Авалон. Возвращение короля Артура

Собравшимся пришлось выслушать длинную вдохновенную лекцию о запутанных вопросах закона о пэрах, некоторым из которых наследовал Джеймс, впрочем, большинство имен он просто пропустил мимо сознания. Довольно скоро все слова Коллинза совершенно перестали до него доходить, смешались в какой-то мутный поток, чему весьма поспособствовал снежный заряд за окном.

Коллинз извлекал из портфеля один лист за другим, доставал какие-то машинописные заметки, цитировал на память малопонятные документы, и глаза Джеймса постепенно стекленели. Ученый монархист говорил об Союзном договоре 1706 года, объединившем Шотландию и Англию, и Акте об урегулировании, который запрещал католикам когда-либо снова занимать престол Британии.

— Вы же не католик, мистер Стюарт? — неожиданно спросил он, и у Джеймса возникло сильное искушение немедленно поменять вероисповедание, лишь бы прекратить этот водопад исторических фактов, прецедентов и многочисленных капризов парламента.

Они услышали о Старом Претенденте и Молодом Претенденте; о Софии, курфюрсте Ганновера, и ее властном сыне Георге I, которые боролись с парламентом изо всех сил, открыто презирали британцев, отказывались выучить хотя бы несколько слов по-английски и посещали страну только в случае крайней необходимости. На какое-то время Джеймсу показалось, что он снова вернулся в начальную школу, корпеет над учебником в классе миссис Арбакл, повторяя имена давно умерших королей и королев, пытаясь никого не забыть.

Коллинз рассказывал о папистских заговорах и признаниях на смертном одре, не упустил и кое-какие любовные связи, перечислил многочисленных королевских бастардов; говорил об англиканах и непокорных, роялистах и республиканцах, круглоголовых и кавалерах, ганноверцах, Стюартах, Виндзорах, Тюдорах, ланкастерцах и йоркширцах.

Под конец Джеймс совсем осоловел; все это, наверное, излагалось в заплесневелых старых учебниках истории, но из того, что он услышал, никак не следовало, что он имеет к этому отношение. Наконец, он встал. Джеймс просто устал. У него болела голова, он хотел есть, наконец, он хотел домой.

— Давай, Кэл, пошли отсюда.

Коллинз, паривший на седьмом небе, замолчал.

— Но мы же еще не затронули нерешенный вопрос о женском первородстве, — сказал он, обиженно моргая.

— Боюсь, этот вопрос вам придется освещать без нас, — сказал Джеймс. — Мы едем домой.

Кэл уже надел куртку и открывал дверь.

Эмрис тоже встал.

— Хорошо. Оставим это до поры. Такой объем материала враз не освоишь. Завтра продолжим.

— Как хотите, — сказал ему Джеймс. — Мы с Кэлом в это время будем в поезде.

Эмрис с тревогой посмотрел на Джеймса.

— Не сдавайся, Джеймс. Пусть оно впитается как следует.

— Я не собираюсь сдаваться, — резко ответил Джеймс, — я просто ухожу. С меня довольно. Я возвращаюсь домой, вот и все. Мистер Коллинз, — он протянул руку историку с выражением дисциплинированного студента, — благодарю вас за очень интересный день.

Рис высадил их возле дома Кензи, и Эмрис снова попросил Джеймса не торопясь все осмыслить.

— Выпей и расслабься. У тебя был трудный день. Мы заедем за вами завтра утром.

Джеймс пожелал им спокойной ночи и быстро пошел к двери. Оказавшись внутри, он прошел прямо в свою комнату и набрал номер Дженни.

Он ждал довольно долго и, наконец, ему ответили. Трубку взяла женщина. Она еще продолжала разговор с кем-то, и сначала Джеймс даже не узнал голос.

— Добрый вечер, — сказал он, — могу я поговорить с Дженни?

— Джеймс? — раздалось в ответ, — это ты? — от ее теплого голоса Джеймсу сразу стало полегче. — Тебя очень плохо слышно. Что случилось?

— Ничего особенного. Все нормально. Просто такой день выпал, — он глубоко вздохнул, — ты бы не поверила.

— А где ты сейчас?

— В Лондоне. И Кэл со мной. Завтра постараемся быть дома. Ну, если получится.

— А, да, я поняла. — Однако по тону Джеймс понял, что Дженни озадачена его звонком, вернее, не может взять в толк, зачем он звонит. — Ладно. Раз вы там вдвоем, вам не скучно. Или все-таки что-то не так?

— Нет, нет, все в порядке.

— Хорошо, что позвонил, — сказала она. — Я бы с тобой с удовольствием поболтала, но у меня тут люди, так что мне лучше вернуться к ним. Пока.

Он положил трубку на рычаг и некоторое время посидел, глядя на телефон. Возникла мысль перезвонить, но было неловко. Вместо этого он набрал номер вокзала.

Когда Джеймс спустился в гостиную, он застал там Кэла и Изабель, занятых приготовлением выпивки.

— Привет, Джеймс, — Изабель помахала ему рукой. Сегодня она выглядела просто ослепительно: в красной водолазке и черных брюках.

Джеймсу предложили бокал темно-красного вина. Он взял бокал, но пить не стал.

— Ты в порядке, Джеймс? — обеспокоенно спросил Кэл. — Как-то ты неважно выглядишь…

— Мы уходим, Кэл, — тихо сказал Джеймс. — Собери свои вещи.

— А как же ужин? — спросила Изабель. — У меня сегодня жареный окорок в духовке и шоколадное суфле на десерт.

— Э… может быть, в другой раз, — неохотно сказал ей Кэл. — Тут такое дело…

Джеймс вернулся в свою комнату, вызвал такси, побросал свои немногочисленные пожитки в сумку и спустился вниз. Через несколько минут к нему присоединился Кэл в сопровождении Изабель.

— Пожалуйста, передайте нашу благорадность родителям, — попросил Джеймс. — Я был бы весьма признателен, если бы вы прислали счет.

— Вот уж глупости! — воскликнула Изабель. — Они будут расстроены, что отпустили вас. — По ее виду Джеймс мог бы сказать, что девушка расстроена, но старалась не показать вида. — Надеюсь, увидимся в следующий раз, когда загляните в Лондон.

— И не забывайте о рождественской поездке, — напомнил Кэл. — Впрочем, я еще обязательно позвоню.

Снаружи раздался короткий сигнал клаксона. Такси прибыло. Джеймс попрощался, а Изабель чмокнула Кэла в щеку.

— Доброго пути, — напутствовала она.

И вот они едут домой ранним воскресным утром. Солнце взошло, когда они объезжали Спиттал-оф-Гленши, и Джеймс подумал, что, если верить Эмрису, где-то здесь погиб его отец, маркиз. Шоссе поднималось к горнолыжным подъемникам Кэрнвелл-Хилл, а Джеймс все еще пытался сообразить, где могла случиться авария.

Дорога круто повернула, и начался подъем к перевалу, прозванному Локтем Дьявола — длинный прямой подъем на вершину холма Морвен. Они миновали горнолыжный центр и курорт Ардблэр и начали спускаться в Глен-Клуни, где шоссе сливалось со старой военной дорогой на Бремар.