Атака мертвецов
Шрифт:
– Извольте, – внешне Бржозовский казался все таким же спокойным, но в голосе вдруг отчетливо зазвенела сталь. – Из восемнадцати батарей в крепости лишь одна броневая, шесть вделаны в бетон. Остальные расположены во временных укрытиях типа земля-дерево. Они хоть и усилены камнем, двутавровыми балками да листами брони, все равно остаются настолько слабыми, что 150-миллиметровые бомбы наносят им тяжелые повреждения, выводя из строя людей, орудия и боеприпасы. Их главнейший недостаток – это несовершенное применение к местности, а в результате плохая маскировка. Некоторые батареи врезаны прямо в оборонительные гласисы, которые ничем от противника не скроешь. Обычный наблюдатель заметит их даже с земли, не говоря уже об аэропланах…
– Что ж, ваша точка зрения мне ясна, – перебил Шульман, возвращаясь
Свечников, которому был адресован вопрос, счел нужным поправить:
– Почти нет, ваше превосходительство. Надо строить. Задача для наших саперов, рабочих рот и самих солдат, кто будет оборонять эту позицию.
– Штабс-капитан Хмельков, – тут же среагировал комендант, нацелив бороду теперь в инженера.
Тот попытался возразить:
– У меня люди восстанавливают укрепления. Им всю ночь работать…
Но генерал был непреклонен:
– Отдохнут с рассвета до скончания боя. Солдаты, когда займут указанный рубеж, приступят к окапыванию. А там и вы подтянетесь со всем личным составом и своим инвентарем.
– Но…
– Это уже приказ, Сергей Александрович.
Поняв, что спорить нет смысла, штабс-капитан обреченно выдохнул: «Слушаю».
– Теперь по контратаке. – Шульман повернулся к полковнику Белявскому – щуплому, невысокого роста пехотному начальнику. – Алексей Петрович, к рассвету сосредоточьте батальоны по флангам у селений Сосня и Бялогродны. Ополчение держите в резерве. В семь тридцать артиллерия откроет огонь по расположениям германцев. Это будет вам сигналом, что пора начинать дебуширование [48] . Вас, Николай Александрович, – взгляд уперся в Бржозовского, – попрошу заранее наметить цели для обстрела. Сначала обработайте позиции пехоты, а затем займитесь осадными орудиями. Задача ясна?
48
Дебуширование (фр. d'ebouch'e) – выход войск из теснины или какой-либо закрытой территории на более широкое место, где можно развернуться.
– Так точно! – почти хором ответили пехотный и артиллерийский начальники.
– Штаб фронта обещал поддержку. Под крепость стянуты части первого Туркестанского корпуса. И да поможет нам бог, господа…
Наутро русская пехота под канонаду крепостных орудий внезапно атаковала германские осадные силы. Немцы, не ожидавшие столь вопиющей дерзости от малочисленного гарнизона Осовца, поспешили ретироваться, выводя из-под удара свои батареи. Когда опомнились, попробовали восстановить положение и вернуть утраченные позиции, но залегший на новом рубеже полк Белявского и прибывшие на усиление «туркестанцы» слишком яро сопротивлялись. Еще и крепостные орудия постреливали, не давая подойти к пехоте, не успевшей толком окопаться. Возможно, рано или поздно ее бы оттуда выбили, но сделать это не позволил 6-й армейский корпус генерала Балуева из состава 2-й армии. Он ударом с юга отбросил немцев к самому Граево, а затем, продолжая их теснить, полностью деблокировал крепость и вышел в тыл германской армии. Жаль, что штаб фронта так и не рискнул использовать эту победу в полной мере.
Глава 8. Снова в наступление
К двадцатым числам сентября новая 10-я русская армия закончила сосредоточение. 22-й корпус расположился в районе Сопоцкин-Липск. За ним у местечка Новый Двор и западнее Гродно во второй линии стоял 2-й Кавказский. 3-й Сибирский занимал участок вдоль Бобра по обе стороны Штабина и прилегающий район. Таким же образом у Осовца и южнее сосредоточился 1-й Туркестанский корпус. В состав армии, кроме того, вошла сводная кавалерийская дивизия генерала Скоропадского.
Пока отдельная группа германских войск осаждала Осовец, остальные их части наступали к Неману. Свои главные силы противник собрал против правого фланга 10-й армии, имея на всем остальном фронте с ней лишь два более-менее крупных
соединения у Августова и Осовца. А еще несколько небольших заслонов на укрепленных северных выходах из лесистой местности. Такое расположение само напрашивалось на удар противнику в тыл со стороны Сопоцкина.И это произошло.
Двадцать седьмого сентября 22-й корпус, уже вполне оправившийся от частичного расстройства, которое претерпел в начале месяца, двинулся в поход, наступая на север в составе трех стрелковых бригад. Справа от него шли кавказцы. Погода стояла на редкость ненастная и холодная. Задерживали бездорожье и разрушенные германцами переправы, но корпус упрямо прокладывал себе путь, несмотря ни на что. Настроение солдат заметно улучшилось, благотворно влияя на боевой дух. Чувствовался всеобщий подъем, который передался и Сергеевскому, и Земцову, и остальным офицерам. Даже штабная, всегда унылая атмосфера не так угнетала. Не верилось, что каких-то пару недель назад все выглядело совсем иначе, а война казалась бездарно проигранной, даже когда во второй раз переходили границу, спеша к Маркграбово на помощь Ренненкампфу, еще не зная, что вскоре снова придется отступать…
Тот Маркграбовский марш начался более-менее удачно. Корпус, как и планировалось, сосредоточился у деревни Марциновен. Она лежала впереди, примерно в одной версте от выбранного места привала – пологой высоты с одиноко торчавшим на вершине, почти у самой дороги, пустым сараем. Его сразу занял штаб корпуса, поскольку погода испортилась и пошел дождь. Солдаты же, утомленные более чем двадцатичасовым переходом, получив команду на привал, как шли в колонне, так и попадали по обе стороны проселка, прямо под моросящим дождем. По крайней мере, на том участке дороги, что видел Сергеевский.
А обзор с высоты открывался хороший. Справа и слева еще подходили колонны. На горизонте, со стороны Лыка, откуда доносился грохот боя, поднимались высоко в небо черные столбы дыма. Много ближе, верстах в трех от холма, двигалась небольшая колонна пехоты с полубатареей. Но вдруг ее ряды распались, поспешно разворачиваясь в боевой порядок в сторону левого фланга. Батарея быстро заняла позицию и захлопала беспорядочными выстрелами. Подняв бинокль, Сергеевский увидел вдали германскую конницу, которая еще верстах в трех западнее шла большим аллюром, пересекая низину с севера на юг, держа направление в тыл корпуса. У нее на пути стали рваться шрапнели, но всадники быстро скрылись из виду в островках леса и складках местности.
Борис чертыхнулся. Вражеская конница за спиной – это очень и очень скверно. Может в самый неподходящий момент отрезать все сообщения с тылом.
Не прошло и часа, как его плохие предчувствия подтвердил Земцов, назначенный ответственным за связь:
– Только и успели узнать, что корпус включен в состав новой десятой армии, да что командует ею генерал Флуг [49] , который прибыл в крепость Осовец. На этом все. Телефонная линия накрылась. Хотелось бы знать почему.
49
Василий Егорович Флуг (19.03(01.04).1860 – 09.12.1955) – генерал-лейтенант (1908), помощник Туркестанского генерал-губернатора и командующего войсками Туркестанского военного округа (1913). 11.09.1914 г. назначен командующим 10-й армией с присвоением звания генерал от инфантерии (06.12.1914). Несмотря на успешные действия в боях против 8-й германской армии и взятие Сувалок, из-за разногласий с генералом Рузским 06.10.1914 был отстранен от командования армией за «опасную активность» и переведен в распоряжение Верховного главнокомандующего, после чего возглавил 2-й Армейский корпус.
Для Бориса ответ был очевиден. Телефонный провод, который они тянули аж от Августова, наверняка перерезан теми самыми кавалеристами.
А вскоре из авангарда поступило донесение, что высланная вперед конная разведка, не доходя семи верст до Маркграбово, встречена огнем противника. Понесла потери и дальше продвигаться не может. Едва Сергеевский с остальными офицерами штаба разобрал на карте обстановку впереди и слева, как пришли сведения и с правого фланга от командира Отдельного Оренбургского дивизиона: