Атаульф

Тогда дядя Агигульф за родича вступился, заревел страшно, набросился на Ода и поборол его.

Тут Валамир изрядную шутку придумал — стати кабаньи к себе пониже живота привязал, на четвереньки стал и, хрюкая, по двору ходить начал.

Другие же, преисполнившись зависти к остроумию и находчивости Валамира, подражать ему начали, и скоро все богатыри уже ходили по двору зверообразно и громко хрюкали.

Валамир вепрем ходил, прочие — выводком кабаньим; последним по малолетству своему Гизульф ходил.

Только Од с ними не ходил — псиц удерживал, поскольку Айно и Твизо бесились в бессильной ярости.

И злился Од, что не участвовать ему в столь знатной потехе.

Заметил это Валамир, хоть и пьян был, и как учтивый хозяин муди Оду отдал — веселись, Од!

Теперь Од кабаном стал, а дядя Агигульф охотником. И чуть не убил Од-кабан Агигульфа. И опять Гизульф дядю Агигульфа спас, сверху прыгнул на Ода-кабана. Собаки же, Айно и Твизо, Гизульфа не тронули, потому что Гизульф заговоренный — его никогда собаки не трогают.

Тут утомились удальцы и снова пошли в дом бражничать. Там и решено было Гизульфа к девке свести. Гизульф не хотел к девке идти, но дядя Агигульф настоял, сказав:

— Не бойся, я с тобой буду.

Валамир, еще большую потеху предвкушая, сам предложил для Гизульфа свою Марду, девку-замарашку.

Удальцы-холостяки ржали, как кони. Даже мрачный Од смеялся.

Привели Марду. Сонная была, в волосах солома, глаза на свет щурит. Валамир ее с сеновала вытащил — спала она там.

Валамир ее в спину подтолкнул к Гизульфу. И икнул Валамир, и сказал Валамир Марде-замарашке:

— С ним пойдешь.

Марда же спросонок не поняла, о чем речь. Переспрашивает:

— Чего?

Дядя Агигульф, пошатнувшись, Валамира оттеснил и сказал:

— Я объясню.

Все еще пуще хохочут, Марда озирается, Гизульф красный стоит.

Тут дядя Агигульф, видя смятение родича своего, взял за руки Марду и Гизульфа и повлек за собой, сказав:

— Идемте, покажу, что делать надо.

И скрылись все втроем на сеновале. А что там произошло, никому не ведомо. И никто из троих про то не рассказывал, но, по виду судя, никто в обиде не остался.

«ПЬЮ-КРОВЬ» — МЕТАТЕЛЬНЫЙ ТОПОРИК ДЯДИ АГИГУЛЬФА

Наш дядя Агигульф — великий воин. Ульф еще более великий воин. Но, покуда Ульф живет в рабстве, а с нами не живет, самый великий в селе воин — наш дядя Агигульф. К тому же он любимец богов. Так говорит дедушка Рагнарис.

Дядя Агигульф умеет биться многими видами оружия. Он может сражаться мечом, секирой, а еще у него есть метательный топорик. Сделать такой топорик научил дядю Агигульфа его брат Ульф.

Нет такого оружия, каким не умел бы биться Ульф. Говорят, с тех пор, как Ульф глаза лишился, он отменным лучником стал. Вроде бы какой-то алан его из лука стрелять учил в бурге. Только Ульф с нами не живет, так что и говорить об этом без толку.

К тому же Ульф — вовсе не любимец богов. Дедушка Рагнарис говорит: «Одно дело доблесть, другое — удача». А вот удачи-то и нет у Ульфа.

Мать моя Гизела говорит, что удача у людей от ангела-хранителя. Мы с братом моим Гизульфом так думаем: у дяди Агигульфа самый сильный ангел был, он побил ангелов других детей Рагнариса и всю удачу себе захапал. Оттого и дядя Агигульф такой счастливец.

Только сам дядя Агигульф в ангелов не верит. Он верит в Вотана, Доннара и Бальдра, которые у дедушки стоят. Я говорил об этом с нашей матерью Гизелой, но она отвечала, что ум весь Ульфу достался, а удача вся Агигульфу пошла.

— А что отцу нашему, Тарасмунду? — спросил я, потому что отец наш старший из трех братьев.

— Тарасмунду доброта да терпение достались, — так отвечала мать наша Гизела.

— А дедушке Рагнарису? — спросил мой брат Гизульф. Ему тоже любопытно стало.

Об этом мать не захотела с нами говорить.

Дедушка Рагнарис молится своим деревянным богам и часто спорит с нашим отцом, который молится Богу Единому, а мать наша Гизела сердится за то на дедушку.

Наш дедушка Рагнарис очень храбрый. Он часто спорит со своими богами и даже ругается с ними, я слышал. Тарасмунд никогда не ругается с Богом Единым. Я думаю, это потому, что ему достались доброта и терпение.

Хватало у него терпения и на нашего дядю Агигульфа, когда Тарасмунд был еще молодым воином, а дядя Агигульф был таким, как я теперь. Ходил тогда Агигульф за старшим братом, как привязанный, в рот засматривал. И не прогонял его от себя Тарасмунд.

Первые уроки мастерства ратного дядя Агигульф от Тарасмунда перенял. Дедушка наш — боец хороший, но учить не умеет — все убить норовит.

Отец наш Тарасмунд вспоминает, как дедушка учил дядю Агигульфа умению воинскому и как боялся дядя Агигульф учения этого — убегал и прятался. И драл его Рагнарис за это нещадно, трусом именуя.

Тарасмунд же никогда не забывался, когда с братом меньшим бился, а потому и не боялся его дядя Агигульф.

Настал день, когда дедушка Рагнарис повелел Тарасмунду жениться и заводить семью, чтобы продолжить наш род, и жену к нему привел — нашу мать Гизелу. За Гизелой давали хорошее приданое: корову, четыре гривны серебряные, пять одежд хорошего беленого холста, стан ткацкий (ибо искусница ткать Гизела) и сундук тяжелого дерева. Большой сундук, на нем спать можно. Родом же Гизела из бурга, родня Алариха и нашего военного вождя Теодобада, только не ближняя.

Дедушка Рагнарис в те времена часто в бурге бывал, ибо водил дружбу с Аларихом, тогдашним военным вождем. Оттого и у Теодобада, нынешнего вождя, к дедушке Рагнарису такое почтение, почти сыновнее.

Гизела всем в семействе Рагнариса глянулась и все ее полюбили, кроме дяди Агигульфа. Да и впоследствии между дядей Агигульфом и матерью нашей приязни не было.

Тогда же Агигульф увидел, что брат его старший Тарасмунд бросил его ради того, чтобы девчонкой заняться. А это, по мнению Агигульфа, было настоящим предательством. И оттого невзлюбил дядя Агигульф нашу мать Гизелу. Сильно невзлюбил. И от Тарасмунда отошел душой, а к Ульфу, среднему брату, приблизился.

Ульф в семействе всегда особняком держался. Самый нелюбимый из сыновей Рагнариса. От ума мало счастья, я так думаю. Дружбу же Ульф с Аргаспом водил. Дедушка Рагнарис этого Аргаспа совершенно бесполезным человеком считал и мнения своего не таил — напротив, высказывал громогласно.

Ульф с Аргаспом сызмальства дружен был. Странной всем была эта дружба, ибо трудно сыскать более непохожих людей: Аргасп веселый всегда, Ульф угрюмый. Аргасп приключения находил и друга в них втягивал; выпутываться же худо-бедно Ульфу приходилось. И сам выпутывался, и Аргаспа выпутывал.