Август 1991. Где был КГБ
Шрифт:
Откровенно игнорируя общенациональные интересы, попирая Конституцию и законы Союза СССР, эти силы открыто взяли курс на захват власти в стране…
В некоторых регионах гибнут сотни ни в чем не повинных людей, в том числе женщины, старики, дети. Тщетно взывают к проявлению политического разума, к справедливости сотни тысяч беженцев.
Пока мы рассуждаем об общечеловеческих ценностях, демократических процессах, гуманизме, страну захлестнула волна кровавых межнациональных конфликтов. Миллионы наших сограждан подвергаются моральному и физическому террору. И ведь находятся люди, внушающие обществу мысли, что все это — нормальное явление, а процессы развала государства—
Резко усилились процессы дезинтеграции экономики, нарушены складывавшиеся десятилетиями хозяйственные связи, тяжелейший ущерб нанесли народному хозяйству забастовки…
Все более угрожающие масштабы приобрела преступность, в том числе организованная. Она буквально на глазах политизируется и уже непосредственно подрывает безопасность граждан и общества. Недовольство народных масс ситуацией в стране находится на критическом уровне, за которым возможен небывалый по своим последствиям социальный взрыв. О стремительном скатывании общества к этой опасной черте свидетельствует настроение простых тружеников. Они первыми испытывают на себе последствия кризиса и в политике, и в экономике. Все отчетливее проявляются апатия, ощущение безысходности, неверие в завтрашний день и даже какое-то чувство обреченности. А это очень тревожный симптом. Ясно, что такая пассивность на руку политиканам, теневикам, коррумпированным элементам, рвущимся к власти. При таком положении любой лозунг может обрести в нашей стране свою почву…
Конечно, причина нынешнего бедственного положения имеет прежде всего внутренний характер. Но нельзя не сказать и о том, что в этом направлении активно действуют и определенные внешние силы….
Через несколько дней будет ровно полвека, как началась война против Советского Союза, самая тяжелая война в истории наших народов. И вы, наверное, сейчас читаете в газетах, как разведчики информировали тогда руководство страны о том, что делает противник, какая идет подготовка и что нашей стране грозит война.
Как вы знаете, тогда к этому не прислушались. Очень боюсь, что пройдет какое-то время, и историки, изучая сообщения не только Комитета госбезопасности, но и других наших ведомств, будут поражаться тому, что мы многим вещам, очень серьезным, не придавали должного значения. Я думаю, что над этим есть смысл подумать всем нам».
А в завершении этого выступления председатель КГБ СССР подчеркивал:
«Нет такого принципиального вопроса, по которому мы не представляли бы объективную, острую, упреждающую, часто нелицеприятную информацию руководству страны и не вносили бы совершенно конкретное предложение. Однако, разумеется, нужна адекватная реакция…».
Но не всегда такая адекватная политическая реакция на происходящее в стране следовала со стороны ее высшего руководства, и, думается, это было не случайно…
Для лучшего понимания личности М. С. Горбачева и его деятельностью на посту генсека ЦК, познакомим читателей с выдержками из его лекции «От тоталитаризма к демократии», прочитанной 8 марта 1992 г. в мюнхенском театре «Камершпилле».
Само ее название, а также содержание, по сути дела, являются парафразом известного выступления Рональда Рейгана «Демократия и тоталитаризм» в британском парламенте в июне 1982 г.
Перед публикой, представлявшей германскую элиту, Горбачев вещал:
«Мы хорошо знали существовавшую систему. Знали ее изнутри…»
Обратим внимание на это много говорящее «мы», под которым скрываются так и не названные экс-президентом СССР его советчики и консультанты, единомышленники и вдохновители,
а также рьяные исполнители его тайных замыслов, о которых чуть позже сам Горбачев поведывал прямо-таки с обескураживающей прямотой.«И понимали, что придется пойти далеко, и что это будет непросто… Делая свой выбор, мы были за перемены, мы были недовольны существовавшими порядками, не хотели мириться с безобразиями, творившимися под прикрытием социалистических лозунгов».
Обратим внимание наших читателей на то обстоятельство, что здесь Горбачев пока еще заявляет о себе как о социалисте, но, как мы увидим далее, он очень скоро изменит свою политическую самоидентификацию.
«Все приходилось делать с оглядкой на идеологические догмы, — то есть на идеологию и программные заявления, установки возглавляемой им КПСС, откровенничал недавний генсек, — и на возможную реакцию партии».
«А как партия следит за своими вождями? За каждым словом!»— продолжал духовное самообнажение, безнравственно-политический стриптиз Михаил Горбачев.
Не понимая, или только делая вид, что не знает, не понимает, что каждая партия имеет полное право, и действительно наблюдает за своим лидером, а порой — и отказывает ему в доверии.
«Однако, — продолжал Горбачев, — повторяю, принципиальный выбор был сделан… У нас были иллюзии — теперь я могу говорить об этом прямо, это уже осознанный выбор, — насчет способностей правящей коммунистической партии не только в начале, но и в дальнейшем, что эта партия может стать мотором кардинальных перемен…».
Итак, Горбачев публично признается, что партия не только не оправдала его доверия, но и обманула его ожидания. Короче говоря, он оказался не в той партии. И что должен сделать в подобной ситуации порядочный человек? Выйти из партии, конечно! Но не ждите этого от Горбачева: он объявил войну своей партии!
В баварском Камершпиле он не скрывает, что его — или все-таки «их» (?!) курсу «стало нарастать сопротивление, и в обществе развернулась настоящая ожесточенная схватка… Если бы мы на XIX партконференции сказали, что задача состоит в том, чтобы партию отодвинуть, убрать ее из государственной сферы, чтобы она занималась своим делом, то есть политическими функциями: готовила лидеров, программы, вела работу с народом, — эта конференция провалилась бы».
Что означало бы объявление недоверия Горбачеву и его компании тайных и явных советников и советчиков.
Необходимо, однако, обратить внимание на крайне странное, скажем прямо, и непонятное для лидера политической партии стремление ее «отодвинуть, убрать из государственной сферы». Ведь, насколько мы знаем, никто не стремится убрать лейбористов или конкурирующую с ними консервативную партию из государственного управления в Великобритании, «зеленых», социал-демократов, да и ХДС/ХСС в ФРГ, или любую из правящих партий в США.
Но, продолжал откровенничать Горбачев, «тогда вопрос был поставлен по-другому… Это прошло. Но, как только увидели, к чему ведет разделение властей, и кто чем должен заниматься, так в партии снова возникло противодействие реформам».
Следует, однако, уточнить одно крайне важное обстоятельство: противодействие реформам по-горбачевски, но их «архитектор» уже сознался в преднамеренном обмане своей партии — для нормального западного политика это убийственное саморазоблачение!
Но не таков наш бывший президент. «С этого времени, — искал сочувствия у зарубежной аудитории наш духовно-политический стриптизер, — заседания каждого пленума ЦК превращались в бой. Это была изнурительная, тяжелая борьба».