Авантюристка

Мы приезжаем в «Quiet Waters Park», когда розовый оттенок солнца уже поднимается ото сна. Деревья одеты в свои осенние пальто, соединяющие в себе листья оранжевого, красного и желтого цвета. Мы останавливаемся на гравии, когда он подъезжает к входу в парк. Я полностью осознаю свою вину, когда вижу парк. Он совсем не изменился с того раза, когда мы в последний раз были здесь. В смятении думаю, узнает ли меня кто-нибудь из сотрудников, обслуживающих нашу прошлую поездку, но сразу же отклоняю эту идею, как нелепую. В последний раз мы были здесь около трех лет назад, и шансы, что те же сотрудники будут снова обслуживать наш лагерь, ничтожно малы, не говоря уже о том факте, что они видят более сотни лиц каждый год. Калеб паркуется возле офиса аренды и выключает радио.

— А здесь холодно, — смеюсь я, прижимая колени к груди.

Он закатывает глаза. — Это Джорджия, а не Мичиган.

— Да без разницы, — говорю я хитро. — У нас нет ни одеял, ни теплой одежды, поэтому нам придется использовать жар наших тел, чтобы поддерживать тепло.

Его глаза распахиваются. Я смеюсь над его реакцией и выталкиваю его в открытую дверь.

— Иди уже! — инструктирую я, указывая на офис. Калеб делает несколько шагов назад (все еще смотря на меня с притворным удивлением), а потом оборачивается к небольшому строению.

Я возвращаюсь на свое место, гордясь своей тупостью.

Калеб выходит из здания через десять минут в сопровождении пожилой женщины. Когда он достигает машины, она вскидывает руку и машет ему, словно он первая знаменитость в её звездном списке. Ее огромные щеки колышутся, словно наволочки, и я смеюсь. Он всегда заводит друзей... или фанатов. Видно, амнезия не все меняет в человеке.

— Они не позволяют ставить здесь палатки, — говорит он мне, — но у них есть сооружения, которые они сдают в аренду. Выглядят они, как палатки, но гораздо больше по размеру и в них деревянные полы.

Я уже это знала. Когда мы приехали сюда в первый раз, он обманул меня, сказав, что мы остановимся в роскошном коттеджном домике. Я упаковывала сумки, возбужденная тем, что уезжаю из Флориды, ведь я раньше никогда этого не делала, и гадала, будет ли в нашем «домике» камин. Когда мы подъехали к территории лагеря, я в ожидании осматривалась вокруг в поисках домика.

— Где же он? — спросила я, вытягивая шею и всматриваясь в деревья. Все, что я видела – вигвамы, очень похожие на палатки. Возможно, домики располагались дальше в лесу. Калеб улыбнулся мне и припарковал машину перед одним из вигвамов. Он рассмеялся, когда мое лицо стало белым.

— Я думала, что мы остановимся в домике, — сказала я, сложив руки на груди.

— Поверь мне, это шикарный кемпинг, Герцогиня. Обычно тебе приходится ставить свою собственную палатку, а в качестве пола выступает лишь тонкий холст под ногами.

Я хмыкнула и уставилась на жалкий вигвам. Он обманул меня.

Несмотря на мой первоначальный ужас, оказалось, что это были лучшие выходные в моей жизни, и я навсегда пристрастилась к «шикарному» кемпингу.

— Пойдем и купим себе теплую одежду, — говорит Калеб, разрушая все тепло момента.

Мы отправляемся в «Super Wal-Mart» [32] в нескольких милях отсюда, оставляя Пиклз в машине. Калеб приобнимает меня рукой, пока мы проходим сквозь входные двери. Люди смотрят на нас, словно у нас антенны растут из головы. Некоторые из них одеты в шорты.

— Здесь же холодно, как в Арктике, — говорю я Калебу, и он улыбается, словно я глупая.

— Но не для них.

Я сильно замерзла, хотя здесь и около 50 градусов [33] . Мысли о холоде заставляют задуматься, какого это - оказаться в снегу. Я подумываю о том, чтобы спросить Калеба о снеге, но потом вспоминаю, что у него не сохранилось о нем воспоминаний.

32

Super Wal-Mart– сеть магазинов.

33

50°F (по Фарингейту) = 10°C (по Цельсию).

Сначала мы направляемся в отдел с одеждой. Калеб находит подходящие толстовки с котятами и надписью «I’m Cat’s About Georgia».

— Мы возьмем эти, — говорит он, бросая их в тележку.

Я со смирением смотрю на них и качаю головой.

— Как девушка может выглядеть мило, будучи одета в нечто подобное?

Он ущипнул меня за нос.

— Ты будешь выглядеть мило, даже если будешь одета в грязную мешковину.

Я отвернулась, чтобы спрятать улыбку.

Мы заполняем тележку нижним бельем, спортивными штанами и носками, а затем направляемся в продуктовый отдел.

К тому времени, когда мы стоим у кассы, чтобы расплатиться, у нас уже достаточно еды, чтобы пробыть тут две недели. Калеб вытаскивает свою кредитку и отказывается брать у меня деньги. Мы надеваем наши толстовки через головы у бесплатной журнальной стойки в фойе, а затем мчимся к машине с огромными пакетами.

— Завтрак, — говорит Калеб, бросая мне банку вареного арахиса. У меня вытянулось лицо.

— Уверена, я видела по пути «McDonalds». — Я бросаю банку обратно ему.

— Ни в коем случае, — он пихает ее мне в грудь. — Мы же решили делать все правильно. Так что ешь свои орехи!

— Точно, — бормочу я. — Поэтому ты купил электрический обогреватель? — Он смотрит на меня уголком глаз, и я вижу улыбку, подкрадывающуюся к уголкам его губ. Ему всегда нравилось, когда я ему дерзила.

Мы паркуемся на нашей временной гравийной подъездной дорожке около девяти и начинаем заносить наши запасы в палатку. Я обустроилась внутри, раскрывая наши новые спальные мешки из упаковки и располагая их на противоположных сторонах маленького пространства, которое мы делили. Я выглядываю наружу и вижу Калеба, подготавливающего дрова для разжигания костра. После недолгого наблюдения за тем, как его сильные руки берут и укладывают дрова, я перетаскиваю спальные мешки ближе друг к другу. Я должна быть настолько близко, насколько могу, пока я вообще могу быть рядом с ним.

Как только огонь оживает и начинает потрескивать, каждый из нас хватает по бутылке охлажденного пива и уютно устраивается на радужном шезлонге.

— Тебе не кажется это знакомым? — спрашиваю я, поглаживая Пиклз по голове. Калеб нахмуривает бровь и качает головой.

— Нет, но это здорово. Мне нравится быть здесь с тобой.

Я вздохнула. Мне тоже. — Что ты собираешься делать со своим домом? — спрашивает он, не глядя на меня.

— Я подумываю о том, чтобы начать все сначала. Честно, я не хочу сейчас думать об этом. Это угнетает, — я открываю крышку вареного арахиса и беру один.

— Мы оба можем начать все сначала, — он открывает другую бутылку пива и подносит ее к губам. Я тихо наблюдаю за ним, жду, пока он продолжит.

— Я собираюсь начать жить своей жизнью. Жить так, как хочу, — говорит он мне. — Я не уверен, кем был до аварии, но судя по всему, я был несчастен.

Я допиваю пиво и вытираю рот тыльной стороной ладони. Лениво думаю о том, не был ли он несчастен из-за меня. Могло ли быть так, что прямо перед автокатастрофой он все еще страдал из-за моего предательства?