Авантюристка

Когда мы останавливаемся у моего дома, он выпрыгивает из машины и следует за мной до двери.

— Это было свидание? Почему ты провожаешь меня домой? — смеюсь я, копаясь в своей сумочке в поисках ключей, пока он наблюдает.

Когда я поднимаю глаза, он забавно смотрит на меня.

— Джим? — спрашиваю я, делая шаг к нему. — Ты в порядке? — Думаю, может, он болен. Его лицо озадаченное и немного покраснело, как у человека, который решает, тошнит его или нет. Я останавливаюсь, когда он неожиданно дергается вперед. Сначала я думаю, что ему плохо, но в последнюю минуту он поворачивается прямо к моему лицу и пытается поцеловать меня. Я отворачиваю свою голову, так что его губы оставляют влажный след на моей щеке. Когда он отклоняется назад, я вижу его красные глаза. — Что ты делаешь? — спрашиваю я. Джим и я никогда не заходили на эту территорию. Это было негласное правило.

Он так близко, что мне приходится наклонять голову назад, чтобы смотреть ему в лицо. Мы не целовались с университета.

— Это потому, что я не он, Оливия? Не чертов Калеб?

Я качаю головой. Чувствую себя такой туманной. Кажется, я не могу достаточно быстро формулировать слова.

— Между нами все не так, Джим. Почему сейчас?

— Ты знаешь, секс не всегда что-то значит. Можно заниматься им просто ради развлечения.

Его глаза моргают, моргают, моргают, словно он пытается изгнать меня из своего видения. Что я должна на это ответить?

— Думаю, друзья должны оставаться друзьями, не осложняя ситуацию сексом.

— Друзья, — напевает он с неприятным шипением. — Я устал быть твоей чертовой заменой.

Я вздрагиваю. Это очень точно подмечено, но слышать это неприятно.

— Ты настоящая динамщица, ты знаешь это? — Я смотрю с удивлением. Много раз он называл меня так в шутку, но никогда с таким тоном в его голосе. Его лицо покрылось пятнами, и глаза покраснели. Он пугает во мне здравомыслящую часть женщины, которая кричит мне бежать. Я делаю шаг назад.

— Джим, ты пьян, — говорю я медленно.

— Я пьян, а ты - сука. — Затем он наваливается на меня, его рот прижимается к моим плотно сжатым губам, его руки оказываются между моих ног. Я испускаю приглушенный крик от этой атаки и стараюсь оттолкнуть его. Он не шелохнулся под моим толчком, и я понимаю, что ничего не могу сделать, чтобы остановить его. Я пытаюсь умолять, но, кажется, что все мольбы попросту скатываются с него. Он ощупывает меня, пытаясь спустить мои брюки. Дверь моих соседей меньше чем в 10 ярдах на другой стороне здания. Если я смогу освободиться, то смогу побежать туда. Затем наступает момент, когда он отвлекается, и его хватка на моей руке слабеет. Я пользуюсь шансом побороться за свои руки и сильно бью его по лицу. Шокированный он отстраняется, и его руки прижимаются к тому месту, куда я его ударила. Я приготовилась к тому, что он с большим и сильным напором вернется, но он просто смотрит на меня. Мне некуда идти. Я загнана в угол рядом с собственной входной дверью. Я подумываю о том, чтобы закричать, но единственный человек, который может услышать меня, это Роузбад. И что она сможет сделать? Поэтому я пытаюсь уговорить его.

— Иди домой, Джим, — мой голос твердый. Эти несколько секунд, которые он тратит на то, чтобы взвесить свои варианты, обернулись грязными воспоминаниями для меня. Я зла, пристыжена и напугана, пока стояла и наблюдала, как он решает, стоит насиловать меня или нет.

Боже, пожалуйста, пусть он уйдет.

Расстояние между нами растет, когда он поворачивается и, спотыкаясь, идет к своей машине.

Я практически сваливаюсь на свою дверь. Когда я оказываюсь по другую сторону, то запираю замок и бросаюсь на диван. Рыдаю в подушку, пока горло не становится ободранным, а потом я просто поднимаю трубку и звоню единственному человеку, которому когда-либо доверяла.

— Калеб...

— Оливия? — Его голос тяжелый со сна. — Что случилось?

— Ты можешь приехать... ко мне домой?

— Прямо сейчас? — Я могу слышать, как он перемещается по своей комнате... включает свет... возится с вещами.

— Калеб...пожалуйста...я...

— Сейчас буду.

Когда Калеб приезжает, его волосы растрепаны, он одет в шорты и потрепанную футболку.

— Что случилось? — спрашивает он, как только видит меня. Калеб придерживает меня за подбородок своими пальцами и поворачивает мое лицо из стороны в сторону. Я рассказываю ему о Джиме, о клубе и о том, что он сделал после.

Калеб шагает по моей гостиной. Его лицо исказилось от гнева.

— Где его отель, Оливия? — Его кулаки сжаты. Боюсь, если он найдет Джима, то узнает, кто я на самом деле.

— Нет! Я не хочу, чтобы ты уходил. — Я тяну его за руку, пока он не садится рядом со мной. Его гнев постепенно переходит в заботу, и он прижимает меня к своей груди. Я не прикасалась к его груди очень долгое время, и сейчас я чувствую себя разбитой. Он пахнет мылом, рождеством и самим собой, а я плачу, как ребенок, от незнакомой безопасности, которую дают мне его прикосновения. Никто раньше не держал меня так. Не знаю, стоит ли мне уцепиться за эту возможность.

— Ты можешь остаться здесь сегодня? — шепчу я.

Он целует меня в лоб и смахивает мои слезы большим пальцем.

— Да, конечно я останусь.

Я чувствую облегчение, но продолжаю дрожать. Он крепче сжимает меня. Что я бы делала, если бы его не было рядом? Кому бы я позвонила? Сейчас Калеб здесь, но часы тикают. Я поставила себя в ситуацию, где я буду терять его снова и снова. Первый раз был просто ужасен.

Я прячусь в его теплоте, наслаждаюсь ощущением заботы и засыпаю. Моя голова прижимается к его груди, слушая стук его сердца - самый красивый стук, который я когда-либо слышала.

ГЛАВА 9

Прошлое

Решение было принято. Я рассказала Кэмми об аборте, когда мы склонились над нашими обеденными подносами в кафетерии.

— Ты шутишь, — сказала она, когда картошка фри выпала из ее рта.

— Нет, — ответила я, сглатывая комок в горле. — Я слышала, как она говорила об этом с той высокой девчонкой. Блин, ну той, которая постоянно берет ее скраб.

Я съела последние кусочки фри и слизнула соль со своих пальцев.

— Надя? — спросила Кэмми, отталкивая свою тарелку.

— Да, Надя, но ты никому не можешь рассказать о том, что я тебе сказала, Кэм. Наступит конец света, если все это выйдет наружу.

Я изучила красивое лицо своей соседки и нахмурилась. Возможно, это будет единственный раз, когда Кэмми будет держать свой рот на замке. И что тогда мне делать?

— Как думаешь, Калебу было бы все равно? Или же он хотел бы оставить его?

Я уставилась на нее блестящими глазами и почувствовала слабость в животе. Я никогда действительно не задумывалась об этом. Он бы хотел сохранить его. Я знала это всем своим сердцем. То, как он говорил о своей семье той ночью в Джексоне… Как он сказал мне, что хочет быть отцом… Я закрыла свои грешные глаза и вздохнула.

— Почему ты думаешь, что я знаю ответ на этот вопрос?

Кэмми пожала плечами. — Ты, вроде как, знаешь его. Ты ведь провела с ним некоторое время, и я просто подумала…

— Я ничего о нем не знаю, — огрызнулась я, вставая и хватая свой поднос. Ну, кроме того, что я хотела его больше всего на свете. Я посмотрела на Кэмми и почувствовала панику. Вот оно.

У Кэмми был словесный понос. Все разойдется по университету и, причем, довольно быстро. Теперь я официально обеспечила себе место в первом ряду на поезд в ад.