Авианосцы адмирала Колчака

Осталось позвонить в русскую дипмиссию. Но оба француза медлили, глядя на заснеженный дворцовый парк. Так часто бывает, когда вынужден совершить действие, которое неизбежно, но предельно неприятно и нежелательно.

Часть вторая ЧЕРНЫЙ ДЕНЬ БРИТАНСКОЙ ИМПЕРИИ

Глава первая

— Решительно невозможно объявить войну Георгу лишь из-за этого, — заявил самодержец, потрясая английской телеграммой по поводу посредничества России при франко-германском перемирии. — Больше того, господа. Даже для претензий повода нет. Россия односторонне вышла из Антанты, ныне изволила Францию вытащить, оставив бывшего союзника с кайзером один на один. Форин-Офис ограничился достаточно вежливой нотой. Нам осталось принести извинения, и конфликт исчерпан.

Повисло молчание. Наиболее радикально настроенные личности в кругу близких к Государю людей мучительно искали выход из положения. Еще вчера казалось, что на фоне отвратительных отношений с Британией после выхода России из войны Лондон отреагирует куда более резко. В минуту смертельной опасности джентльмены смогли сдержать эмоции и сочинили весьма вялое послание. Если свести текст телеграммы до одного слова, получится — сожалеем. Даже не особо протестуем.

— В течение трех дней ожидаю от вас проекта по отношениям с Великобританией, господа, — закруглил свою речь Император, давая понять, что высочайшая аудиенция закончена. Он быстро вышел. Действительно, вечерело, пора пить чай с детьми и Аликс. Англия обождет.

— Безусловно правильно, — поддержал правителя Анатолий Николаевич Куломзин, председатель Госсовета, словно в самодержавной Империи суверен нуждается в одобрении его решений. — А ваше мнение, Иван Логгинович?

Премьер-министр Горемыкин был таким же противником войны. Он качнул головой, отчего сросшиеся с подусниками бакенбарды, напоминавшие две окладистых бороды, заколебались. Словно ветер прошелся по тайге.

— Да-с. Генералы наши предпочли запамятовать, что на дворе XX век. Невозможно более объявлять войну по прихоти, безо всякого на то повода.

Чуть в стороне собрались радикалы — Александр Михайлович, Военный и Морской министры, а также Министр внутренних дел Штюрмер и Министр иностранных дел Сазонов.

— Россия действительно не может начать воевать, предъявив расплывчатые фотокопии, добытые вашими рыцарями плаща и кинжала, — заявил последний. — Повода и вправду нет. Значит, его нужно создать.

— Вы о внешней стороне дела заботитесь, — пророкотал Штюрмер. — Не будем забывать, господа, мы живем на пороховой бочке. Война без явной причины вызовет беспорядки. Вспомните пятый год.

— Стало быть, подготавливаем повод и начинаем антианглийскую кампанию в печати, — подвел черту великий князь. — Ближе всего к Британским островам ваши сорвиголовы. Да, Иван Константинович?

— Так точно. Ваше Императорское Высочество. Субмарины и несколько легких кораблей в Германии, Балтийский флот в готовности к войне. Немедленно велю Макарову что-нибудь сотворить… в его духе.

— А по поводу пропаганды нужно срочно привлечь наших военных, от англичан пострадавших. У меня генерал Врангель просто изнывает каверзу против них учинить, — проговорил Сухомлинов, Военный министр. — Да и у морячков что припомнить найдется. Например, о подводных лодках и «Дредноуте» у Токийского залива.

— Всенепременно, — заверил Григорович. — Государь отвел трое суток, история столько ждать не будет. Результаты нам нужны уже завтра. Посему — действуем.

Разница в часовых поясах позволила Александру Васильевичу Колчаку получить и расшифровать телеграфическое сообщение от Макарова, когда на главной базе Кайзерлихмарине, в Вильгельмсхафене, нужные люди были еще на месте.

— Мой адмирал! — адъютант оторвал командующего Флотом открытого моря Рейнхарда Шеера от совещания.

Тот посмотрел на своего помощника с неудовольствием. Зная тяжелый характер и резкий нрав командира, тот мог побеспокоить его только по неожиданному и чрезвычайно важному поводу. А такие порой возникают на войне и никогда не несут добрых вестей.

— Русский настаивает на незамедлительной встрече с вами, герр адмирал.

— Обождать не желает?

— Никак нет. Рвется чуть ли не силой.

— Продолжайте, господа. — Шееру не хотелось прерывать обсуждение задач флота против Англии, наращивавшей сухопутную армию в Бельгии. Воспользовавшись перемирием с французами, армия кайзера начала сокрушительное наступление на участке фронта, обороняемого британцами, там без подкреплений назревала катастрофа. — К моему возвращению через пять минут жду четких предложений.

— Гутен абен, герр адмирал. Россия нуждается в вашей помощи для немедленного вступления в войну с Великобританией, — без обиняков провозгласил Колчак.

— Что же не хватает нашему… гм, союзнику? — Последнее слово адмирал выговаривал с трудом: слишком памятны и чувствительны потери от недавней войны на Балтике.

— Повода. Абсолютного и безоговорочного. Например, торпедирование британской подлодкой корабля под Андреевским флагом.

Жесткое лицо адмирала не выдало ни малейших эмоций. Он как нельзя лучше оправдывал свое прозвище «железная маска».

— У вас в Вильгельмсхафене два крейсера и десять субмарин тысячетонного класса. Подстрелите свой корабль.

Темные глаза Александра Васильевича, доставшиеся от турецких предков, блеснули иронией.

— Слишком грубо, господин адмирал. Наши лодки под надзором британских шпионов, которых здесь в достатке. Впрочем, как и везде. Да и как определить принадлежность субмарины? Оттого и обращаюсь за помощью.

— Что вы хотите?

— Совместного выхода в Северное море вашего корабля и одного из наших крейсеров. Затем — атака U-бота и затопление русского корабля. Согласитесь, ни русские, ни германские подлодки не должны атаковать пару наших судов. Следовательно — британцы. Балтийский флот получит приказ не подпускать их корабли и открывать стрельбу без предупреждения. А это уже война.

Шеер поджал и без того тонкие губы под короткой щетинкой усов. На берегу он мыслил и командовал, как в бою — оперативно.

— Лодка выстрелит по германскому борту, потом — по русскому. Отдаете себе отчет, что в экипаже вашего крейсера возможна гибель людей?

— Надеюсь, вы после атаки снимете с него команду, подтвердив зарождающееся сотрудничество? Как ни прискорбно, без потерь войны не выигрываются. Но командир U-бота должен быть исключительно доверенным лицом, как и его экипаж.

— Да. Чтобы сведения о провокации никуда не просочились до тех пор, как Россия не увязнет в войне окончательно. Лейтенант! Срочно вызвать ко мне обер-лейтенанта Деница. Я закончу совещание. Ауфидерзейн, герр адмирал.

Сутки спустя вахтенный германского миноносца, выполнявшего учебный выход в море к северо-западу от Вильгельмсхафена и плетущегося со скоростью не более шести узлов, доложил о торпедном следе слева по курсу. По правде говоря, доложил — не совсем верное слово. Скорее взвыл от ужаса. Столь близко англичане не забредали и уж во всяком случае не охотились на такое ломье, как номерной миноносец-«собачка», ровесник века.