Авиатор: назад в СССР 12+1

— Какие вы будете предпринимать шаги? Не ваша ли группа «Куб» должна была проверить систему ПВО Джамахирии.

— Проверили. Все данные я вам вкратце изложил.

В частности вдаваться Бурченко не стал. После наших полётов он со специалистами просматривал снимки и фотопланшеты. Мне же на локаторе было всегда видно, что ни нас, ни американцев ливийцы не сопровождают. На что надеются?!

— А о наших планах, я вам расскажу в личной беседе, — спокойно сказал Бурченко.

Седов, конечно, был недоволен. Я сам не понимаю, зачем столь высокая секретность. Мы всё равно работаем в связке с флотом.

— На подходе ещё одна авианосная ударная группа во главе с авианосцем «Корал Си». Американцы увеличивают контингент. Не мне вам говорить, что назревает горячая фаза. Неизвестно только когда и как. Ваши прогнозы по действию противника, — твёрдым тоном спросил Седов.

Бурченко повернулся ко мне. В его взгляде читалось требование быстро доложить свои соображения.

— Родин, ну не молчи, а? — переадресовал Андрей Викторович мне вопрос вице-адмирала.

Чувствую себя Нострадамусом с родственными связями Вольфа Мессинга. Не так уж и просто найти в голове нужную информацию и правильно падать.

Быстро попытался проанализировать все предшествующие события. Прорыв ПВО в Чёрном море, блокада флота Ливии в заливе Сидра с прицельной стрельбой по катерам и действия авиации вблизи границы Джамахирии. Ещё и прибытие очередного авианосца в Средиземное море не добавляет оптимизма.

Все эти события должны были собраться в единую картину, но никак в голове пазл не складывался.

— Орёл сжимает хват цепких когтей, — ответил я строчкой одной из песен Олега Абрамова.

— Что за орёл? — спросил Ребров.

— Обыкновенный. Как белоголовый орлан на большой американской печати. Сложно пока предположить действия противника.

Седов сматерился от разочарования. Ничего на данном совещании мы решить так и не смогли. От командующего Граблин получил указание продолжать вылеты и вести постоянную разведку самолётом Як-44.

Дмитрий Александрович настоятельно рекомендовал ограничить полёты этой уникальной машины. Их в стране слишком мало ещё.

— Самолёты на износ работают. Комплекс обнаружения перегрузить можем, — сказал Граблин, но этого было недостаточно.

— Самолёт и комплекс проходит опробование на флоте. Ещё и в боевой обстановке. Зачем такая техника, которая не может выдержать нагрузки? — сурово посмотрел на Граблина Седов, собираясь покинуть кабинет.

Со своей стороны он прав. Но уж слишком мало этих самолётов у нас. В нужный момент, когда потребуется поднять Як-44, они оба могут быть неисправные.

Когда вышли из кабинета, меня отвёл в сторону Ребров. Вид у него был недовольный. Как всегда, впрочем.

— Родин, ты чего такой изговнявшийся?! Сказали же, доложи за группу, значит, глаголь, чего там у вас происходит. Зачем лохматить мошонку старого медведя?

— Гелий Вольфрамович, ну вы ведь не первый год в армии. Сейчас был типичный вариант исключить руководителя моей группы из цепочки принятия решений. А такого этот человек позволить себе не может.

— А ты, значит, теперь на контору работаешь, так? Скоро и в костюме начнёшь ходить? — иронично улыбнулся Ребров.

Я улыбнулся. Понятно, что Вольфрамович вечно недоволен всем происходящим вокруг. У него такой ворчливый характер. Но не стал же Бурченко раздувать скандал с пьянками в авиагруппе корабля. Хоть и намекнул мне, что у Реброва будут проблемы.

— Товарищ полковник, уже давно хожу в костюме. Я же гражданский человек.

— Понятно всё с тобой, — махнул Вольфрамович и ушёл дальше по коридору.

Из кабинета вышел Бурченко и позвал меня за собой. Давно не видел его таким серьёзным. Он обычно более расслаблен.

Мы вошли в его каюту, и Андрей Викторович предложил мне сесть.

— Успели что-то рассказать нашим коллегам о дальнейших планах? — спросил Бурченко.

— Нет. Я их и не знаю, — ответил, отклонившись на спинку стула.

— Само собой. Вы рисковали опытными машинами, когда ввязывались в прикрытие двух Су-27К. Неужели вы думаете, что американцы будут сбивать наши самолёты?

Первый раз мне Бурченко высказывает недовольство.

— Не думаю, но и не питаю иллюзий к их милосердию. Им также может быть дан приказ сбить наш самолёт, и они его выполнят. Как и наши лётчики.

— Вы уверены в таких, как Ветров и Борзов? Думаете, они могут нажать на кнопку?

— Конечно. Побеждает только та армия, которая приказы не обсуждает.

— И вы тоже? — пристально посмотрел на меня Бурченко.

Сложный вопрос. Будь я военнослужащим, то ответил бы однозначно «да». Но сейчас я гражданский, пусть и выполняющий военные задачи.

— Можете не отвечать. Просто ваше покровительство двум молодым лётчикам меня настораживает. Но у нас есть проблемы посерьёзнее.

Бурченко закусил губу, открыл портфель и положил на стол газеты. Только это были не «Правда» и не «Красная Звезда».

Передо мной появился один из февральских номеров греческой газеты «Катимерини» и немецкой «Вельт». Не представляю, как немецкий таблоид, выпускаемый на деньги британцев, попал к Бурченко.

На первую полосу газет поместили фотографии какого-то танцевального клуба или дискотеки. На них запечатлены множество людей, разбитые стёкла, а также машины скорой помощи и полиции.

— В греческом языке я сам не силён, а вот в немецком соображаю. Тут показаны последствия теракта в Берлине, район Фриденау. Есть погибшие и раненые, — сказал Бурченко.

— Какое это имеет отношение к нам?

— Прямое. Среди погибших — американские граждане. А виновным президент Рейган объявил Каддафи и поддерживаемых им террористов. Не разбираясь, естественно.

Теперь всё ясно! США начали пиар-компанию против Ливии. Это означает, что скоро нас ждут активные действия противника. Адский механизм провокаций и западной пропаганды в эти годы уже работал.

— Времени совсем нет. Вы были правы, Сергей, орёл сжимает свой хват.

Последние слова Бурченко звучали как приговор. Будто он сам уже не верит, что можно избежать атаки на Ливию.

— Какие на данный счёт у нас указания? На берегу есть наши специалисты. Они могут попасть под удар.

— Могут. Поэтому, чем быстрее вы поймёте, как нам предотвратить атаку, тем лучше.