Аванпост

— Видишь? Золушка права… одни слова и никаких действий.

— А о каких действиях ты ведешь речь? — спросил Билли Карма. — Я могу вышибить тебе зубы, если ты этого хочешь.

— Только попробуй и десять секунд спустя ты узнаешь, есть жизнь после жизни или нет, — предупредила Мать Земля.

Преподобный ответил долгим взглядом, а потом решил не выяснять, говорит ли она правду.

— Да и что ты знаешь о действиях? — Он решил ограничиться вопросом.

— Больше, чем ты, можешь не сомневаться.

— Ха! — пренебрежительно бросил он. — Да кому ты была нужна?

— Многим.

— Назови хоть одного.

— С радостью, — ответила Мать Земля. — Моисей Яков Занзабель.

Как только прозвучало это имя, в «Аванпосте» воцарилась тишина.

— Тот самый Моисей Яков Занзабель? — спросил наконец преподобный Билли Карма.

— Он единственный.

— Но он — самый богатый человек Галактики!

— Совершенно верно.

— И ты ему приглянулась?

— Приглянулась — не то слово, — ответила Мать Земля. — Он так хотел меня, что купил.

— Я бы с удовольствием об этом послушал, — признал преподобный Билли Карма.

— Я тоже, — присоединился к нему Макс.

ИГРУШКА ТРИЛЛИАРДЕРА

Знаете (начала Мать Земля), лет двадцать пять, может, тридцать тому назад, я была очень красивой женщиной. Я понимаю, сейчас в это трудно поверить, но рано или поздно гравитация разбирается с каждым из нас. Но в том далеком прошлом я потрясала воображение. Выглядела, как Золушка, только была блондинкой (или, скажем так, блондинкой была чаще, чем брюнеткой или рыженькой).

Большинство людей, когда слышат о Моисее Якове Занзабеле, первом и единственном триллиардере галактики, не могут поверить, что можно быть таким богатым. Как раз с этим у меня проблем не возникало. Зато я не представляла себе, что могут быть такие уроды.

Я работала в «Вавилонской Башне», первоклассном борделе на Зеленом Сыре, луне Пирелли VII, когда впервые увидела его. Я знала, кто он, такие люди обычно широко известны.

Короче, он вошел в «Башню», оставив телохранителей у двери, несколько минут определялся с выбором и указал на меня.

Мало того, что он был на удивление уродлив, от него еще жутко воняло. И когда он объявил, что хочет провести ночь со мной, я отказалась. Его мои слова только позабавили, поскольку он не привык, чтобы люди ему в чем-то отказывали. Он подошел, вытащил бумажник, сунул мне в руку толстую пачку банкнот.

— Миллион кредиток за одну ночь. — Он улыбнулся, и я заметила, что ему давно уже следует обратиться к дантисту.

— Не пойдет.

— Но ты здесь работаешь! — настаивал он. — Ты не имеешь права отказать клиенту, который платит.

— Я только что отказала.

— Но закон запрещает рекламировать услугу, а потом не предоставлять ее.

— Хорошо, — кивнула я. — Считай, что я уволилась.

— Одну минуту! — воскликнул он. — Раньше мне никто ни в чем не отказывал.

— Все когда-то случается впервые.

— Ты и представить себе не можешь, как это возбуждает, — признал он. — Новые ощущения, это так приятно.

— Я не пытаюсь тебя возбудить, — ответила я. — Наоборот.

— У тебя не получилось. Что надо сделать, чтобы заставить тебя передумать?

— Ни слова, ни дела не помогут, — заверила я его.

— Я бы не поднялся так высоко, если бы смирялся с тем, что мне говорят нет. — Он двинулся к двери. — Я вернусь.

И, понятное дело, он вернулся следующим вечером. Сразу направился ко мне.

— Пошли.

— Куда? — спросила я.

— У меня дворцы по всей галактике. Я только что построил еще один на Нью-Фиджи. Думаю, полетим туда.

— Я никуда не полечу.

— Наоборот, полетишь. Спроси у правительства.

— А при чем здесь правительство?

— Оно объявило тебя живым памятником в обмен на десятимиллионное пожертвование, — ответил Занзабель. — А поскольку оно контролирует продажу всех памятников, то тебя продали еще за сорок миллионов. — Он улыбнулся. — Ты — моя собственность.

Я попросила моего адвоката разобраться с этим, и выяснилось, что все — правда. Я полагала, что это безумие — тратить пятьдесят миллионов на женщину, любую женщину, но он объяснил, что зарабатывает такую сумму каждые десять секунд, поэтому ни о каком безумии речи быть не могло.

В итоге я полетела с ним на Нью-Фиджи, и он показал мне мою комнату, где могли разместиться два поля для смертобола и ипподром. В ванной хватало места для небольшого озера, а водопад там просто был. Занзабель остался на пороге и сказал мне, что придет через час.

Я едва успела осмотреть мои новые апартаменты, как он появился с бутылкой сигнианского коньяка. Пахло от него так же отвратительно, как и прежде, поэтому я предложила сначала выпить. Он наполнил бокалы и осушил свой, пожирая меня глазами. Я сделала только один маленький глоток, а он уже успел ополовинить второй бокал.

На третьем язык у него начал заплетаться, на четвертом глаза съехали к носу. Я продолжала заговаривать ему зубы, пока он не допил бутылку. Наконец решил, что пора вести меня в постель, поднялся, протянул мне руку и рухнул на пол. Отключился.

Я дотащила его до кровати, уложила в нее, а сама отправилась в ванную. Потом вывела на дисплей компьютера хороший роман и читала его несколько часов, пока не услышала, что Занзабель зашебуршился в кровати.

— Где ты? — пробормотал он.

— Здесь. — Я подошла к нему.

— Я ничего не помню.

— Зато я помню все. Ты показал себя настоящим жеребцом.

— Да?

— Лучше тебя у меня никого не было. Неужели ты не помнишь?

— Ах да. Теперь вспоминаю. Я мужчина хоть куда, не так ли? — Он с трудом вылез из кровати. — Увидимся вечером.

И когда он пришел, я позаботилась о том, чтобы все повторилось, как прошлым вечером.

На третий раз вместе с коньяком он принес наркотики. Я только притворилась, что приняла их, тогда как он закинулся по полной программе.