Авантюристка. Возлюбленная из будущего

Я обиженно надула губы и, чтобы не встречаться взглядом с Арманом, принялась подглядывать в щелку, слегка отведя ткань занавески кареты.

– Откройте, если желаете наглотаться дорожной пыли.

И снова он прав, а мне тошно от этой правоты.

– Анна, – примирительно окликнул Арман, – вы ведь не хотите, чтобы я называл вас Гортензией, так, кажется? Анна, поймите, у вас с Мари разное положение, ей все равно, она нарушила все правила и законы и больше никогда не вернется в свое время, что бы теперь ни натворила. Но вы-то можете.

Он впервые открыто заговорил со мной о возможном развитии событий и о Мари. А когда нам было беседовать, если перед моим первым переходом мы общались чуть больше часа, и я вообще не представляла, что меня ждет, а в этот раз и вовсе не удосужились поговорить. Просто я шла напропалую, словно весь смысл моей жизни заключался в новой встрече с Людовиком де Меркером.

– Зачем вы здесь? – прошептала я почти беспомощно и услышала в ответ:

– Чтобы вы не натворили глупостей.

Арман произнес это мягко, но с нажимом. Я впервые за все время общения (очень короткое) посмотрела на него внимательно. Умное, интеллигентное лицо, большие внимательные глаза неопределенного цвета, похож на кардинала Ришелье, но только молодой… Когда-то я заметила это сходство и поинтересовалась, Арман только отмахнулся.

Сколько ему лет? С равным успехом можно дать и тридцать, и пятьдесят… Нет, пожалуй, тридцать… Мне всегда нравились мужчины такого типа, исключение составил мой парень из нормальной жизни, который погиб над Женевским озером, он был голубоглазым блондином, так похожим на герцога де Меркера… Или это герцог на него похож? Нет, герцог жил раньше.

А Арман хорош, в него запросто можно влюбиться… И любовник наверняка классный. Интересно, Мари не пыталась его соблазнить?

Боже, о чем я думаю?! Совсем помешалась на амурных приключениях в этом Париже XVII века. Пора домой, там я ответственная девушка безо всяких амурных глупостей, не синий чулок, конечно, но и не распутница.

– Налюбовались? – голос, как и взгляд, у Армана полон насмешки. Забывшись, я разглядывала его вполне откровенно. – Ну и как?

Смутившись в первое мгновенье, ответила скорее по привычке, чем сознательно:

– Для пугала сойдете.

– Могу только заметить, что вы выглядите не лучше.

Он принялся критиковать мой немудреный камуфляж, делая крайне обидные, хотя и справедливые замечания. Я вынуждена отметить у него отменное чувство юмора. Если бы его слова не касались меня, даже посмеялась бы, но, увы, сей насмешник выставлял в нелепом виде именно мою персону.

Закончил он довольно неожиданно:

– Но я вовсе не ради критики вашего нелепого вида прибыл сюда. Дайте мне то, что вы должны передать королю.

– Что?! – я очень постаралась, чтобы в голосе было как можно больше изумления, и брови картинно вскинула, но Армана обмануть не получилось. Его взгляд стал ледяным.

– Только не говорите, что вы пробрались в этаком, – он сделал жест рукой, обрисовывая мою персону, – виде в Бордо, чтобы увидеть короля. Вы его три дня назад видели. Уже соскучились или все же привезли ему послание? Давайте письмо. Давайте, давайте, иначе я возьму сам.

– Только попробуйте, я просто выброшусь из кареты!

– Анна, я сейчас кое-что скажу, а вы послушаете. Никакое письмо я передать не позволю. Мы едем обратно в Бруаж, пока вас там не хватились. – Он жестом остановил мои возражения и продолжил: – Я догадываюсь, что именно вы задумали с Мари, но, что бы это ни было, вы ничего не предпримете.

– Мария и Людовик любят друг друга, вам этого не понять! Вы способны только ломать судьбы другим, вы бесчувственный и ледяной, не умеющий ничем пожертвовать во имя любви, даже не подозревающий, что это такое!

Мой голос срывался от возмущения, от отчаянья, от понимания, что Арман и впрямь не допустит реализации задуманного нами, что волен над моей судьбой. Вот возьмет и не вернет меня обратно в мое время!

Осеклась оттого, что он молчал, причем как-то странно. Арман сидел, не глядя на меня, выражение его лица было не насмешливым, не злым, а каким-то совершенно мне неясным, словно он усилием воли не позволял пробиться наружу сильной душевной боли.

Когда мой собеседник поднял глаза, я поразилась этой самой боли, в них присутствующей, и еще… их красоте. Второй раз за нынешний день я невольно замечала красоту Армана, которая, впрочем, для Парижа этого времени красотой не считалась.

– Вы ошибаетесь. И что такое любовь, я знаю, и пожертвовать ради нее способен всем, уже жертвую. Но речь сейчас не обо мне и даже не о вас с Мари, а о тех тысячах француженок и испанок, которые не дождутся своих мужей с войны или встретят их искалеченными в случае, если ваш план удастся.

– При чем здесь это?!

Он уже не смотрел на меня, отдернув занавеску, Арман смотрел в окно.

– Если Людовик не женится на испанской инфанте, мирного договора не будет. Это означает продолжение многолетней войны между Францией и Испанией, причем ожесточенной из-за обмана и унижения испанской стороны. Северные соседи тоже не упустят возможности урвать свой кусок, видя бедственное положение Франции. Вы этого хотите?

Я молчала, понимая, что он прав. И я бы согласилась со всем сказанным, не произнеси он следующую тираду:

– К тому же как вы представляете не стареющую с годами королеву? Это не простая провинциалка, которая может вдруг исчезнуть в Париже по пути из спальни короля.

В голосе звучала привычная насмешка, которая так злила меня. Арман намекал на мое предыдущее исчезновение, когда я, не желая превращаться из тайной фаворитки предыдущего короля Людовика XIII в его любовницу, попросту перешла обратно в свой век. Хотя переходить было пора и без того, я тогда слишком задержалась, еще чуть, и осталась бы в прошлом навсегда.

Он прав, но не возразить я просто не могла.

– Но ведь сейчас я не простая пастушка из провинции, а племянница кардинала, которая тоже не может просто раствориться в небытии.

– Может. Сейчас вы же исчезли, и никто пока не хватился. Пока вы в изгнании, исчезновение не будет выглядеть слишком странным. Кардиналу осталось жить совсем недолго, его племянницы Мария и Гортензия сейчас не в чести. К тому времени, когда все успокоится, вас уже заменят.

– Кем?!

Он пожал плечами:

– Найдется…

– А как же Мари?

– Мари сделала свой выбор очень давно и также давно натворила дел. Она из другого времени и почти другого мира. В ее мире многое было не так, как в вашем, потому не стоило рассказывать о парижских новостях, у Мари Париж совсем иной…

– А… какой?

– Не задавайте ей таких вопросов. Анна, помните, я предупреждал о невозможности что-то менять, чтобы будущее у измененного вами мира не оказалось иным, чем то, из которого вы перешли? С Мари это и случилось. И это то, от чего я сейчас пытаюсь уберечь вас. Если вы что-то серьезно измените, дверь в ваше время останется закрытой навсегда.