Авалон. Возвращение короля Артура

— Во имя Бога Отца, Вседержителя, во имя Христа Всепобеждающего, — воскликнул он, и ветер подхватил слова, понес их за пределы круга, — связываю тебя и принуждаю к повиновению!

Мойра закричала не то от ярости, не то от разочарования, не то от боли. Эмрис не мог сказать, чего в этом вопле больше. Но это был крик раненого животного, знающего, что надо либо продолжать сражаться до конца, либо бежать.

Костер в башне погас. Даже его слабый свет исчез, поглощенный тьмой. Эмрис перевел дух и приготовился к последней атаке.

— Господь Небесный! Сила Неизреченная! Укрой меня дланью Твоей В час мук и сомнений, — воскликнул он. Спаси, сохрани и дай сил!

Ветер выл, как разъяренный зверь, хлестал по лицу и рукам. Крик Мойры, мучительный и яростный, потонул в нем без следа. Земля и небо, казалось, поменялись местами, а Тор начал вращаться вокруг своей оси. Но в центре священного круга по-прежнему неколебимо стоял посох мага.

Он не сразу понял, что это был вовсе не крик, а все тот же вопль ветра, бесполезно налетающего на нерушимую зубчатую стену башни Святого Михаила.

Ничего не изменилось, только Мойры больше не было на вершине холма. Но Мерлин ждал, вглядываясь в черноту ночи и прислушиваясь к любому звуку, который мог бы выдать присутствие его врага. Ничего. Только посвист ветра, утихавшего на глазах.

Мирддин долго сидел, обдумывая случившееся. Враг сам попал в его руки. Раскрыв себя, Моргана показала истинный источник своей силы. Не способная противостоять могуществу Небес, она попыталась использовать его в своих интересах, обрушив на него всю свою страшную мощь. Он выстоял. Да, Моргана была смертельно опасна, но ее мощь не безгранична.

К рассвету ветер стих. Облака поредели, а затем разошлись, позволив призрачному лунному свету осветить вершину холма; только тогда он осмелился выйти из-под защиты круга жизни.

Великий Свет, подумал он, хвала Твоему славному имени! Сила твоя спасла меня. Смилуйся, Господи, и не взыщи с раба Твоего. Но впереди испытания. Снова прошу: дай сил выстоять нам! Аминь!

Подойдя к границе круга, он наклонился и с молитвой взял первый камень, размыкая кольцо.

«Во славу Господа,

Во славу Сына Божия,

Во славу Духа Животворящего,

Поднимаю сей камень милосердный,

Часть скалы спасения Твоего».

Так же он поступил и с другими камнями, пока не собрал их все и не положил обратно в свой сетчатый мешок. Взяв посох, он вернулся в башню, разворошил разбуженные им угли. Посмотрел на все еще темные холмы. Над головой среди расходившихся облаков тускло мерцали звезды; далеко на востоке ночь ослабляла свою хватку. Холмистый пейзаж под серо-голубым небом становился различим.

Подняв свой посох, он благословил грядущий свет. Затем, завернувшись в плащ, Эмрис начал спуск с холма. Если поторопиться, думал он, можно успеть вернуться в Лондон до того, как начнутся волнения.

Глава 39

Он случайно опрокинул содержимое хрустального стакана и быстро налил себе еще — налил больше, чем планировал, но какого черта? У него больше не было страны, которой он мог бы управлять. Судя по тому, как идут дела, ему повезет, если он удержит свое место в парламенте. Он приложился к стакану и отодвинул полупустую бутылку в сторону; походил по кабинету и рухнул на стул.

Предстоящий визит короля с сообщением о том, что его правительство потерпело неудачу, будет, безусловно, худшим моментом за всю его политическую карьеру. Он помнил, как занял третье место на промежуточных выборах, после социалиста и нациста-неополитика. Тогда он был молодым идеалистом, и проигрыш стал необходимой частью обучения молодого политика. Однако теперь былое унижение затмил не просто провал, а полный крах. Он оказался неспособен предотвратить дезертирство накануне вечером. Черт, какой паршивый день!

Он и начинался скверно. Все шло наперекосяк. На самом деле, он вообще не начался как следует. После ночного анализа катастрофы и совещания по ликвидации последствий с участием всего кабинета министров он вышел, чтобы получить известие о смерти Дональда Роутса.

— Извините, господин премьер-министр, — личный секретарь подбежал к дверям лифта, когда Уоринг собирался принять душ и сменить костюм. — Только что звонили из Скотленд-Ярда. Я не хотел беспокоить вас, пока вы…

— Хватит, Леонард! Просто скажи мне, черт возьми, чего они хотели?

— Они сообщили, что тело Дональда Роуза было найдено в реке…

— О, черт возьми! — Желудок премьера сжался в твердый ком.

— Вы будете говорить с…

— Нет. Попросите Мартина, пусть немедленно садится писать некролог, но сначала — заявление. Ну, дескать, получили известие, потрясены, встревожены и прочее. Пусть укажет, что я поручил Министерству внутренних дел присвоить этому расследованию приоритетный индекс.

Де Врис развернулся и направился прочь, но Уоринг окликнул его.

— Как это произошло?

— Пока не говорят. Могу позвонить…

–Потом. Просто опубликуйте заявление побыстрее. Пусть оно будет в эфире одновременно с сообщением о кончине Роутса.

Он поднялся к себе, быстро принял душ, переоделся и приготовился к долгому и тяжелому дню дирижирования средствами массовой информации. Как будто мало того, что он потерял свое большинство из-за дурацкой партии этого лорда-отморозка, теперь еще придется потратить драгоценное эфирное время, рассказывая всем, как он потрясен и сожалеет о том, что его дорогой коллега из оппозиции убит. Так ему и надо, придурку!

После кофе он созвал свой комитет на совещание по планированию избирательной стратегии и начал с того, что призвал не расслабляться. Начинать компанию надо сразу же после того, как будут улажены формальности. Хорошо бы, конечно, подловить оппозицию, пока она расслаблена и греется в лучах славы, но на чем ее подловишь? Впрочем, поискать стоит. Глядишь, удастся отвоевать часть потерянных политических земель. Со следующей недели его офис превращается в штаб предвыборной агитации. Надо поджарить пятки этому ублюдку Гриффиту.