Авель и Мегаполис
Шрифт:
– Перед вами три Ноевых сына… Известно, что ЛИШЬ ОДИН из них был приличный…
Это – Сим, пресловутый пай-мальчик… Именно он, согласно Писанию, прикрывает нагого отца во время сна. А что в это время делает Хам? Он смеётся! Глумится над родным отцом! Зачем, спрашивается? Чтобы накликать беду на весь свой род?!
На экране мультяшный Хам забился в радостной истерике. Потом хлопнулся наземь и задрыгал ножками.
– Не удивительно, что в Библии написано: «И с тех пор дети Хамовы попали в вечное услужение к детям Сима»…
– Думаю, что я – где-то посередине, – робко выдавил Аркадий. –
– Такое вряд ли возможно!
– Это почему же?
– Иафет держал постыдный нейтралитет. Не смеялся сам, но и не пристыдил насмешника… Бедняга Иафет! Он и не догадывался о последствиях! Его семя почти всё вымерло, оказавшись нежизнеспособным. Быть посередине – значит быть никем!
Глава 6.
Ещё учась в институте, Аркадий неоднократно наблюдал подтверждение услышанному, но тогда на этот счёт никакая стройная теория в голову не приходила.
Из толпы его весёлых однокашников заметно выделялись два Симовых отпрыска: гитарист ансамбля Коля Симко и шахматист Олег Симович. Они всегда ходили в окружении красивых баб, которые сбивались с ног, лишь бы им угодить: пышками кормили, конспекты переписывали, таскали по театрам и по барам.
Аркадия эти крысы дружно игнорировали. Они его в упор не замечали, как будто он пустое место. Хамки однозначно…
Давилову такие мелкие разборки были вряд ли интересны. Он мыслил более масшабно: его тревожили библейские трагедии. Он ведь зам по древней психологии.
Аркадий на всякий случай внимательно слушал, а Давилов этим пользовался.
– Авель и Каин – два брата, две половинки наидревнейшего общества. Я бы сказал, миниобщества… Одна из половинок оказалась гнилой, но тогда, по крайней мере, существовало равновесие, фифти-фифти…
– А что было потом? – спросил Аркадий чисто из вежливости.
– Потом была эпоха Ноя. Ноевых детей уже не двое, а трое, но опять-таки, ЛИШЬ ОДИН из них вызывает уважение… Подводим итог: между Авелем и Симом исторический промежуток небольшой, но за это время сознательная половина населения Земли сморщилась, превратившись в сознательную треть… Человечество деградирует, и процесс этот, боюсь, уже необратим…
– А к-к-каковы сейчас наши дела?
– Справедливости ради надо отметить, что сегодняшние наши дела не так уж и плохи…
Сегодня потомки Авеля и Сима составляют приблизительно пятую часть населения планеты… В среднем, конечно. Местами, например, в жестоких мегаполисах, всего лишь одну десятую. Эта статистика много раз перепроверена.
– Вы считаете, что одна пятая – это хорошо?
– Конечно! Пессимисты настаивают на полутора процентах…
– И вы всё это затеяли, чтобы утереть нос каким-то пессимистам?!
– Нет, конечно же… Мы набираем Авелей в чисто практических, утилитарных целях.
Для безопасного внедрения в жизнь новых научных разработок. Ведь человеческий фактор ещё никто не отменял!
– Ну, и как же вы их набираете?
– Наш метод гениально прост! До смешного прост! И отбор,
и статистический учёт ведутся…– На пальцах?!
– Вы поразительно догадливы! К тому же, в нашей стране полигон для таких исследований просто идеальный.
– Полигон?
– А где же ещё в мире, в каком метро, найдётся такое жуткое количество совершенно одинаковых убойных дверей? На Западе процент Авелей вычислять очень трудно, ведь у них почти все двери замедляются пружинами…
Тут взгляд Аркадия упал на плакат, висевший за спиной лысого начальника. На нём рабочий поднимал булыжник – всем известная скульптура Ивана Шадра.
– Ну, а булыжник тут при чём?
– Да всё при том же…
Давилов поморщился, будто рабочий был его личным врагом.
– Ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос… элементарный… Когда один человек берёт в руки камень и бросает им в другого, как мы это называем?
– Криминал…
– Правильно. Однако чтобы камень поднять и бросить, нужна большая затрата энергии… А увесистая дверь метро САМА идёт в руку… Сама ведь?
– Сама-а-ауууу… – неожиданно тихо завыл Аркадий, а про себя отметил: "Готово дело! Гипноз подействовал! Мычание попёрло! Так я и знал!" Он уже ждал трагического продолжения сеанса гипноза, который, в итоге, должен был лишить его квартиры, а может быть, и жизни. Хоть бы Риммочке успеть позвонить!
Но Давилов, как всегда, проявил оригинальность:
– Приятно?
– Что приятно?
– Ну, когда без усилий и безнаказанно можно гадить, гадить и гадить?
Аркадий молчал.
– Хорошо! Отвечу за вас: «Да!»
– Да-а-а-ууу… – промямлил дядя своего племянника, уже гораздо тише и умиротворённее.
– Искушение? Конечно! Ещё какое искушение! Громадное! И, заметьте, ПО ЗАКОНУ тут никакого криминала нет, так что большинство из нас уже давно не могут отказать себе в этом удовольствии… Для большинства людей это что-то вроде наркотика, вроде бесплатной дозы…
– Так-таки для большинства?
– Да! Наше метро немолодое, ему уже седьмой десяток лет…
Аркадий вдруг вспомнил, зачем пришёл.
– Простите, что перебиваю… Я полностью согласен с вашими теориями… но мне хотелось бы знать, какие меня ждут… работы…
– Честно говоря, никаких особенных работ вам тут не предложат, а если и предложат, то придётся вкалывать за каких-нибудь жалких… пятьсот долларов в месяц…
– Согласен!
– Погодите! Я не сказал главного. Эта фирма, как вы уже поняли, не моя. Я всего лишь первый зам нашего спонсора… Спонсор мой друг, и я помогаю ему на собеседованиях… Бесплатно. Ибо проблем с деньгами лично я ни разу в жизни не испытывал. Бог миловал.
С этими словами Давилов извлёк из ящика стола солидную пачку денег. Излишне говорить, что Аркадий напрягся.
– На моей фирме вы получите гора-а-аздо больше… Однако придётся мириться… с некоторыми условиями…
Аркадия условия не сильно волновали.
– Сколько?!
– На первых порах – всего лишь две тысячи в месяц… Негусто, но при усердии…
– Две тыщи… б-б-баксов?!
– Да, но сначала вам нужно себя проявить…
– Согласен!
– Пожалуй, я испытаю вас прямо здесь, на этих курсах… Поработайте-ка… сортировщиком!