Атака мертвецов

– Вы хоть в академиях и обучались, а все одно, ваше благородие, уму не набралися. Коли речку потравят всю, как тогда воду набирать? – Андре сделал один вывод, вся гениальность старика в феноменальном везении.

– Ты в следующей атаке, Пафнутий, держись ко мне поближе. – Андре зажег припасенные предусмотрительным ординарцем факелы и вошел в грот.

– Это зачем же?

– Говорят, что людям, со складом ума подобным твоему, очень везет. – Старик крякнул и гордо погладил бороду, явно не поняв истинного смысла начальственной похвалы.

– Это что, я как-то соседу его же свинью продал, а на эти деньги купил свинью у другого соседа. Ночью подменил, свиней, значится, а потом ту, что украл продал соседу у которого купил. – Корнет остановился и посмотрел на ординарца.

– Ты уж прости, но я за твоим ходом мысли уследить не успеваю. В свиньях запутался начисто. Пойдем, вот, кажется рукотворный туннель начинается. – Они пошли по тоннелю. Вскоре вышли к развилке, потом к еще одной. Капитан уверенно шагал куда-то, иногда сворачивал, иногда пропускал повороты.

– Ваше благородие, мы не заплутаем тута? – Пафнутий явно чувствовал себя неуверенно.

– Нет, у меня записан маршрут.

– Так вы с записью вашей сверились бы.

– У меня фотографическая память.

– Какая?

– Хорошая. Пришли. – Они стояли перед старинной дубовой дверь. При свете факела она сливалась со стеной, но выдавал ее новенький навесной замок. Андре достал револьвер, намереваясь разобраться с замком.

– Что ж вы делаете-то, посветите лучше, ваше благородие. – Капитан убрал револьвер, взял у ординарца второй факел и стал терпеливо ждать. Старик опустился на колени и принялся ковырять в замке какими-то железками. Через минуту замок щелкнул и раскрылся.

– Да, я смотрю интересное у тебя было прошлое. Открывай. – Пафнутий потянул дверь, Андре вошел в тесное помещение. По сути он оказался на узком пятачке, все пространство вокруг, до самого потолка, занимали ящики. Старику места уже не хватало, потому он с интересом выглядывал из-за плеча Андре.

– Подержи-ка. – Теперь светил ординарец. Капитан достал шашку и принялся расковыривать ящик. Наконец одна доска подалась и сломалась. В проломе тускло блеснул золотой слиток.

– Пресвятая богородица, так тут что, все ящики слитками золотыми забиты?

– Видимо да, признаться я не ожидал, что речь идет о золотых слитках. Вопрос лишь в том, на сколько велико это помещение. Давай попробуем сделать проходы к стенам.

К вечеру выяснилось, что помещение очень большое. Ошалевшие от увиденного друзья вышли к ручью и молча побрели к форту. Предстояло устроиться на ночлег.

Они молча разбили лагерь, поели и стали готовиться к ночлегу. Первым дежурить должен был Пафнутий. Андре Укутался в шинель и лег на заготовленную подстилку из веток. Сон не шел к нему. В голове крутилась одна и та же картина, как к нему спящему подкрадывается ординарец и перерезает глотку. Проклятое золото, сколько еще жизней оно заберет?

Капитан долго ворочался, потом твердо решил уснуть. Будь, что будет. Если ему суждено умереть, то пусть так и случится, пусть наконец прекратятся все страдания. Андре сомкнул глаза и провалился в сон.

Проснулся капитан от того, что услышал шаги. Аккуратные, крадущиеся шаги. Рука потянулась к револьверу. Неужели предательство? Пафнутий подходил все ближе, Андре сжал револьвер в руке.

– Ваше благородие, проснитесь, только тихонечко, я вас прошу. – Андре сел и непонимающими глазами посмотрел на старика.

– Чего случилось? – Но Пафнутий молчал и удивленно смотрел на револьвер в руке капитана. Андре смутился, но виду не понял.

– Медведь тут рядом, чего ему надо не знаю, наверное, на запах шел. Уходить надо.

Они молча собрались и двинулись прочь. Андре чувствовал себя ужасно. Старик и не думал о том, чтобы причинить ему вред, а он. На душе было паршиво, капитан понимал, как сильно провинился перед другом. Одним лишь тем фактом, что допустил в свою голову подобные мысли. Он украдкой глянул на Пафнутия, тот шагал с угрюмым видом, или ему кажется.

– Пафнутий, ты меня прости.

– За что?

– Все ты знаешь, за что. – Старик долго молчал, потом все же заговорил.

– Все по делу, ваше благородие. Я раньше много плохих дел наделал, это мне урок. Знаю я, как на таких как я смотреть надо, странно, что вы меня сразу не пристрелили. Это мне прощения просить надо, у матерей да у отцов, тех, чьих детей я загубил. Теперь чего уж, тать и есть тать, все вы верно за оружие схватились. Я всю вахту только и думал, может перерезать вам горло да золото себе забрать? Если уж по чести, то так и надумал, хотел уж идти резать, да смотрю медведь. Сидит бурый смотрит на меня, да так, будто с осуждением каким. Я не шевелюсь, страшно ведь. Думаю, отведи Господи, дай шанс, не буду боле грешить. Так медведь на меня еще раз посмотрел внимательно, развернулся и ушел. Вот так вот, господин капитан, вы человек хороший, вас Господь бережет.

Дальше шли молча. Каждый думал о своем. А в голове Андре крутился только один вопрос, что было бы если бы первое дежурство выпало ему? Впрочем, угрюмое молчание продолжалось лишь до утра, когда путники решили, что торопиться некуда. Отпуск все-таки. Они вновь разбили лагерь и развели костер.

– Ваше благородие, как вы это золото домой-то отвезете? До конца войны, я думаю, такие грузы незаметно не протащишь. – Пафнутий мешал похлебку и поглядывал на капитана, тот сидел у костра и в очередной раз чинил бинокль.

– После войны попробую, а пока продам поместья, заводы, вообще все, что досталось по наследству. Деньги, полученные с этого отправлю вдове, вместо золота. Денег ей там на всю жизнь хватит, а после войны вывезу это золото, посчитаю, если ошибся добавлю. – Андре удрученно вздохнул, бинокль снова развалился и никак не желал собираться обратно.

– Ясно, только куда вы матушку-то денете? Она ведь не захочет уехать из родного дому?

– Никуда, пусть живет в родном доме во Франции.

– Я не могу только одного понять. За что столько золота отвалили? – Пафнутий даже мешать забыл, настолько захватил его собственный вопрос.

– Не могу сказать точно. Мне кажется дело далеко не в крепости и даже не в войне. Витает последнее время в России всякая зараза – социалисты, анархисты и прочая погань. Кто-то же платит им, я искренне не верю, что там все идейные и на самообеспечении. – Андре, наконец, починил бинокль и убрал его в футляр.

– Не понял, это что значит? Всем этим бездельникам, которые только царя хулить да горлопанить могут, кто-то платит? Так за что же, ваше благородие? – Капитан забрал у горе-повара ложку и стал мешать сам.