во благо своей страны.

– Ну, это и так понятно, - Янут пихнул локтем отца Арсения.
– А вы что молчите?

– Что тут скажешь?
– спокойно изрек священник.
– Всё верно. И давно объяснено как богословами, так и мирянами-социологами. Но никто не спешит воплощать принципы разумности в обыденную жизнь...

– Приведу пример стандартных взаимоотношений нашего государства и члена электората.
– Рокотов выбросил окурок в воду.
– История, кстати, абсолютно реальная. Жил-был человек по имени Саша. Занимался бизнесом, никого не трогал... Имел, правда, судимость, и провел несколько лет в местах не столь отдаленных. Но это к слову, хотя сей фактор в дальнейшем оказал на его судьбу большое влияние.

– Не сомневаюсь, - хмыкнул Виталий.

– Мыслишь в верном направлении, - похвалил Владислав.
– Так вот... Как-то раз Сашу хватают на улице веселые хлопцы в черных масках и доставляют его в особнячок на улице Чайковского, где размещается питерский РУБОП. Захват проходит чин-чинарем, с заламыванием рук и прочими прелестями. В РУБОПе Саше объявляют, что он, оказывается, имеет честь быть лидером страшной преступной группы, поубивавшей чуть ли не два десятка человек. Быстренько оформляются документы на задержание, потом следует арест и Саню отвозят в "Кресты". На первом же допросе он знакомится со знойной дамой-следователем Ириной Львовной Панаренко, в девичестве - Фирой Стукельман*. И эта Панаренко-Стукельман, в лучших традициях нашей ментовки, начинает Сашу "колоть". Но!
– Рокотов значительно погрозил пальцем.
– Благо бы на подозреваемого вешали реально совершенные преступления. Тут я бы еще понял ментов. Им надо отчитаться по раскрытиям, закрыть графы в документах и прочее... В описываемом же случае ничего этого нет.

* См. роман Д. Черкасова "Канкан для братвы" (прим. редакции).

– Как нет?
– обомлел отец Арсений.

– А вот так! Сане вменяются в вину вещи, которые следствие в принципе не может доказать. Якобы он из неустановленного оружия, которое ему передало неустановленное лицо, пристрелил некоего гражданина, чей труп находится в неизвестном месте. И так - несколько раз. Параллельно он "грабит" квартиры неустановленных лиц, а все обвинения против него базируются на показаниях свидетеля, убитого за полгода до Сашиного ареста. Более того - в процессе следствия его знакомят с членами его "банды", которыми он якобы командовал. Набирается порядка пятнадцати человек... Все они арестованы но аналогичным основаниям. Панаренко-Стукельман визжит, что "разоблачила" банду и требует признательных показаний, вписывая в обвинения по пять-шесть статей каждому... Наконец Саше объявляют, что он сколотил эту безумную группу в девяносто втором году и с тех пор ею руководил. Наш герой начинает дико хохотать и поясняет перевозбужденной Ирочке-Фирочке, что до девяносто пятого года он сидел, так что физически был не в состоянии совершать что-либо на воле. Следовательшу сие не смущает, и она делает "логический вывод" о том, что Саня руководил бандой из-за колючки и потому всё равно виновен. Трупы неустановленных граждан никто не ищет, оружие, из которого как бы стреляли, - тоже... Дело держится на показаниях покойника и безграмотных процессуальных документах. Вот вкратце и вся история.

– Сумасшествие, - высказался священник.

– Ага, - кивнул Рокотов.
– Только по этому сумасшествию люди до сих пор на нарах парятся. И неизвестно, что решит суд. Нет никакой гарантии, что Саня сотоварищи не отправятся проветриться в тайгу... Этот эпизод из жизни прекрасно иллюстрирует состояние нынешней власти: безграмотность, тупость и тягу к совершению масштабных фальсификаций. Причем без всякой пользы как конкретному чиновнику, так и государству. Ни Саня, ни его "подельники" никакой опасности для общества не представляли. Я понимаю, если б они были наркобаронами или маньяками, которых надо изолировать любыми способами. Но здесь... Полнейшая бессмыслица. Арест за выдуманное преступление. Это гораздо круче того, что пишут в газетах о ментовском беспределе. Сей случай уже за гранью понимания...

– Абсурд, - резюмировал Виталий.

– Именно. И мне не хотелось бы, чтобы такое стало нормой. А все к тому идет. Развал государственной машины достиг того масштаба, что чиновники перестали стесняться чего бы то ни было. И хочу особо отметить усиление данных тенденций в последние месяцы. Что странно... Вроде Президент из спецслужб, а за порядком никто не следит.

– Может быть, он психилогически слабее предшественника?
– предположил отец Арсений.

– Возможно, - биолог посмотрел на часы.
– Ну вот, за приятной беседой и время незаметно пролетело... Виталик, буди ребят. Пора на позиции...

* * *

Освещенная мощными прожекторами серая бугристая стена подземного тоннеля медленно проплывала мимо иллюминаторов и терялась во мгле, смыкающейся за кормой лодки. Субмарина шла по самому центру русла, слегка покачиваясь из стороны в сторону, когда сидящий за джойстиками управления Лазарев осторожно поворачивал кисть руки, направляя нос аппарата на метр-другой вбок, чтобы не касаться давно изученных выступов.

В самом начале работы на сепаратистов, когда маршрут еще не был отработан, подлодка несколько раз задевала скальные обломки, что приводило в ужас чеченскую часть экипажа. Однако время сгладило страх, Ваха и Беслан поняли, что легкое касание корпуса о стены не может повредить надежному аппарату, и успокоились, свысока поглядывая на товарищей по оружию, впервые вступавших на борт корабля. Даже позволяли себе подшучивать над другими, рассказывая истории о встреченных ими в подземных тоннелях огромных рыбах и прочих морских чудовищах. Малограмотные боевики испуганно внимали рассказкам Ахмедханова и Хамзаева и с уважением смотрели на двух бесстрашных горцев, раз в неделю отправлявшихся в полное опасностей путешествие по подводному миру.

Степановых встал из кресла, посмотрел сквозь маленькое оконце в переборке на рассевшихся во втором отсеке бородачей и уселся обратно.

– Как пассажиры?
– сквозь зубы спросил Павел.

– Делают вид, что им всё по фигу, - Александр зевнул.

Погрузившаяся на лодку группа боевиков ничем не отличалась от предыдущих партий. Те же бесстрастные лица, те же густые бороды, та же гора разнообразного оружия, включающая в себя станковые пулеметы и гранатометные комплексы. Террористы вели себя нарочито раскованно, демонстрируя русским подводникам собственное бесстрашие и наплевательское отношение к предстоящему переходу.