Август-Фридрих-Вильгельм

Он отошел к своей Амалии и о чем-то с ней зашептался. Потом неожиданно спросил меня:

– Ваша жена, герр оберст, блондинка или брюнетка?

– Шатенка, а что?

Они опять пошептались. Потом поблекшая дочка куда-то вышла и вернулась с большой круглой коробкой.

– Так вы говорите, шатенка? – опять спросил меня старик.

– Шатенка.

– Тогда вот, прошу. От меня и, – он сделал жест в сторону своей супруги, – фрау Амалии. Это носит сейчас вся Европа.

Он протянул мне коробку. В ней оказалась очень большая и уродливая шляпа розового цвета, с голубыми бантиками и какими-то букетиками, приколотыми к разным местам. Я был очень тронут и поблагодарил.

Я пробыл еще минут десять в их магазинчике. Старик успел рассказать мне очередную историю о какой-то принцессе, пожаловаться на свой ревматизм, осведомиться, не знаю ли я, где можно достать пирамидон – у фрау Амалии по ночам страшные головные боли. Потом я попрощался и направился к выходу.

– Айн момент, герр оберст, – фрау Амалия любезно кивала мне из окошка кассы. – С вас пятьсот марок, герр оберст.

– С меня?..

– За шляпку. Вы нигде в городе так дешево не найдете.

Я вынул пятьсот марок и заплатил.

– Ауф видерзейн, герр оберст, – сказала фрау Амалия, протягивая мне чек.

– Ауф видерзейн, – как эхо, повторили дочка и зять.

– Ауф видерзейн, – сказал Август-Фридрих-Вильгельм, открывая передо мною дверь. – Заходите, не забывайте. На днях уже открытки будут. Старый Дрезден и Новый. Разрешите вам оставить серию?

Шляпку я подарил нашей поварихе – она осталась очень довольна, свадебную же карточку – ее сынишке. Он пририсовал обоим – и Августу-Фридриху-Вильгельму IV и Амалии – роскошные усы и бороды, щеки раскрасил красным карандашом и утверждает, что оба они от этого стали намного красивее.

1955