Атомная бомба

«1. Принять разработанные и представленные акад. Курчатовым И.В. следующие предложения о мощности, составе и характеристике завода № 817, рассмотренные и утвержденные Техническим и Инженерно-техническим составами Специального комитета:

Мощность завода по выработке плутония — 100 г/ сут.

Расход урана — 1 000 кг/ сут.

Количество урана в уран-графитовом котле — 100–150 т…»

Всего сто граммов плутония в сутки… Что же это за столь неведомый и загадочный материал, ради получения ста граммов которого вся промышленность страны работала денно и нощно, выполняя самые экзотические заказы?!

Но даже сам Курчатов еще почти ничего не знал о плутонии… И руководству страны оставалось лишь одно: доверять Курчатову и верить тем данным разведки, которые пришли из-за океана.

Впрочем, было еще одно свидетельство об особых свойствах плутония — это гигантский атомный гриб, который поднялся над Нагасаки.

А гриб над Хиросимой подтверждал, что и второй путь создания атомного оружия — получение урана-235 — тоже существует…

Однако Курчатов настаивал, что именно плутонию следует отдать предпочтение, и потому в Постановлении от 9 апреля 1946 года появляются такие строки:

«2. Установить срок ввода в действие агрегата № 1 завода № 817 — 1 июля 1947 г. и цехов по химической переработке — к 1 сентября 1947 г.

… Возложить научное руководство проектированием на акад. Курчатова И.В.

… обеспечить начало выдачи рабочих чертежей по отдельным объектам основных сооружений завода № 817 с мая 1946 г;

… выдать к 1 июля 1946 г. задания заводам-поставщикам на изготовление агрегата № 1 по утвержденному техническому проекту;

… выдать к 1 августа 1946 г. Министерству машиностроения и приборостроения технические условия и задание на изготовление оборудования химических цехов…»

Таких темпов и такого масштаба строительства принципиально нового производства в истории промышленности и науки еще не было. Правда, некоторые историки пытаются убеждать, мол, мы «дублировали» американцев, а потому ничего принципиального не создавали… Но как раз опыт создания первого промышленного реактора убеждает в обратном! Ведь именно в этой точке роста будущей атомной промышленности СССР мы не стали дублировать американцев, а пошли своим путем, который и помог решить атомную проблему не только в кратчайшие сроки, но и при минимальных (по сравнению с американцами) затратах.

— Я не располагал никакими данными об их реакторах, — рассказывал мне академик Н.А. Доллежаль. — Как ни странно, но я благодарен судьбе за это. Мне ничто не мешало размышлять, предлагать не только простые, но и рациональные конструкции. А потому я предложил «вертикальный реактор». Не «горизонтальный», как в Америке, а именно «вертикальный». в этом была простая логика: надо использовать силу земного тяготения, когда загружаешь уран в реактор, и мне казалось, что сверху это делать удобнее и надежнее…

Идея Главного конструктора реактора Н.А. Доллежаля, конечно же, ускорила работы по созданию «агрегата № 1», однако сроки, определенные Постановлением СМ СССР № 802–324 сс/оп, оказались нереальными. Их пришлось несколько раз переносить. Сталин терпеливо ждал: он был прекрасно осведомлен насколько сложную проблему приходилось решать ученым и инженерам.

7 января 1946 года у Сталина прошло совещание с приглашением большой группы ученых. На нем был сделан «Доклад о состоянии работ по получению и использованию атомной энергии». Совещание организовывали Л. Берия, Г. Маленков и Н. Вознесенский.

Сталин не очень внимательно слушал докладчиков. Но задавал вопросы ученым, которые сидели за столом. Причем у Кикоина спросил о разделении изотопов методом диффузии, у Корнфельда — о тяжелой воде, у Харитона — по конструкции бомбы, у Курчатова — по котлу «уран-графит»… Естественно, у участников совещания возникло ощущение, что «великий вождь и учитель» знает об атомной проблеме гораздо больше, чем они. Вокруг этой встречи возникла своеобразная легенда, мол, за каждым участником «Атомного проекта» Сталин следит внимательно и готов в любое время прийти ему на помощь.

Такая встреча со столь широким приглашением ученых была единственной, а потому легенда о ней живет до сих пор…

На самом деле все гораздо прозаичнее. За несколько дней до совещания Сталину была направлена подробная информация о состоянии дел по «Атомному проекту» и рассказ о конкретной работе каждого ученого, привлеченного к нему.

Обычно на документах, направляемых Сталину, стояли привычные для того времени слова: «Сов. секретно. Особой важности». Однако на сей раз Л. Берия чуть изменил своим принципам. «Строго секретно. (Особой важности). Написано в одном экземпляре» — значится на листке бумаге. Тем самым Берия подсказывал Сталину, что он является единственным человеком, который располагает всей информацией об «Атомном проекте».

О получении плутония и урана-235 для атомной бомбы в Докладе было сказано вполне определенно:

«По представлению Специального комитета в декабре 1945 года СНК СССР принято решение приступить к проектированию и строительству:

«Котла уран-графит» (завод № 817) мощностью 100 граммов плутония-239 в сутки. Срок пуска — середина 1947 года. Место сооружения — Челябинская область, в малонаселенном районе на берегу озера Кызыл-Таш.

«Диффузионного завода» (№ 813) мощность 100 граммов урана-235 в сутки. Срок окончания строительных работ — IV квартал 1946 г. Срок пуска будет определен во II квартале 1946 г. после изготовления и испытания опытных диффузионных установок и выяснения возможных сроков изготовления сложного оборудования для завода…

Большой трудностью осуществления «котлауран-графит» является производство ультрачистых материалов (1000 тонн графита и 100 тонн металлических стержней урана), техническая сложность извлечения плутония при работе котла и очищения полутония-239 от вредной примеси — плутония 240.

Наибольшей сложностью сооружения завода по диффузионному методу является конструирование и изготовление для него большого числа не изготовлявшегося у нас до сих пор специального оборудования (до 2300 специальных компрессоров и около 8000 квадратных метров специальной мелкопористой сетки с диаметром отверстия менее 2 микрон)…»

И.В. Сталин очень внимательно читал Доклад. Очень много его пометок, выделений тех или иных трудностей. Становится понятным, почему его вопросы к ученым были точны и глубоки: Сталин не имел права выглядеть дилетантом, несведущим человеком. Его работа над документами «Атомного проекта» свидетельствует, что в конце концов он довольно детально был знаком не только с ходом работ по нему, но и главными трудностями, что вставали перед учеными и конструкторами. Отсюда и его вера в успех дела, а судя по документам, он не сомневался в конечном результате.