Атлант расправил плечи. Часть II. Или — или (др. перевод)

— Пять центов, — подтвердил Келлог и добавил: — золотом.

Она остановилась, потрясенно глядя на него.

— Золотом?

— Да, мисс Таггерт.

— Тогда каков курс обмена? Сколько это будет в обычных деньгах?

— Никакого обменного курса нет, мисс Таггерт. Ни за какую физическую или прочую валюту, чей твердый стандарт установлен мистером Уэсли Моучем, этих сигарет не купить.

— Понимаю.

Он вынул из кармана пачку и протянул ее Дагни.

— Я отдаю их вам, мисс Таггерт, потому что вы многократно их заслужили, и потому что они нужны вам для того же, для чего и нам.

— Для чего?

— Напоминать нам в моменты разочарований и одиночества в изгнании о нашей истинной родине, которая всегда была и вашей родиной тоже, мисс Таггерт.

— Благодарю, — она опустила сигареты в карман; рука ее дрожала.

Они молча дошли до четвертого из пяти мерных столбов; сил у них осталось лишь на то, чтобы передвигать ноги. Впереди они увидели светящуюся точку, слишком близкую к горизонту, но слишком яркую, чтобы принять ее за звезду. Они не отрывали от нее взглядов и ничего не говорили, пока не поняли, что это мощный электрический маяк, сияющий посреди пустынной прерии.

— Что это? — спросила Дагни.

— Не знаю, — ответил Келлог, — похоже на…

— Нет, — поспешно перебила Дагни. — Его не может быть здесь. Не может… Он должен быть дальше…

Она не хотела услышать, как он назовет имя той надежды, что она лелеяла уже давно. Не могла позволить себе думать об этом или признать, что они все-таки нашли телефонный ящик на пятом столбе. Маяк, подобно жестокому пятну холодного пламени, висел всего в полумиле к югу от них.

Телефон оказался исправным. Сняв трубку, Дагни услышала гудение зуммера, как дыхание живого существа. Потом послышался голос, растягивающий слова.

— Джессуп слушает, станция Брэдшоу.

— Это Дагни Таггерт, я говорю из…

— Кто?

— Дагни Таггерт, из «Таггерт Трансконтинентал», я говорю…

— Ох… да… понятно. Да?

— …говорю с вашего телефона номер восемьдесят три. «Комета» остановилась в семи милях на север отсюда. Ее бросила паровозная бригада. Они сбежали.

Последовала пауза.

— И чего вы хотите от меня?

Она в свою очередь завесила паузу, чтобы поверить в то, что слышит.

— Вы ночной диспетчер?

— Ага.

— Тогда пошлите срочно сюда сменную бригаду.

— Полную бригаду для обслуживания пассажирского поезда?

— Разумеется.

— Сейчас?

— Да.

Снова пауза.

— В инструкции об этом ничего не сказано.

— Переключите меня на главного диспетчера.

— Он уехал в отпуск.

— Соедините с управляющим отделения.

— Он уехал в Лорел на пару дней.

— Позовите кого-нибудь, кто сейчас на службе.

— Я на службе.

— Послушайте, — медленно, сдерживая ярость, сказала Дагни, — вы понимаете, что поезд стоит, пассажиры брошены посреди дороги?

— Да, но откуда мне знать, что с этим делать? В правилах ничего об этом не сказано. Теперь, если случается крушение, мы высылаем ремонтный состав, но если аварии нет… Вам не нужен аварийный поезд?

— Нет. Нам не нужен ремонтный состав. Нам нужны люди. Вы понимаете? Живые люди, чтобы вести паровоз.

— В правилах ничего не сказано про людей без поезда. Или про поезд без людей. В инструкции не сказано, когда нужно вызывать бригаду среди ночи и посылать ее разыскивать поезд неизвестно где. Никогда о таком не слышал.

— Теперь слышите. Вы не знаете, что вам следует делать?

— Кто я такой, чтобы это знать?

— Вам известно, что ваша работа — обеспечивать движение поездов?

— Моя работа — следовать инструкциям. Если я стану рассылать бригады, один Бог знает, что произойдет! Кто я такой, чтобы при Объединенном совете и всех регулирующих постановлениях самолично принимать решения?

— А что будет, если у вас на линии застрянет поезд?

— В этом нет моей вины. Я тут ни при чем. Меня не в чем упрекнуть. Я не мог этого предотвратить.

— Вы можете предотвратить это сейчас.

— Мне никто не приказывал.

— Я вам приказываю!

— Откуда мне знать, имеете вы право приказывать или нет? Мы не обязаны обслуживать составы Таггертов. Вы должны сами справляться, со своими бригадами. Так нам сказали.

— Но это чрезвычайная ситуация!

— Никто мне ничего не сообщал про чрезвычайные ситуации.

Дагни понадобилось несколько секунд, чтобы совладать с собой.

Она видела, как Келлог смотрит на нее с насмешливой улыбкой.

— Послушайте, — сказала она в трубку. — Вы знаете, что «Комета» должна была прибыть в Брэдшоу три часа назад?

— Ой, точно. Но из этого никто не делает трагедии. В наши дни поезда идут не по расписанию.

— Так вы хотите, чтобы мы заблокировали вашу линию навсегда?

— У нас ничего не запланировано до четвертого ноября, до прохождения пассажирского поезда северного направления из Лорела, в восемь сорок семь утра. До этого времени можете ждать. К тому времени придет дневной диспетчер. И вы сможете с ним поговорить.

— Вы что, законченный идиот! Это же «Комета»!

— А мне-то что за дело? Это вам не «Таггерт Трансконтинентал». Вы слишком многого хотите за свои деньги. У нас одна головная боль от вашей дополнительной нагрузки без дополнительной оплаты. — Его голос стал визгливым и надменным. — Вы не смеете так говорить со мной. Прошло то время, когда вы могли так разговаривать с людьми!

Дагни никогда не верила, что есть уроды, на которых действует прием, которым она никогда не пользовалась. Таких в «Таггерт Трансконтинентал» просто никогда не нанимали, и ей еще не приходилось проверять его на деле.

— Вы понимаете, с кем разговариваете? — произнесла Дагни холодным, повелительным тоном личной угрозы.

Прием сработал.

— В общем… понимаю, — ответил диспетчер.