Атлант расправил плечи. Книга 3

Настройте свои приемники, чтобы слышать доклад мистера Томпсона о глобальном кризисе! — по-военному рявкнул приемник, а между тем стрелка на циферблате показывала семь сорок пять.

Побыстрее, ребята, побыстрее! — покрикивал мистер Томпсон, а приемник взорвался еще одним маршем.

В семь пятьдесят Чик Моррисон, глава Комитета по агитации и пропаганде, который, казалось, отвечал и за передачу, закричал:

— Все в порядке, ребята, все в порядке, занимайте свои места! — Он махнул, как жезлом, свертком бумаги для записей в сторону залитого светом полукруга кресел.

Мистер Томпсон устремился к центральному креслу — словно спешил занять свободное место в вагоне метро.

Помощники Чика Моррисона направляли толпу к кругу света.

— Все вы сейчас — одна счастливая семья, — пояснил Чик Моррисон, — страна должна видеть нас большой, единой, счастливой… Что там такое?

Музыка в приемнике внезапно стихла, запнувшись о какую-то странную помеху как раз в середине музыкальной фразы. Было семь часов пятьдесят одна минута. Чик Моррисон пожал плечами и продолжил:

— …счастливой семьей. Побыстрей, ребята. Вначале мистера Томпсона крупным планом.

Стрелка часов продолжала нарезать минуты, в то время как фотографы щелкали своими аппаратами лицо мистера Томпсона — кислое и неприветливое.

— Мистер Томпсон сядет между наукой и промышленностью! — провозгласил Чик Моррисон. — Доктор Стадлер — в левое кресло от мистера Томпсона. Мисс Таггарт, сюда, пожалуйста, справа от мистера Томпсона.

Доктор Стадлер повиновался. Дэгни не сдвинулась с места.

— Это не для прессы. Это для телезрителей, — объяснил ей Чик Моррисон, стараясь действовать убеждением.

Она сделала шаг вперед.

— Я не приму участия в этой программе, — ровным голосом произнесла она, обращаясь к мистеру Томпсону.

— Не примете? — без всяких эмоций спросил он с таким выражением лица, будто одна из цветочных ваз вдруг отказалась выполнять свои функции.

— Дэгни, ради Бога! — в панике закричал Джеймс Таггарт.

— Но что с ней? — спросил мистер Томпсон.

— Но, мисс Таггарт! Почему? — вскричал Чик Моррисон.

— Вы все знаете почему, — обратилась она к окружающим. — Вам следовало бы получше это понять, прежде чем пытаться повторить.

— Мисс Таггарт! — завопил Чик Моррисон, видя, что она уходит. — В чрезвычайное для нации вре…

В это время к мистеру Томпсону подбежал какой-то человек, и Дэгни, как и все остальные, остановилась — выражение лица этого человека повергло вдруг толпу в молчание. Это был главный инженер радиостанции, и было странно видеть его взгляд, в котором примитивнейший ужас боролся с остатками цивилизованного самообладания.

— Мистер Томпсон, — сказал он, — мы… нам, возможно, придется отложить передачу.

— Что! — вскричал мистер Томпсон.

— Стрелка на циферблате установилась на семи пятидесяти восьми.

— Мы пытаемся выявить их, мистер Томпсон, пытаемся понять, что это такое… но мы не можем уложиться в это время и…

— О чем вы говорите? Что произошло?

— Мы стараемся обнаружить…

— Что произошло?

— Я не знаю! Но… мы не можем начать трансляцию, мистер Томпсон.

На секунду все стихло, затем мистер Томпсон спросил неестественно низким голосом:

— Ты что, спятил?

— Должно быть. Мне бы хотелось, чтобы это было так. Станция вышла из строя. Я не могу заставить ее работать.

— Техника отказала? — прервал его мистер Томпсон, вскакивая с места. — Отказала, черт возьми, в такое-то время? Так-то ты руководишь станцией…

Главный инженер медленно покачал головой — как делают взрослые, чтобы не испугать ребенка.

— Не только наша станция, — осторожно проговорил он. — Все до единой радиостанции страны, насколько нам удалось выяснить. А технические неполадки полностью отсутствуют. Оборудование в порядке, и об этом докладывают все, но… на волне семь пять один все радиостанции прекратили свою работу… И никто не может понять, в чем дело.

— Но… — начал мистер Томпсон, запнулся, посмотрел вокруг себя и взвизгнул: — Не сегодня же! Вы не имели права допустить это сегодня, вы должны передать мое сообщение!

— Мистер Томпсон, — медленно ответил главный инженер, — мы запросили электротехническую лабораторию ГИЕНа. Они… с таким никогда не сталкивались. Они говорят, что это может быть естественного происхождения. Что-то там в космосе, чего мы не знаем, только…

— И что же?

— Только они так не думают. И мы тоже, кстати. Они говорят, что это похоже на радиоволны, только неизвестной им частоты, они никогда с такой не сталкивались.

Никто не откликнулся. Через мгновение главный инженер продолжил очень серьезным голосом:

— Похоже, мощный поток заблокировал эфир, и мы не можем прорваться сквозь него, не можем его пробить… И более того, не можем обнаружить его источник, по крайней мере ни одним из наших обычных способов… Похоже, волны идут от передатчика, который… по сравнению с которым все имеющиеся у нас — детские игрушки!

— Но это невозможно! — Этот крик прозвучал за спиной мистера Томпсона, и все повернулись в направлении крика, испуганные странной нотой ужаса, явно различимой в нем; кричал доктор Стадлер. — Этого не может быть! Никто на свете не может сделать это!

— Так сделайте же что-нибудь! — воскликнул мистер Томпсон, не обращаясь ни к кому в отдельности.

Никто не шевельнулся, все молчали.

— Я не позволю этого! — продолжал мистер Томпсон. — И особенно сегодня! Я должен произнести эту речь! Сделайте что-нибудь! Решите же эту проблему наконец! Я приказываю вам — решите!

Главный инженер бесстрастно смотрел на него.

— Я всех уволю! Уволю всех электронщиков страны! Я прикажу судить всех специалистов за саботаж, дезертирство и измену! Вы слышите? Сделайте же что-нибудь. Черт бы вас всех подрал! Сделайте что-нибудь!

Главный инженер продолжал безучастно смотреть на него, как будто слова мистера Томпсона уже ничего не значили.

— Есть здесь кто-нибудь, кто подчиняется приказам? — кричал мистер Томпсон. — Неужели в стране не осталось ни одного мало-мальски толкового человека?

Стрелка часов достигла отметки восемь ноль-ноль.

— Леди и джентльмены, — прозвучал голос из радио приемника — четкий, спокойно-неумолимый мужской голос, совсем непохожий на те, что звучали в эфире уже много лет, — мистер Томпсон сегодня не будет говорить с вами. Его время истекло. С этого момента время принадлежит мне. Вы собирались выслушать сообщение о глобальном кризисе. Именно его вы сейчас и выслушаете.