Аванхальм. Чужая кровь

— Хм… Хотите на чистоту? — понизил тон Равем, чуть наклонившись над широким, идеально белым столом Представителя. — Четвёртый сектор переживает… Да что там — всегда переживал крайнюю финансовую недостаточность и избыток предложения. Биоинженерия здесь даже не на втором, а на пятом плане. Я, как биоинженер, ещё не успевший получить работу по специальности, весьма обеспокоен этим. Вот если бы шестой или двадцатый сектор…

— Ну… не стоит так прибедняться.

Старик, в чьих руках была судьба сидевшего перед ним мужчины, озадаченно забил пальцами по крышке стола. — Ваши знания и явный талант показали отличные результаты, и вы бесспорно можете держать планку повыше… Намного выше, — пальцы перестали барабанить покрытое лаком дерево. — Как насчёт двенадцатого сектора?

— Д… двенадцатого? — в душе Равема будто взорвалась ядерная бомба счастья.

"Двенадцатый! Две-над-ца-тый! Самый продвинутый и экономически-независимый от других. Самый промышленный и обладатель храма биологических наук — ЦБН! Двенадцатый!"

— Да, — совсем нехарактерно пожал плечами представитель. — Вы взяли наивысший бал на тестах, по поводу практики вопросов не возникло, да и само собеседование прошло неплохо. Сразу видно — вы усердно готовились. Я даже могу порекомендовать вас на должность кибернетика или биофизика первой ступени, если это придётся вам по душе.

— Это, как бы… — залепетал мужчина, точно ребёнок. А ведь в глазах Чанконса он и был таковым. — Это, право, было бы огромной честью для меня.

— Значит… так и поступим, — отчего-то горестно выдохнул представитель и достал из стола какую-то бумагу. — Подпишите вот здесь.

— Что это?

— Ммм… Это что-то вроде рекомендации вас главейшенству ЦБН, — устало объяснил бывший биоинженер.

Мимолётно взглянув на документ, и не заметив ничего подозрительного, Равем поставил свою роспись рядом с росписью Чанконса в обоих образцах.

— Вот так. Хорошо. Это возьмите себе, — улыбнулся старик и протянул озадаченному мужчине копию только что подписанного документа. — Всего вам доброго, господин… — он напряг память так, что количество морщин на его лбу увеличилось вдвое. — …господин Олингли.

Последних слов Равем практически не помнил. Буря эмоций — единственное, что отпечаталось в памяти о том мгновении, когда ошарашенный и счастливый биоинженер покинул кабинет Представителя. Эти чувства овладевали им и сейчас — летящего в капсуле и с невообразимым нетерпением ждущего чуда.

Устроившись забавным калачиком на коленях своего создателя, довольно посапывала Сайя — одна из любительских разработок Равема. Она сумела не только выжить, но и стать верным питомцем. Это была небольшая химера, рост без хвоста которой не тягался со средней собакой. Вся покрытая тёмно-серой шерстью и имеющая целых шесть конечностей, зверушка навевала лёгкую опаску и отвращение у впервые завидевших её. Широкая пасть с малюсенькими зубами и чёрные глаза-бусинки слегка смягчали вид. Розовый широкий нос чем-то очень напоминал кошачий, отличаясь излишней вытянутостью вдоль пасти и ещё более острым обонянием. Гладкая шерсть редела ближе к морде и длинному крысиному хвосту. Первая пара рук чуть больше чем единственная ящеровидная пара ног, имеющая какую-никакую мускулатуру. Вторая пара рук — вспомогательная, не могла похвастаться размером или силой, и произрастала под первой.

Равем погладил своего питомца по гладкой спине. Лишь он один знал, что обычная с виду зверушка, коих в Аванхальме развелось не на шутку, не плохой защитник. Чешуйчатые шипы на спине обычно сложены и образовывают нечто вроде панциря под шерстью, не причиняя вреда ни себе ни окружающим. Однако стоило только появиться врагу, как шипы поднимались, превращая Сайю в ядовитого опоссума. Маленькие зубки также были обманкой, скрывая в дёснах зубы более внушительного вида с двумя парами ядовитых клыков. Сайя прожила со своим хозяином уже около двадцати лет и ни разу не поцарапала его. Не смотря на столь поразительную верность, Равем постоянно носил с собой противоядие.

Снова переведя взгляд на смазанный пейзаж за окном, новоиспечённый житель двенадцатого сектора увидел поистине гигантское здание. Рядом с ним находилось ещё одно — поменьше, имеющее куполообразную форму, но не оно притягивало взгляд биоинженера.

Сколько раз Равем видел его по телевизору, сколько раз восхищался его громадными размерами, и ведь даже в мыслях не держал, что однажды не только повидает его вживую, но и будет работать на благо его развития.

Равема накрыла новая волна эмоций. Сердце забилось чаще и на секунду захватило дух, когда капсула остановилась рядом с одним из блоков ЦБН.

10 глава

Пляшущий свет исходил от костра, разожженного прямо на крыше многоэтажного здания. Он освещал две фигуры, мирно сидящие рядом с ним. В руках у Игарма был музыкальный инструмент. Не смыслящий ничего в музыкальных инструментах назвал бы его гитарой, но таковой он не являлся. Он действительно чем-то напоминал гитару, но имел другое название, слегка изменённую форму, толстые металлические струны и был изобретён не людьми, а их потомками.

Звук, который творили умелые коготки музыканта — что-то среднее между обычной гитарой и бас гитарой. Мелодия, которую исполнял юноша — меланхоличная и божественная. Песню, которую он напивал себе под нос, имела название "Кровь", и ей было уже десять с лишним лет. Десять лет тому назад он написал её вместе со своей сестрой. Те времена были лучшими в их жизни.

Луна этой ночью не соизволила явиться. Только миллиарды звёзд смотрели на них, хитро щурясь и иногда подмигивая. Сумеречное небо просто кишело этими светлячками, утонувшими в его мирном, сонном омуте.

Десятиэтажное здание — зодчество, оставленное потомкам вымершими людьми, практически разрушенное под давлением времени. Множество этажей обвалились и заросли до такой степени, что протиснуться меж бетонных блоков и гигантов флоры не мог даже самый худой гархак. Многолетние деревья поселились на здании, точно уродливые наросты. Полы (где они всё-таки выдержали) покрыты огромным слоем земли, на которой росла бледноватая трава и новые побеги молодых деревьев. Само здание ушло под землю на шесть этажей, из которых всего два остались не заваленными грунтом и кирпичом. Всю мебель, бумагу и даже технику давным-давно растащили или же она попросту сгнила от времени. Единственное, что осталось — стены, покрытые мхом и грязью, да шаткие полы, где предки не поленились их сделать действительно прочными. Но гархаки никогда не жаловались на свои убежища. Тем более, если хорошенько прибраться и сделать худо-бедную мебель, то можно жить припеваючи и не думать о том, что в любой момент в твою нору или пещеру может залезть какой-нибудь червь-слоноед.

Но здание, приютившее брата и сестру на своей крыше, вовсе не было их домом.

Устроившись «под крылом» брата, мило посапывала Анна. Одна из немногих гархаков с чёрными волосами, голубыми глазами и древнейшим именем. Одета как и брат — в чёрные поноски.

Сначала любопытные глаза просто смотрели на пляски языков пламени, но уютное тепло костра и тела любимого брата начало вгонять девушку в сон. Волшебная песня вконец сморила Аню, и она погрузилась… хотя это и так был сон.

<