Авантюристка из Арзамаса, или Закон сохранения энергии. Часть I

— Люся, для Варенника меня сегодня нет. Что бы он ни говорил — нет меня, и точка. Я умерла. Все вопросы завтра. Особенно субботники. Скажешь, завтра я на все согласна,

может даже квоту вдвое увеличить. Я с удовольствием. Скажи — сама просила. И еще скажи, что с удовольствием отработаю два субботника подряд. А если найдет достаточно спонсоров — и три. Скажи, хоть каждый день готова вставать грудью на защиту его материальных интересов. Ну и своих собственных, конечно. Скажи — добровольно беру на себя повышенные обязательства, кроме тех дней, когда не смогу поработать для него. Скажи — такое мое единственное условие. За исключением некоторых дней буду трудиться, не покладая спины. И еще при этом буду пищать и плакать от восторга. Так и скажи. А сегодня я умерла.

Вот так. Так той Альбине и надо. Пусть потрудится во славу Варенника. Будет знать, гадюка, как чужих мужей соблазнять! Может, это немножечко подло по отношению к Альбине, но себя-то Алька любила побольше знаменитой двойницы. И Утицкого к сопернице ревновала страшно. Кому какое дело — любит Алька мужа или нет? Какая разница, главное — он ее законный муж, и никакая шалава, пусть даже знаменитая певица, пусть даже ее же собственный двойник из соседнего мира не имеет права отнимать его у нее. И не так уж важно, что Алька практически сама подкладывает свою копию под мужа. Она же делает это сугубо из крайней необходимости, чтобы извлечь выгоду из обнаруженного эксклюзива. Не может же она жить, как ни в чем ни бывало, когда в ее квартире находится проход в параллельный мир! Это что же, она будет каждый день ходить мимо призывно мерцающего зеркала и полностью его игнорировать? И будет терпеть нужду и лишения, в то время, когда Альбина там не знает ни в чем отказа? Ннда, Алька вынуждена признать, что не так уж сладка Альбинина жизнь в том мире. Но ведь сама-то Альбина об этом не догадывается! Она-то думает, что у нее все хорошо и вообще она замечательно живет в своем долбанном Зазеркалье! Может, она так и не думает, но, по Алькиным понятиям, именно так она и должна думать. Ну а дабы жизнь медом не казалась, надо подбросить ей работенки. Заодно и не до Таракана будет, когда ей придется заменять Альку. А то ишь, ни стыда, ни совести у бабы — мало ей своих, субботних мужиков, так она еще и на Алькиного Утицкого нацелилась!

***

С утра пораньше Алька уже дежурила возле дома Трухановой. Из машины, как и накануне, не выходила. Около десяти утра из подъезда выползла синюшная тень Бергановой.

Алька мигом выскочила из машины и подлетела к пьянчужке:

— Здравствуйте, Ира. Вы меня узнаете?

Труханова поглядела на нее сонными глазами. Алька так и не поняла — узнала ли ее Ирина или нет, такое равнодушие было написано на ее оплывшем лице. И, пока ее не послали далеко по матушке, Алька затараторила:

— Я Альбина Щербакова, вы меня узнали? Да-да, та самая знаменитая певица. Я хочу пригласить вас на экскурсию. Вот нас уже и машина поджидает, — и красноречивым жестом указала на шикарное авто Щербаковой.

Труханова, кажется, начала просыпаться, однако в машину садиться не желала:

— Дык мне эта, в "Черственец" надо, в магазин, ага. Там эта, Талян проснется — биться будет. Он у меня буйнай, када похмело кончается. Ага. А ты кто?

— Эк тебя, подруга, переиначило. Пойдем, милая, к машинке. Там похмела полно. А Толян твой пусть пока поспит. А похмело ты ему попозже принесешь. Ты шагай, подруга, шагай. Смотри, машинка какая красивая. Она знаешь как быстро ездит? О, очень быстро! На бензине! Вот ты ездила когда-нибудь на бензине? Во, и я не ездила. А она ездит…

Забивая немногие оставшиеся мозги Трухановой, Алька подвела ее к машине. Та было уперлась перед самой машиной, видать, про Толяна своего вспомнила, да Алька была на чеку: подхватила синюшницу под локоток, другой рукой помахала активненько перед ее носом, пощелкала пальцами, и произнесла таинственное заклинание:

— Гляди, какая машинка! Шина-бика, би-бип. На бензине, ооо!

Сопротивление было сломлено, и Альке уже без труда удалось усадить Ирину в машину. Дальше все было делом техники. Когда Алька завела Труханову в шикарную Альбинину квартиру, у той на пропитом лице ни дрогнул ни один мускул, вроде, в похожих апартаментах она бывает ежедневно. Зато Люсина реакция была весьма неадекватной. Она тихо ахнула, почему-то присела, потом всплеснула руками и вскрикнула:

— Ой!

Потом еще раз присела, икнула и прошептала:

— Я же хорошо себя вела, хорошо! За что? Ведь вы же обещали поднять зарплату, а вместо этого увольняете…

Алька поняла, что синюшницу Люся приняла за новую домработницу и поспешила ее успокоить:

— Нет, Люся, тебя никто не увольняет. Это моя гостья. Только пожалуйста — веди себя хорошо и выполняй все мои распоряжения, поняла? А то действительно уволю к чертовой матери! И не смей заходить в мою комнату без вызова!

С этими словами протащила Труханову вглубь квартиры и закрыла за собой дверь. Люся вжалась в стенку и продолжила громко икать.

Дабы у пьянчужки не возникло ненужных вопросов, Алька с таинственным видом завязала ей глаза:

— Сюрприз! — и, как маленькую, за ручку, провела ее через проход. Уже в своей квартире довела ее до самых входных дверей и только на самом пороге сняла повязку. Впрочем, оглянуться Ирина так и не успела, так как Алька тут же вывела ее из квартиры на лестничную площадку и позвонила в соседнюю дверь.

— Вот, Анна Марьяновна, знакомьтесь — это первый член нашего клуба. Ирочка Берганова, узнаете? — и протянула соседке бутылку водки, явно предназначавшуюся для Ирины.

Марьяновна удивленно поглядела на опухшую с похмелья гостью, с трудом пытаясь углядеть в ней знакомые черты Бергановой. Алька завела Ирину в квартиру, а сама, кивнув на прощанье Марьяновне, исчезла, кинув во след:

— Анн Марьянн, позаботьтесь о ней, я скоро…

***

Вернуться в Зазеркалье и подъехать к дому Трухановых заняло минут двадцать, и из всего концерта Альке пришлось довольствоваться лишь финалом, когда знаменитая певица Ирина Берганова, улепетывая от пьяного мужика в одних чулочках на потеху публике, упала в объятия участкового Девятова. Но и этого ей оказалось достаточно для последующего обсуждения с потерпевшей. Спокойно вернувшись домой, то есть в Альбинин дом, она понежилась пару часов на ее шелковых простынях, после чего решила, что для первого раза Бергановой мучений достаточно, как и весьма "веселеньких" впечатлений.

Труханова была тем же путем препровождена домой, правда, на сей раз она уже не была такой покладистой — в гостях у Марьяновны самолично оприходовала выданную бутылку водки, и вела себя теперь крайне буйно. Однако особо шалить в компании со знаменитой Щербаковой поостереглась, и неприятных эксцессов удалось избежать. Анатолий Борисович Труханов к тому времени уже благополучно парился на нарах, так что за отсутствие "похмела" Ире ничего не угрожало.

Правда, уже после Алькиного возвращения в родные пенаты к Трухановой пожаловали гости в погонах. Они препроводили ее под белы рученьки обратно в камеру, удивляясь, до чего же бабу может довести тяга к похмелью: это ж надо, как она только умудрилась проскочить между прутьями решетки да еще и проскользнуть незамеченной дежурным по отделению?! Да еще, сволочь наглая, умудрилась утащить с собой казенное одеяло!

Пообщавшись вечером того же дня с пострадавшей, Альке без особого труда удалось убедить ее расстаться с некоторой суммой денег ради собственных покоя и безопасности. Больше того, Берганова была столь любезна, что сама подсказала Альке, кого выбрать следующим "клиентом" в свой клуб. И даже подсказала пару секретных телефонов и настоящих фамилий. Алька радовалась: золотой человек Ирина Берганова!

12

Альбина уже с трудом отслеживала события. К ее неописуемому восторгу состояние зыбкости и липкости, заволакивающее ее время от времени, случалось все чаще. С одной стороны, это как будто бы здорово — она ведь уже поняла, что такое состояние является для нее предвестником счастливого забвения в обществе обожаемого Утицкого, когда он не боится быть застуканным женой или домработницей, а полностью принадлежит одной лишь Альбине. С другой, такие состояния происходили с ней все чаще и, мало того, что иногда они обозначали как раз окончание счастливого времяпрепровождения в объятиях Утицкого, но, что гораздо хуже, иногда она оказывалась в их крошечном гнездышке для двоих, но предвкушение радости было напрасным, потому что возвращаться обратно иной раз приходилось уже через пару часов, так и не дождавшись Утицкого. Больше того, возвращаясь обратно к себе, она обнаруживала некоторые несостыковки. То Люся смотрела обиженно и намекала на каких-то таинственных гостей, с которыми якобы Альбина закрывалась у себя в комнате. Но на Люсю, по большому счету, Альбине было наплевать — что она, не найдет себе другую домработницу? Конечно, она уже давно привыкла к Люсе, и та ее очень даже устраивала. В конце концов, Альбина вовсе не обязана отчитываться перед домработницей о своих гостях. Смущало Альбину как раз то, что ведь гостей-то никаких и не было. Что это, Люся вдруг стала заговариваться? У нее начались видения? Да, надо с этим что-то делать…

Хуже всего было то, что непонятности происходили не только с Люсей. Странно вел себя Иоанн при последней встрече, намекая на какой-то мифический обед. Еще более странно говорил с ней Утицкий, каждый раз начисто забывая прошлую встречу. Что характерно — встречаясь у Альбины дома, Сашка категорически отказывался говорить о встречах в том странном доме, как будто их и не было вовсе. Встречаясь же там, на его территории, он воспринимал Альбинины речи и воспоминания, как фантазии. Ему нравилось называть их ее эротическими фантазиями, Альбина же склонна была считать это его сексуальными грезами. В сущности, ей было глубоко наплевать, кто во что играет. Главное, ей было очень хорошо с Утицким, все остальное — такие мелочи. И все-таки как это странно…