Аванпост
Шрифт:
Опять молчание, и Пилот не выдерживает.
– Да говорите же, черт вас побери! – в нетерпения кричит он. – Не нянчитесь с нами, как с младенцами, а лучше скажите, если нас в Ат-Тарире ждут неприятности, чтобы мы были готовы! Что рассказывали те, кто оттуда возвратился?
– В том-то и дело… – тихо сказал сержант-африканец.
– В чем?
– Что я еще ни разу не разговаривал ни с кем, кто бы вернулся из Ат-Тарира…
Стало совсем тихо.
– И что же… – немного хрипло спросил Минкус, облизнув губы и откашлявшись, – много рот прошло
– Видите ли… этот аванпост существует всего полтора года… – уклончиво ответил лысый верзила.
– Прямо говори! – взревел Минкус. – Сколько рот прошло здесь на Ат-Тарир, с тех пор как вы служите в хозяйственном отделе?!
– Хм… Двенадцать…
Гнетущее чувство охватило небольшую компанию, расположившуюся под плотной, глянцевой пальмовой листвой…
– Значит… – протянул Надов, – сменили… двенадцать гарнизонов… и пополнение пошло… но оттуда… никто не вернулся…
И опять стало тихо. Только черные тучи мух с жужжанием кружили над оазисом…
– Где этот аванпост? – спросил Минкус.
– Да… точно этого никто не знает, – ответил долговязый. – Там, кроме армии, никто не бывал. Но, кажется, в той стороне, где начинаются тропические леса.
– Да это же замечательно! – ликующе воскликнул Голубь. – Там уже экватор! Мы потом сможем всем рассказывать, что повидали свет.
Его шутка не вызвала восторга. Всем было не до смеха. Неужели их зашлют в непроходимые тропические леса, неужели топать через всю Сахару? И неужели в этом гиблом месте, почти на краю света, есть аванпост?…
– Ты что-то такое сказал, – обратился между тем к сержанту Пенкрофт, – что мы конвоируем арестантов…
– Говорил, – кивнул суданец. – Там рядом колония…Вдалеке послышался стук палок, рев верблюда, и на сидящих накинулось невиданное количество мух. К ним подошел здоровенный араб с лоснящейся кожей. Вокруг его руки обвилась рогатая гадюка. Араб предсказывал будущее и продавал амулеты: зашитые в кожу мизинцы нерожденных младенцев и крошечные пергаментные свитки с магическим текстом. У шоколадного здоровяка были длинные усы и огромный нос крючком.
– Привет, старик! Мы с тобой, кажется, встречались! – крикнул ему Голубь, которому померещилось, будто он уже видел этого человека в Марселе. Или в Оране?
– Я с вами не встречался, белый господин.
– Но могу поклясться, что тогда ты расхаживал без этой беззубой твари…
– Беззубой?… – вежливо осведомился араб и, слегка нажав змее на шею, поднес ее совсем близко к лицу Голубя. – Извольте посмотреть…
Все повскакали с мест и отпрянули…
У рогатой гадюки были целы оба ядовитых зуба!
Моментальная верная смерть в страшных мучениях, и никакого противоядия…
Голубь еще ближе придвинул свою ухмыляющуюся физиономию и, словно заботливый врач, заглянул змее прямо в горло.
– Тащи ее отсюда, – нетерпеливо закричали несколько легионеров заклинателю. – Тащи отсюда, дьявол!
– Я хотел только показать, что она не беззубая, – любезно пояснил большеусый араб, – как сказал этот белый
господин…– Я был неправ, приятель, – весело тряхнул головой Аренкур, – но продолжаю утверждать, что тебя я. уже где-то видел…
– Не припоминаю… Боюсь, вы изволите ошибаться.
– Ну-ну… человеку свойственно ошибаться, значит, и со мной такое может случиться. Садись-ка тогда поближе, старый торговец проклятиями, да спрячь куда-нибудь свою зубастую детку, чтобы почтенная публика тоже могла занять свои места, и предскажи мне будущее. Да по возможности хорошее, тогда получишь чашку кофе.
И он крикнул арабу, который продолжал колдовать над жаровней:
– Стакан кофе господину змеиному воспитателю! Шевелись, пацан!
Пацан, которому было никак не меньше восьмидесяти, снял с углей медный сосуд… Заклинатель оторвал от руки змею, запихнул ее в кожаный мешок, завязал отверстие и вперил взгляд в ладонь Голубя.
– У тебя будет долгая жизнь… – начал он. Голубь возмутился. Только этого не хватало!
– Послушай, старик, не пытайся меня обмануть. Можешь смело сказать, что жить мне осталось недолго…
– У белого господина будет долгая жизнь… точно говорю. Вот линия жизни, она идет от большого пальца через ладонь… Четкая длинная линия…
– Да ты посмотри внимательней… Не такая уж она н длинная, просто у меня руки грязные, вот тебе и кажется… Но если вглядеться… – почти уговаривал Голубь старика.
Однако заклинатель был непреклонен:
– Точно говорю… У тебя будет долгая жизнь… А здесь… Интересно… странная вещь… Тебя преследует призрак женщины!
Что?! Ага! Призрак… Вот видите!
– Послушай, старый Али-баба! Ты знаешь что-нибудь об этом призраке?…
– Да… Знаю… Призрак красивой, грустной женщины следует за ротой…
Тут вдруг Надов пробормотал:
– Помереть мне на этом месте, если это не так… Я вам признаюсь, недавно… мы как раз дошли до какого-то оазиса… я думал, это спьяну, потому что в оазисе я всегда пьяный… Так вот я видел женщину, она сидела в пустыне, за оазисом, и пела…
– Надов! Это не спьяну! Я тоже ее видел, – поддакнул Голубь и повернулся к заклинателю. – Послушай, Аладдин! Если ты знаком с этой дамой и случайно ее увидишь, передай ей от меня привет и скажи, чтоб не боялась меня, я не кусаюсь, кроме того, она мне очень нравится… Я не прочь свести с ней знакомство.
– Какие глупости вы несете, – нервно сказал молчавший до сих пор Хильдебрант. – Знаешь, Голубь, в пустыне лучше не шутить с привидениями.
– Вовсе не глупости, приятель, – принялся объяснять ему Голубь, – за ротой идет привидение, элегантная дама с треугольным родимым пятном на руке. Вот ее любимая песня…
И он вынул губную гармошку…
…Над пустыней сияли миллионы звезд, слепяще-ярких, необыкновенно больших, мерцающих то красноватым, то серебристым светом сквозь неподвижные листья пальм и фикусов. И Голубь, закрыв глаза, с чувством вибрируя ладонью, красиво и звучно заиграл на своем маленьком инструменте песню: