Авалон

— Нет. Но мы его уже поймали!..

— Поздравляю…

— Помолчите хоть минутку. У нас же не было никаких доказательств!

— Пока он не пустился в бега? — вдруг вставил его светлость. — Так для вас же попросту подняли дичь!

— Э… Дичь какая! — выпалил Мэтьюс, бухнулся на стул и, вытащив носовой платок, промокнул свой широкий лоб.

— Ну скажите мне, господа, откуда только такое упорство?!

— А разве мы были не правы? — повторил Джордж.

— Почему вы никогда не говорите мне ничего до тех пор, пока об этом не начинает вопить весь Лондон?!

— А потому, что скажи вам что-нибудь, вы тут же придумаете отговорку и все равно ни черта не сделаете.

— Норби! — укоризненно сказал Мэтьюс. — Здесь же дама!

— Простите, мисс Потс, — сказал я. — Видите ли, ругаться у нас вправе только господин инспектор.

— Норби!

Его светлость хихикнул. Джейн Потс тоже. Эти двое вообще, похоже, спелись. У них оказалась общая страсть — тяга к крепким напиткам. Не обращайте внимания, это я по привычке мелко злобствую. Но взаимную симпатию они как будто и правда проявляли. Неужели пример покойного Элсмира был так заразителен?..

— Ну, так как, по-вашему, все произошло? — осведомился Мэтьюс. — Воображение у вас богатое, придумать все от начала до конца — раз плюнуть.

— Уж это точно, — горячо подхватила мисс Потс. — Мозги у него подвешены не хуже, чем язык.

— Мадам, — сказал я с укоризной. — Вы мне льстите.

— Так как насчет убийства? — спросил Мэтьюс.

— Проще не бывает, — сказал я. — Любой тупица…

— Джек, — укоризненно сказал Джордж. Его светлость хихикнул.

— Ну, хорошо. Итак, вернемся к тому ужину. За ним Элсмирам прислуживал не только дворецкий, но и лакей младшего Элсмира, сын вышеупомянутого дворецкого. О чем шла речь за ужином? Да скорее всего о том, что младший Элсмир решил не жениться на Маргарет Дейн, и примирение с родителями становилось неизбежным, в знак чего, возможно, счастливый отец даже вслух сказал о том, что теперь может со спокойной душой разорвать новое завещание, чтобы оно никого не смущало. Откуда было известно о его содержании? Я так полагаю, что старший Элсмир сообщил своему сыну, кого предназначил ему на замену, а тот, видно, проговорился собственному лакею. Ничего лучше он, конечно, придумать не мог, но как человек крайне добродушный, по воспоминаниям всех, кто его знал, и, можно сказать, несколько простоватый, он не увидел в этом ничего для себя опасного. А зря. Когда, казалось бы, все должно было успокоиться, наш лакей, отличный стрелок, чему как оказалось, есть свидетели, решил избавиться от всей этой надоедливой семейки одним махом. А главное, ну ладно его, а его отца-то точно бы никто не заподозрил в злодействе, а кого еще он стал бы так отчаянно защищать, кого, единственного человека в мире, он любил больше своих хозяев…

— Это уже сентиментальность, — вставила мисс Потс.

— Весьма распространенная среди детей и родителей, — парировал я. — Итак, он рыдал и бился в истерике, но своего единственного сына выдать не мог. Однако, на оглашении завещания, свидетельства явного неравнодушия к нему этих самых хозяев, старикан окончательно сдал и не нашел иного выхода из положения, как испустить дух. И тут взоры полиции, несмотря даже на какую-то нарочитую естественность данной смерти, могли бы обратиться на его сына, но тот весьма удачно успел прослыть порядочным недотепой, опять же, с легкой руки своих хозяев, старших, в детстве отправивших его на лечение в, кстати, весьма пристойное и почти респектабельное заведение, и младшего, которому страшно нравилось выдавать его достижения за свои собственные, с чем он весьма благоразумно и, как выяснилось, дальновидно не спорил.

Короче, он застрелил всех, и, как обычно, по привычке, это действие было приписано его хозяину. Единственной проблемой или даже видимостью проблемы оставалась Маргарет Дейн, которая знала, что в общем-то ссориться Элсмирам было уже не из-за чего.

— Угу, — вставила Джейн.

— Совершенно верно, — добавил его светлость. — Хорошо еще, он про меня не знал. Бр-р!.. Правда, я сам стреляю неплохо…

— Об этом мы уже думали, — с невинным видом заверил Джордж.

— Но вряд ли он стал бы стреляться с вами на дуэли, — заметил я.

— Верно, — хмыкнул Мэтьюс.

— Дайте мне продолжить, — мягко сказал я. — Маргарет-то он не застрелил, это было бы слишком. Видимо, о его талантах она не знала, и решилась с ним встретиться, особенно, если он намекнул на то, что тоже не прочь доискаться до истины, мол, «давайте доискиваться вместе».

— Это она могла, — мрачно сказала Джейн. — Если бы она заподозрила этого типа, она бы мне сказала.

— Ну, вот, он пришел к ней, а дальше все просто — стукнул ее по голове, а потом повесил. Но про письмо он, видимо, не знал и искать его не стал, иначе непременно бы нашел, и у меня не оказалось бы такого материала для статьи.

— А как же я? — оскорбилась Джейн.

— Никогда не знаешь, каким из ваших слов стоит верить, — сказал я дипломатично. — Правда, письмо тоже оказалось не совсем искренним, но все же подтолкнуло дело в нужном направлении, тем более, что являло собой реальный предмет, а не просто слова. Verba volant, scripta manent! Так-то!

— Чего-чего? — переспросила Джейн.

— Слово вылетает, записка остается, — несколько вольно перевел с латыни его светлость.

— Отлично, отлично, — пробормотал Мэтьюс. — Но вы ведь понимаете, что доказательств у нас почти никаких нет. Все это ерунда какая-то.

— Кстати, а этого парня видели в день гибели Маргарет Дейн, — как бы между прочим заметил Джордж. — Видели соседи, как он входил к ней. Наверное, вы невнимательно читали…

— А это еще что значит?! Почему мне раньше никто не сказал?!

— Ну, вы же знаете, когда мы их спросили, почему они не сказали этого полиции, они флегматично ответили: «А зачем? Нам за это денег не давали. А вдруг он убийца? Что ж задарма шкурой рисковать…»

Что на это сказал Мэтьюс — мы решили не печатать. Потому, что такие выражения зовутся обычно непечатными.

— Кстати, есть еще один интересный способ, — сказал я, когда Мэтьюс соблаговолил утихомириться и даже извиниться перед дамой. — Я как-то брал интервью у одного ученого чудака, который утверждал, что у всех людей — разные отпечатки пальцев, и все они остаются на всем, за что бы мы ни брались, — я для наглядности поднял и повертел в руках стакан. — Вам бы стоило проверить тот револьвер с помощью, скажем, пудры и кисточки, а потом сверить их с теми отпечатками, что оставляет наш подозреваемый…

— Чушь собачья, — сказал Мэтьюс. — Что это вы мне какую-то ерунду впариваете? Тоже мне доказательство!

Я оскорбился.

— Вот увидите, этот метод еще будет взят на вооружение. Пройдет пара десятилетий, и без него никто в полиции и шагу не ступит. Вот тогда я буду отомщен. И вообще — вывернетесь, мы вам и так немало рабочих жил открыли.

— Да и вовсе, — насмешливо добавил его светлость. — Разве собрать улики при уверенности в чьей-то виновности для полиции проблема? А я слышал — раз плюнуть. Обвинили же вы Элсмира в убийстве родителей.

Мэтьюс зарычал, но не слишком агрессивно. В конце концов, всем известно, что у полиции — нет ни стыда, ни совести. Обижаться уже бесполезно.

— Мистер Норби, — неожиданно хриплым голосом позвала Джейн. Глаза у нее были, похоже, на мокром месте. — Знаете, что, вы газетчики, тоже, как и полицейские, чаще всего порядочные подлецы. Да и вы на вид такой же. Только сердце-то у вас и правда золотое. Спасибо, что не дали Маргарет умереть оклеветанной.

Его светлость вдруг тихо всхлипнул ей в унисон.