Атака седьмого авианосца

Место представителя ЦРУ пустовало — Джейсона Кинга отозвали в Вашингтон, а его преемник, который, по расчетам, два часа назад должен был приземлиться в Токийском международном аэропорту, еще не прибыл на корабль. Он вез с собой предназначенный для Брента новейший дешифратор и сведения о последних перемещениях арабской авиации и флота, а также данные о готовящихся террористических акциях. Представителя ЦРУ никто не знал. Было лишь известно его имя — Дэйл Макинтайр. Его поджидали с нетерпением, и Брент, поглядывая на пустой стул, беспокойно ерзал и сжимал пальцами голову — она болела так сильно, что он едва удерживался от стонов.

Представитель израильской разведслужбы полковник Ирвинг Бернштейн, как всегда в защитном, под цвет пустыни, комбинезоне, расположился рядом с пустовавшим стулом своего будущего коллеги, выделяясь среди чисто выбритых офицеров аккуратно подстриженными усами и выхоленной остроконечной бородкой. Его сухощавая и жилистая фигура свидетельствовала о незаурядной физической силе, закатанный рукав комбинезона открывал голубоватые цифры татуировки. «Это так, на всякий случай, чтоб не забывал про Освенцим», — спокойно отвечал он, когда кто-нибудь по наивности спрашивал, что это за цифры. Бернштейн был прикомандирован к штабу адмирала Фудзиты два года назад, перед средиземноморским походом «Йонаги» и боями на севере Африки.

Фудзита метнул через стол раздраженный взгляд туда, где должен был сидеть опаздывающий Макинтайр, беспокойно забарабанил пальцами по столу, и в салоне сразу стало тихо. Адмирал кивнул Мацухаре. Тот поднялся, заглянул в свои записи.

— Все эскадрильи укомплектованы по штатам военного времени. Истребители переоборудованы новыми моторами «Сакаэ» по две тысячи лошадиных сил. Можем поднять в воздух пятьдесят пять «Зеро». — Он поднял глаза, на мгновение стиснул челюсти и продолжил совсем другим тоном: — Но тридцать четыре моих летчика — зеленые новички, их еще нужно долго натаскивать.

— Но ведь вы постоянно проводили учебные полеты в международном аэропорту и на базе в Цутиуре, — сказал Фудзита.

— Проводил, — согласился Мацухара. — Беда в том, что моих офицеров «ставили на крыло» на реактивных самолетах, они еще не очень чувствуют поршневой двигатель и пропеллер.

— Не потеряли бы столько людей — не потребовалось бы учить новичков, — заметил подполковник Эндо.

В рубке установилась мертвая тишина. Все повернулись к Йоси, и Брент увидел, как по лицу Фудзиты тенью скользнула довольная усмешка. Глаза Йоси налились кровью.

— Никто не скорбит о потерях больше, чем я, — медленно, подрагивающим от сдерживаемой ярости голосом ответил он. — А ваша сухопутная реплика оскорбляет память отличных пилотов.

— Шестерых отличных пилотов, если не ошибаюсь? — уточнил Эндо, на плоском лице которого не отразилось никаких чувств.

Брент знал, что подполковник Эндо, как и многие другие летчики последнего набора, считает, что Мацухара слишком стар для должности командира БЧ авиации. Эти мысли, очевидно, внушил своему преемнику подполковник Тасиро Окума, вернувшийся в Силы самообороны. Он питал к Мацухаре нескрываемую неприязнь, завидовал ему, и за время его недолгой службы на «Йонаге» дело у них не раз доходило до открытых столкновений. Уверен был Брент и в том, что, если бы не рейд на северокорейский аэродром, когда истребители Мацухары прикрывали торпедоносцев Окумы, оба летчика выяснили бы отношения с оружием в руках в судовом храме, отведенном по приказу адмирала для поединков.

— Если у вас есть претензии по тому, как я командую своими людьми и готовлю их к полетам, то я буду счастлив встретиться с вами с глазу на глаз в храме…

— Отставить! — крикнул Фудзита. — Сначала надо встретиться с головорезами полковника Каддафи.

Однако Йоси не унялся и с необычным для себя жаром воскликнул:

— Вы не имеете права, господин адмирал, запрещать самураю…

Фудзита медленно поднялся с кресла и выпрямился во весь свой карликовый рост. Голос его вдруг стал гулким и раскатистым, словно исходил не из тщедушного тела, а из глубокой пещеры. Бренту на миг почудилось, что адмирал чуть ли не задевает головой верхнюю переборку салона.

— Подполковник Мацухара, — сказал он. — Попрошу впредь не указывать мне, на что я имею право, а на что — нет, что я могу и чего не могу запрещать.

— Он оскорбил меня и моих летчиков!.. — ощетинился Йоси.

— Нет! Память погибших для меня священна, а вот кое с кем из живых я… — мгновенно отреагировал Эндо.

— Еще раз приказываю прекратить! — выкрикнул адмирал. — Приберегите свой боевой задор для арабов. Как, когда и где вам получить удовлетворение, решать буду я! Доложите, подполковник, о боевом воздушном патрулировании.

Йоси глубоко вздохнул, справился с собой и ответил:

— Как и раньше, господин адмирал, шесть истребителей постоянно барражируют над Токийским аэропортом, шесть готовы подняться в воздух. Никто не осмелится войти в зону «Йонаги».

— Хорошо, — сказал адмирал и повернулся к Эндо.

Командир группы торпедоносцев доложил, что в строю находятся пятьдесят четыре машины, еще двенадцать ремонтируются. Три получили в небе над Кореей такие серьезные повреждения, что годятся теперь только на запчасти.

— Но на моих самолетах, господин адмирал, стоят допотопные моторы «Сакаэ» — мощность всего девятьсот лошадиных сил — и собраны они пятьдесят лет назад, — он коротко глянул в сторону Мацухары. — Нам нужны новые двигатели по две тысячи лошадиных сил, а они все достались только истребителям.

— Это я так распорядился, подполковник, — ответил Фудзита. — Как только новые моторы доставят на борт, мы оборудуем ими ваши торпедоносцы, — жестом он разрешил Эндо сесть и кивнул Казуоси Миуре.

Поднявшись, тучный командир группы бомбардировщиков раздраженно-сварливым тоном, чему способствовал его высокий, как у рок-певца, срывающийся на фальцет голосок, сообщил, что в строю — сорок девять машин, в ремонте — восемь и четыре восстановлению не подлежат. Закончил он требованием новых двигателей.

Затем по очереди доложили о состоянии своих служб главный механик — умный и отважный лейтенант Тацуя Йосида — и артиллерийский офицер, капитан третьего ранга Нобомицу Ацуми.

Йосида сказал, что главные механизмы в порядке и все шестнадцать котлов, за исключением третьего и шестого, с которых снимают накипь, исправны и в рабочем состоянии. У второго вспомогательного двигателя сгорела обмотка генератора — нужна замена, а на это потребуется по крайней мере еще четыре дня. Топливные цистерны полны мазутом, в восьми котлах поддерживается постоянное давление в триста фунтов, корабль готов к немедленному выходу в море.

Докладывавший за ним командир БЧ оружия Ацуми был невысок ростом и худощав, но прочный костяк говорил о силе и выносливости. Он тоже принадлежал к числу «коренных» офицеров авианосца, и вид его лишний раз доказывал, что над ними время не властно: в шестьдесят лет волосы его остались густыми и глянцево-черными, глаза под мохнатыми бровями не утратили острого и живого блеска. С четкими строевыми интонациями он доложил о том, что после замены стволов все 25-мм зенитные орудия исправны и боеспособны, но шесть орудий главного калибра требуют такой же замены, а с завода Накадзимы в Киото они поступят не раньше чем через два месяца.