Аттила

Но им было не до того – они отражали натиск гуннов, которые среди всеобщего смятения, валили прочь, круша друзей и врагов.

В то время, как Ардарих стоял на месте, Визигаст и Дагхар со своими людьми пытались пробиться с южной стороны площади туда, где возвышалась башня, в которой была заточена Ильдихо. Дагхар прокладывал себе дорогу мечом, с трудом продвигаясь вперед.

Вдруг король Визигаст воскликнул:

– Дагхар! На крыше гунн! Она погибла!

Дагхар на миг остановился и, взглянув вверх, выдохнул:

– Это Дженгизиц. Она борется с ним.

В отчаяньи бросился он вперед, изо всех сил работая и мечом, и копьем. Но если бы дорога была и вовсе пуста, он и тогда не поспел бы на помощь своей возлюбленной.

Глава девятая

Поднявшись на ноги, Дженгизиц постоял, привалившись к чьему-то покинутому коню и едва перевел дух: в глазах темнело, в ушах стоял звон. Толпа бегущих вновь едва не сшибла его, но кто-то узнал:

– Это же сын царя, Дженгизиц! Он ранен, не задавите его!

И все пронеслись мимо. Дженгизиц собрался с силами и обратил взор на башню.

Новые толпы оттеснили его.

– Пропустите меня, – прохрипел он, обращаясь к бегущим. – Пропустите меня, гунны! Я прошу вас. Слышите? Дженгизиц просит!

Такая страсть прозвучала в его словах, что гунны отступили, отталкивая своих соседей.

– Дженгизиц просит? Этого еще не бывало!

– Пропустите сына господина!

– Что хочешь ты, господин? Бежать?

– Нет, отомстить! – прохрипел он, расталкивая бегущих и, выхватив из-за пояса свой кривой меч, помчался к башне. Дверь не уступала ударам. Одно только это и спасало доселе Ильдихо. Часовые ее бежали давно, при первой же вести о происшествии, унеся с собой ключ, и крепкая дверь, запертая еще, кроме того, на железный засов, выдержала все нападения.

– Топор! Гору золота за топор!

– Вот тебе топор, Дженгизиц! – крикнул пробегавший мимо гунн, выхватывая свой топор и бросая его князю.

– Я научу тебя бегать, собака! – закричал он и, кинувшись за гунном, рассек ему череп. Потом он начал разбивать дверь. Во все стороны летели щепы под сильными взмахами топора. На противоположном углу, в другой башне, также покинутой часовыми, в низком окне через щель ставня за работой Дженгизица с напряженным вниманием следила пара глаз.

Глава десятая

Между тем Ильдихо с гордостью и радостью, но вместе и со страхом следила за поразительными последствиями своего поступка. Она смотрела на смятенное бегство гуннов, на их стычки с германцами, видела издалека своего возлюбленного и отца, спешивших освободить ее, но очень медленно приближавшихся к месту ее заключения.

Опершись на перила крыши, она наблюдала с волнением за всей картиной, не обращая внимания на нередко падавшие возле нее стрелы, пущенные неверной рукой бегущих мимо гуннов.

Удары топора в дверь внизу также не встревожили ее, и она продолжала следить за приближавшимся Дагхаром, когда внезапно с крыши ближайшего дома, по ту сторону соседней улицы, раздался громкий голос.

– Ильдихо! Ильдихо! Беги! Он убьет тебя! Беги с крыши в погреб, спасайся! Он сейчас придет!

Обернувшись на голос, она увидела на углу широкой улицы, на крыше, стоявшего человека, который кричал и делал ей знаки.

– Эллак! Ты здесь? Что тебе нужно?

– Не спрашивай! Спрячься! Я не могу перескочить к тебе, слишком далеко. Он убьет тебя!

– Кто?

– Брат Дженгизиц! Он ломает дверь! Вот он!

Из узкого отверстия в виде люка, ведшего на крышу, высунулось отвратительное, окровавленное лицо гунна. Он уронил топор при входе и держал в зубах длинный нож, оставив обе руки свободными, чтобы цепляться по ведшей сюда веревочной лестнице.

Как ни велико было мужество Ильдихо, сердце ее охватил смертельный ужас. У нее мелькнула мысль броситься с крыши, только бы избежать рук Дженгизица, но башня была очень высока, прыжок означал неминуемую смерть, и она кинулась вперед, чтобы столкнуть врага в люк, пока он не вылез на крышу. Но уже было поздно: он стоял перед ней.

– Дагхар! – крикнула она. – Дагхар! На помощь!

– Кричи! – насмешливо сказал он. – Горе тебе, убийце величайшего из людей! Жаль, что нет времени помучить тебя. Но жить ты не будешь!

И он бросился на нее с занесенным ножом. Но девушка была отважна и сильна: она нередко укрощала волов, останавливая их за рога. И теперь она решилась дорого продать свою жизнь.

Обеими руками вцепившись в его правую руку с ножом, она мешала ему переложить оружие в левую, и в то же время изо всей силы толкала его к открытому люку.

Сначала Дженгизиц опешил от неожиданного сопротивления, но опомнившись левой рукой схватил девушку за горло и быстро увлек ее к тому месту крыши, где перила были очень низки и где он мог покончить с ней, сбросив вниз.

Ильдихо, стиснутая его железными пальцами, уже начинала ослабевать, руки ее разжались, колени подогнулись, и в помутившемся мозгу мелькнула последняя мольба к богине Фригге, когда вдруг снизу раздался такой возглас ужаса и изумления, что палач и жертва вздрогнули и остановились в своей отчаянной борьбе. Дженгизиц вырвал руку и отскочил от Ильдихо, прислушиваясь и озираясь.

В то же мгновение на крышу позади них прыгнул человек: это был Эллак.

Глава одиннадцатая

Угадавшие его намерение гунны приветствовали его оглушительным криком, который так поразил боровшихся на крыше. Жизнь Эллака висела на волоске в миг этого безумного прыжка, но он удался, и Эллак уже стоял между братом и девушкой.

– Беги, Ильдихо!

Она исчезла в люке и, быстро спустившись по веревочной лестнице, уже бежала к двери, когда наверху послышалось тяжелое падение. Дженгизиц, забрызганный кровью, в один миг очутился возле нее.

– Пес убит! Теперь твоя очередь!

И он схватил ее за длинные волосы. Она громко закричала от боли и страха и закрыла глаза.

– Дагхар! – отчаянно крикнула она в последний раз.

– Я здесь! – раздалось в дверях.

Волосы ее рассыпались по плечам. Она открыла глаза: рядом с ней стоял Дагхар, а позади на полу в предсмертных судорогах корчился Дженгизиц, в горле, у него торчало копье.

Все завертелось перед Ильдихо, и она без чувств упала на руки жениха.