Аттестат зрелости

– Оставьте меня все в покое! – воскликнула она в сердцах. – Вы ничего не понимаете! Дайте мне самой разобраться с Шахаром! У меня уже ни на что не хватает нервов!

Выпалив это, она убежала куда-то в коридор. Шели, без промедления, устремилась за ней.

Лиат послала вослед подругам взгляд исполненный страшной обиды. Поведение Галь развеяло ее сомнения. Она обязательно возьмет свой реванш, и чем раньше, тем лучше.

Так или иначе, основная компания была набрана уже к концу учебного дня. После уроков Хен и Шели, а также Ран, Янив с Шири, Авигдор, Эрез, Керен и Наама засобирались в районный центр за снастями для кемпинга. Галь все еще ломалась, но выразила желание пойти со всеми, надеясь таким образом немного поднять себе настроение. Лиат стояла рядом, задыхаясь в своих уязвленных чувствах, и ждала, чем все закончится. Ждать долго ей не пришлось, поскольку Шахар демонстративно заспешил в библиотеку.

– Какой ты странный! – обратился к нему Эрез. – Почему ты всегда идешь против всех?

– Я не иду против всех, – возразил Шахар, – просто у меня, действительно, очень серьезная работа, которую я должен сделать.

– Значит, делай ее побыстрей, а не то мы похитим твою подружку, – полушутя-полусерьезно бросил Эрез, покосившись на Галь.

– Разве Галь по-любому не собирается ехать в кемпинг? – недоуменно воскликнула Керен.

Вслед за ней и Наама вопросительно взглянула на соученицу и ее невозмутимого друга.

Но, не успела Галь и рта раскрыть, чтобы ответить, как Шахар быстро замял эту тему, сказав, что ему пора. Он вскинул на плечо свой ранец и, кивнув на прощание приятелям, двинулся к выходу, даже не поцеловав свою девушку.

– Какая муха его укусила? – разводя руками промолвил Ран Декель. – Он что, пренебрегает нами? Хен, – обернулся он к товарищу, – что происходит?

– Откуда я знаю? – вспыхнул тот. – Пойдем, а не то мы никогда отсюда не выберемся.

– Вот-вот, – поддержал его Янив. – Лучше пойдем, пока есть желание. Галь, ты с нами?

– Да, я с вами, – подавленно ответила девушка.

– А ты, Лиат?

– К сожалению, нет, – проронила та нарочито вялым голосом. – Я провожу вас и поеду домой. У меня что-то разболелась голова.

Говоря это, Лиат смущенно гримасничала, словно давая этим понять, что ей хотелось бы побыть с товарищами, но ее самочувствие ей действительно этого не позволяло.

– А как насчет кемпинга?

– На сегодняшний день – девяносто процентов, – согласилась она и прибавила: – Если вам не будет трудно, узнайте мне, пожалуйста, цену на ручной фонарик.

Ребята вместе покинули школу, прошли под низким свинцовым небом до остановки, пожелали Лиат хорошего самочувствия и отправились в районный центр. А та, нетерпеливо дождавшись за углом навеса остановки когда компания скроется из виду, развернулась и опрометью кинулась в библиотеку. Дай Бог, чтобы Шахар их не обманул!

Око за око, думала при этом она. Раз Галь ее не пощадила, наступив ей на самое больное место, то и ей тогда незачем было ломаться.

Куртка Шахара и его ранец лежали на полке в маленькой раздевалке при входе в библиотеку. Увидев их, девушка вздохнула с облегчением. Оставив свои вещи там же, она украдкой прошла в полупустой зал. За дальним столом у окна сидел Шахар над стопкой бумаг, и действительно выглядел очень занятым. Но юноша просто уронил на руки голову и был погружен в бездну размышлений.

Лиат схватила с полки первую попавшуюся книгу, вооружилась брошенным кем-то карандашом, и приблизилась к однокласснику. Тот вздрогнул и поднял на нее глаза.

– Я вспомнила, что должна срочно выписать кое-что для урока социологии, – бегло пояснила она, присаживаясь напротив. – Одолжишь мне лист бумаги?

Шахар машинально вырвал страницу из тетради, и, не проявляя интереса к заданию соученицы, склонился над своею рукописью. Лиат, для вида, погрузилась в чтение, урывками конспектируя. Некоторое время каждый был поглощен своим делом.

– Это и есть твое эссе? – спросила Лиат погодя.

Шахар молча кивнул.

– Как продвигается?

– Никак.

– Как же так? – не поняла девушка. – Как же так? Ты же так много над ним работаешь!

Шахар Села устремил на нее печальный взор своих больших голубых глаз.

– Это видимость. Я, с недавних пор, даже не прикасаюсь к нему. Мне ничего не идет в голову.

Лиат отвела взгляд. Любые ее расспросы могли бы показаться глупыми, поскольку Шахар не мог не понимать, что ей и так обо всем известно. Но, уже придя сюда, она не находила в себе сил уйти. Мощнейшая тяга к парню и редкий случай их уединенного общения точно пригвоздили ее к месту.

– Теперь я понимаю, – пробормотала она спустя какое-то время, – отчего ты решил остаться, когда мы все будем в поездке. Тебе нужна спокойная обстановка.

– Да, разумеется, – бросил парень, не поднимая головы. – Жаль только, что для других я сноб, заумник и эгоист, и что они даже не пытаются понять, насколько мне не до поездок и не до пьянок в их инфантильном обществе.

– Не огорчайся, – попыталась его успокоить собеседница, испытывавшая все возраставшую неловкость от взрыва его признаний. – В сущности, этот кемпинг – бесполезная вылазка, на которую толкает скорее стадное чувство, чем желание каждого.

– Я не из-за него огорчаюсь, – вздохнул Шахар, – а из-за принципа.

– Какого еще принципа?

– Назови это упрямством, если хочешь. Я мечтаю осуществить много замыслов, но все они требуют от меня целенаправленных поступков. И лишь сейчас я осознаю, какую цену мне придется заплатить за мои мечты. Может, я действительно гордец и эгоист, готовый стать одиноким волком ради этого, – произнес Шахар достаточно громко, отчего библиотекарь и другие занимавшиеся в зале школьники обернулись к нему и дружно зашикали.

Девушку бросило в нервную дрожь. В порыве страсти и участия она схватила молодого человека за руку и горячо прошептала:

– Никакой ты не гордец! Ты – по-настоящему умный, зрелый человек. Те, кто тебя избегают и недооценивают, сами, с годами, станут такими же, как ты, и тогда-то все сами поймут. Быть зрелым, в нашем возрасте и в нашем окружении, не так-то просто!

Молодой человек ничего не ответил. Он задумчиво провел ладонью по черновику эссе, как будто лаская, и вновь погрузился в молчание.

Огромная волна любви и жалости захлестнула сердце девушки. Этот обычно воодушевленный парень выглядел совсем разбитым. Но она знала эту непреклонную, твердую душу, и понимала, что, хоть страдание его было велико, он, все равно, от своего не отступится. Ей сейчас хотелось бы броситься на шею Шахару, зацеловать и заласкать его, любимого. Закрыв глаза, она представила себя на коленях у одноклассника, не размыкающей с ним слившихся в поцелуе губ, и греза эта была настолько реалистичной, что лицо девушки расплылось в улыбке, а по жилам пронесся поток тепла. Но, разомкнув веки, она опять увидела товарища, склоненного над кипой его бесполезных бумаг, и поток тепла по ее телу сменился струею холода.