Ауттейки от Кристины Лорен

– Ой, ты носила его до трагедии.
– я склонил голову.

Она посмотрела на меня, борясь с улыбкой.

– Операция по уменьшению груди, было самым лучшим решением в моей жизни. Да и я по ним совсем не скучаю. Ты все равно не видел мои сиськи до операции.

– Слива, ты же прекрасно знаешь мое отношение к сиськам. Может уже хватит издеваться над моими религиозными убеждениями.

Она засмеялась, взяла коробку с фотографиями, по-видимому, которые нашла во время уборки и поставила ее на стойку.

– Я думала ты и такими их любишь.
– сказала она краснея. Даже спустя две недели постоянного флирта и секса после нашего большого примирения я все еще мог заставить ее краснеть? Блять, да.

– Я их боготворю.
– сказал я.
– Когда я на работе, я по ним скучаю. И если бы ты позволила мне общаться с ними день напролет, то мне бы пришлось изменить свое расписание.

Ханна закатила глаза, и я встал позади нее, обнимая ее за талию.

– Прошло 10 часов с вашей последней встречи.
– сказал я ей, убирая волосы с плеча, и целуя ее кожу.

– Целых 10 часов?

Я кивнул, поглаживая вырез ее платья.

– Мне его снять, прежде чем ты успеешь его порвать?
– прошептала она, и я покачал головой.

Я провел руками и сжал ее груди через ткань и сказал:

– Думаешь, я откажусь от возможности трахнуть тебя в твоем выпуском платье? Тогда ты меня плохо знаешь.

Она засмеялась, ее голова легла мне на плечо. Я наклонился и начал посасывать ее кожу, там, где шея переходит в ключицу.

Одной рукой держа ее за шею, а другой за талию, я нагнул ее над стойкой.

– Тут мы еще этим не занимались, - сказал я.
– Я еще не трахал тебя на кухне.

Она посмотрела на меня через плечо, закусывая нижнюю губу, пока я слой за слоем добирался до ее бедер.

– В это сложно поверить, - ответила она.
– Хотя прошлые две недели были весьма туманными.

– Я имел тебя на моей кухне, - продолжал я, опускаясь на колени.
– А здесь кажется и свет другой. И стойка чуть ниже. Потолок выше. И я точно уверен, что чувствоваться все будет абсолютно по-другому.

В этом платье ее кожа казалась светлее. Она расставила свои длинные, стройные ноги, когда я покрывал поцелуями дорожку от задней части колена до попки, которая была такой восхитительной, что мне хотелось впиться в нее зубами. На ней были трусики, одни из моих любимых, и я затаил дыхание, когда спускал их по ее бедрам, видя, как розовый шелк падает на пол.

Я провел одни пальцем по ее клитору, я закрыл глаза, когда она двинулась навстречу моей руке, тихо постанывая. Аккуратно покусывая дорожку к ее ногам, я спросил:

– Кто водил тебя на выпускной?

Она выдохнула разу неразборчивых фраз, прежде чем переспросила:

– Что?

– Выпускной?
– прошептал я, целуя бедро.
– С кем ты ходила?

– Ох, - ответ был слегка натянутым.
– Эм… Робби Мейерс?

Ее подколенные сухожилия напряглись под моими пальцами, кожа гладкая и упругая. У меня был тяжелый день, и мысли о том, как я приду домой и буду с Ханной, успокаивали меня на нескольких встречах. Я собирался трахать ее, пока у нее ноги не отнимутся, но я хотел растянуть удовольствие.

– Расскажи мне про Робби.

Она захихикала, прижимаясь к моим рукам.

– Он был президентом шахматного клуба.

Рыча, я спросил.

– Ты трогала его слона?

Ханна снова засмеялась, даже хрюкнула, от чего рассмеялась еще сильнее.

– Нет. Он целовался, как корова.

Я улыбнулся возле ее бедра, чуть выше е округлой попки.

– Бедный Робби.

– Бедная Я. Он практически облизал мне все лицо.

Я лизнул изгиб ее попки, пробормотав:

– Я думал, ты любишь языки.

Она застонала, расставив еще шире ноги, приглашая:

– Я люблю только твой.

Я спросил:

– И где его любишь больше всего?

– Здесь, - прошептала она, когда я укусил и облизнул, раздвигая ее ноги, чтобы добраться до ее киски.
– И здесь.

Слова были не нужны, когда я наклонился вперед, целуя ее старательно, посасывая там, где она уже была влажной и сладкой, пока она не потеряла терпение, не наклонилась ниже и не вцепилась в стойку.

Я уже прекрасно знал, что будет дальше, даже если она стояла, и я не видел ее лица: по движению ее бедер, как она встанет на цыпочки когда будет совсем близка, по ее легких вздохам и обрывистому дыханию.

Ее стоны вначале были тихими, но становились все громче, пока не перешли в животные, вперемешку с моим именем. Губами я чувствовал ее оргазм, и я все продолжал и продолжал ее целовать, забывая про свой собственный оргазм, желая доставить ей еще один.

– На вкус, ты, как мед, - я облизывал ее бедра, сжимая раками ягодицы .
– Блять, для меня ты всегда на вкус, как мед. Я хочу жить со вкусом твоей киски на моих…

Тут открылась входная дверь, и послышались шаги. Быстро выпрямившись, Ханна поправила свое платье.

– Дженсен.

Моего мозгу потребовалось две секунды переварить сказанные ею слова. Ох, ох черт.

Это была квартира родителей Ханны. И не удивительно, что у Дженсена были ключи.

Я слышал, как заговорил старший брат Ханны и по совместительству мой сосед по комнате в колледже, но он замолчал и, наконец, спросил:

– Почему ты одела свое платье для выпускного?

Он не видел меня за стойкой, но даже без особых вычислений, мне будет сложно прятаться за ней, я не знал, зачем он пришел и как долго тут пробудет.

Так пора появиться.

Я выпрямился и встал позади нее.

Показывая на меня пальцем, Ханна начала объяснять.

– Уилл просто чинил раковину.

Дженсен озадаченно уставился на нас.

– Что?

– Дженсен … - начал я.

Но Ханна меня перебила:

– Я… убиралась.
– Она осмотрелась по сторонам, ища подтверждение своей истории.
– И нашла это платье.

Я знал, что когда-нибудь этот день наступит - день, когда Дженсен узнает о наших отношениях - но я думал, что это случится на наших условиях. И с Ханной, я знал, что так будет лучше. И под ‘лучше’ я подразумеваю ‘хуже’.