Атака мимо

— Никта с ван Дрейком подрались час назад! Наша примадонна уверена, что Джаргак рассчитывал столкнуть Гильдии лбами с таким треском, что получится под шумок вывернуться, но провалился. А наш принц на рыжей ящерице утверждает, что Никта узколобая дура, но кроме этого — совсем не права в своем предположении. «Затворник» выжидает, но чего — непонятно. Он одиночка, его путь до ловушки проследили чуть ли не по каждому шагу, все слова прослушали десяток раз. Это позволило ван Дрейку предположить дополнительную версию — наш серокожий гемморой озвучил обязательства «Материнского Сердца» перед ним, которые должны быть выполнены в определенный срок. Говорившая с ним матриарх подтвердила получение обязательств — а учитывая сроки… В общем, ван Дрейк предполагает — орк рассчитывает, что «Материнское Сердце» вынудит нас выпустить орка из ловушки для того, чтобы вручить ему запрошенное им средство от похоти. Джаргак, убедившись, что с его девками все в порядке, улетает Зовом, а мы остаемся с носом. Репутационный урон огромен.

Бывший академик в теле взрослого эльфа закатил глаза к потолку, думая. Придя к какому-то решению, он кивнул сам себе, соскочил с дивана длинным змеиным движением, поймав взвизгнувшую от неожиданности секретаршу, и начал ее трогать в разных местах. Та подбадривающее заойкала, продолжая хрустеть печеньем. Совмещать у нее получалось так себе, поэтому пакет был отобран и выкинут в угол под негодующий вопль, заглушенный поцелуем.

— Крепкий, защищенный от магии, чрезвычайно устойчивый к пыткам и равнодушный к смерти в океане… — внезапно забормотал Солкар, отрываясь от губ девушки-волчицы, из-за чего та едва сдержала вопль разочарования. Эльф постоял с стекленеющим взглядом, продолжая профессионально щупать любовницу и явно взбесив ее этим до потери пульса, потом неожиданно схватил обеими ладонями ее лицо и сказал, глядя в выпученные в изумлении глаза, — Потом зайди к нашим драчунам, подкинь им идейку от меня любимого. Скажи, пусть рассчитают шансы на то, что орк прячется.

— Прячется? — изумленно хрюкнула хрупкая девушка, превращая взгляд босса из задумчивого в подозрительный, — В пыточной?!

— В попочной! — приложил эльф с размаху освободившиеся ладони к мягкому месту девушки, — Если моя версия верна, то ему каюк… мы тоже не лыком шиты…

Едва он успел это пробормотать, как в его длинное ухо вцепились острые зубы доведенного до ручки зооморфа.

Глава 21 Пинок в зеркало

— Доктор, я буду жить? — сами слова дались мне нелегко. О попытке вложить в них иронию даже не приходилось думать.

— Думаю, что мои любознательные гости достигли предела в своем любопытстве, но не поставленных целей, — несколько высокопарно заметил Сол, заканчивая обследовать мое изрезанное, истыканное иглами, отравленное, обожженное и избитое тело. Хозяин тюрьмы выпрямился, деловито потер руки и вынес вердикт, — Большего ваше тело не выдержит, господин Кирн. Без потери возможности общения.

Мелочь, но приятно. Я в очередной раз благословил «Стоика». Если бы особенность не блокировала инстинктивную реакцию организма на регулярные выбросы боли, то я бы уже давно был бы завывающим существом, склонным согласиться на что угодно, лишь бы все закончилось. А так — перед моей памятью легко развертывались воспоминания всех проделанных над телом манипуляций, но без тени болевых ощущений.

— Вы же не первый раз этим занимаетесь? — донесся вопрос к Солу от Аливеоллы, сидящей возле постоянно молчащей Киры, — Как вам живется со всем этим?

— Ооо, девушка… — многозначительно протянул Сол, — Не многим лучше, чем нашему серому товарищу. Это судьба всех, кто располагает нужными умениями или знаниями. Меня точно так же как и вас, белокурая прелестница, и вашего друга — так же поймали и… вынудили.

— Вас чем-то держат? Шантажируют?! — подняла белые брови вампиресса. Ее алые глаза поблескивали в полутьме двумя темными рубинами. Девушка встала и подошла к тюремщику поближе.

— Охохо, — сардонически просмеялся бессмертный, — Как же мало вы понимаете. Вы, к примеру, беременны. Это уникальное событие, поэтому к вам грубые меры принуждения не применялись… совсем и вы не знаете, на что способны мои хозяева. А Кирн Джаргак… уникально защищен. На него нельзя воздействовать магией, токсинами, пытки вот… не работают. Проще говоря, госпожа дель Каприцциа — к орку был применен самый малоиспользуемый арсенал воздействий!

Я лежал, слушая, как Сол с мазохистским удовольствием описывает выработанный бессмертными за девяносто лет арсенал по подавлению воли других бессмертных. Пытки там занимали место между клочком травы и ничем — в основном любители власти опирались на богатейший опыт ментальной магии. С владельцами знаний или способностей подобных «пространственной тюрьме» Сола, не церемонились — подавляли и принуждали дать целый ворох клятв, гарантирующих лояльность. В мусорную корзину были отправлены даже мечты вынужденных работников о Кристалле Перерождения — Гильдии старались отлавливать и тщательно допрашивать тех, кого находили с подозрительно низким уровнем. Шансы на бегство оставались и причем немалые, но… с появлением сверхскоростных «треугольников» количество желающих рискнуть вырвать у судьбы свободу сильно упало — теперь они могли достаточно комфортно жить, лишь на краткое время вылетая по очередному поручению.

Попутно словоохотливый Сол вовсю позлорадствовал над творящимся скандалом вне тюрьмы. «Академию» и «Мистиционеров» теперь можно было считать в состоянии войны — любители всего сверхъестественного притащили для моего допроса не много, ни мало — аватара бога правды… наотрез отказавшегося лезть в другое пространство. Вместо этого воплощенный в физическую оболочку бог разорался на недостаточно почтительное к нему отношение, нарвался на ответную грубость от кого-то из «академиков», прибегнул к своей силе и начал вываливать на люди грязное «мистиционерское» белье. Гадкие секретики проштрафившихся перед богом последователей затрагивали интересы уже самой суперГильдии, что усугубило почти закончившуюся дележку орка, рыжей кошкодевочки и будущих детей вампирессы.

А еще…

Я прикрыл глаза, исчерпав свои силы до дна. Кто там снаружи желает делить шкуру не до конца убитого медведя — меня волновало мало. Если я удеру из этой западни с Кирой — то, можно сказать, победил. С Кирой…

Отношения с вампирессой я выяснил. Времени у нас было много. Проштрафившаяся дель Каприцциа довольно быстро перестала запираться, признавшись, что могла не только сообщить мне о ловушке, но так же сознательно пропустила неоднократно выпадавшую ей возможность приказать Кире уйти Зовом к Матери. Причины для этого она привела насквозь дурацкие, на мой личный вкус — не хотела терять надежду, что я появлюсь и каким-то чудом вытащу их всех. Такая вопиющая… нелогичность заставила меня поверить алоглазой вампирессе даже в месте, где не было никаких возможностей опознать ложь. Попасться по своей вине и потом надеяться на спасение? Что за чушь.

Перечитала в земной жизни фантастических романов, где главный герой спасает накосячившую девушку и прощает ей ошибки? Видимо, да.

Но что-то в этих романах видимо было. Я не мог себя заставить всерьез разозлиться на вампирессу. Была бы она одна, а не с полным пузом детенышей, которое уже чуток выдавалось вперед, я бы воспринял подобный выверт судьбы как насквозь враждебное действие, и отнесся бы к этому соответственно. Сейчас же… пришлось менять план бегства. Хотя назвать это планом было бы большим преувеличением — у меня в инвентаре был просто пузырек с зельем «объятий Матери», из которого я отхлебнул треть. Споить еще по трети девчонкам и запустить Зов — дело нескольких секунд.

Если выпадет шанс.

— А как вы, уважаемый Сол, отнесетесь к перспективе сбросить оковы чужой воли? — прокряхтел я, когда обе девушки завалились спать.

— С безнадежным интересом… — тихо посмеялся Бесс, сидящий возле меня в позе лотоса, — Но мне будет интересно услышать ваше предложение… в качестве гимнастики для ума.

— Все просто, — выдохнул я, с усилием принимая сидячее положение, — За десять секунд свободы в обществе моих девочек я дам вам четверть миллиона золотом, за которые вы сможете купить себе кристалл перерождения на Базаре.

Владелец пространственной тюрьмы поперхнулся и посмотрел на меня, как будто видит впервые. Его глаза даже маленько остекленели от настолько простецкого предложения. Когда молчание стало принимать странные размеры, я решил его прервать:

— Вы не обижайтесь, уважаемый, но я уже много лет не понимаю этого мира. От меня часто хотели непотребных вещей, но не желали платить за эти вещи непотребного количества денег. А ведь это так просто! Со мной всегда срабатывает. Вот я и подумал, вы умный разумный, я по-своему не дурак, может, с вами так же получится?