Авиатор: назад в СССР 4

Подойдя с Федоровичем к нашему борту, мы приняли доклад от нашего техника Петьки.

— Боевая зарядка — два блока УБ-16-57УМП по 16 С-5К в каждом, — доложил он.

— Хорошо, — сказал Швабрин, пожимая ему руку. — А гондолу под фюзеляж подвесили?

— Контейнер с пулемётом А-12,7А, боекомплект 60 патронов подвешен.

— Хорошо. Пошли осматривать, — позвал меня Фёдорович к блокам.

— А как же фотоплёнка в фотоконтольном приборе? — спросил я.

— Согласен. Проверена, в наличии, — доложил Петька.

— Молодец, Родин. Думал, не заметишь отсутствие доклада. Пошли.

Поздоровавшись с техниками, мы приступили к нашему стандартному осмотру самолёта перед вылетом.

— Первое, что мы с тобой сделали — приняли доклад. Теперь пошли проверять, — сказал Швабрин, пригинаясь под левой консолью.

— Мы ещё забыли кабину проверить, Фёдорович, — отметил я.

— Справедливо. В кабине никого, пойдём глянем тогда на приборы.

Тумблеры автоматов защиты сети и системы вооружения стояли в выключенном положении.

— Теперь посмотрим соответствует ли у нас вариант вооружения нашему заданию, — сказал Федорович.

Подойдя к блокам с реактивными снарядами, мы осмотрели их на предмет внешних повреждений. Количество С-5 соответствовало заявленному. Гондола с пулемётом была закреплена на своём месте. Количество патронов в ней не пересчитаешь.

— Серега, а чего на тебя Гнётов с первой эскадрильи постоянно ходит, настукивает замполиту? — спросил у меня Фёдорович, когда я приготовился надеть на голову шлемофон.

— В трусах меня увидел, когда я в туалет выскочил с высотки.

— Ааа, знатный случай! Ребров до сих пор вспоминает, как ты перед психологом дефилировал, — улыбнулся Швабрин. — Ладно, «кастрюльку» на голову и в кабину.

Заняли свои места, пристегнулись, включили радиостанцию, и я подал команду «От двигателя».

— Пру… зорька! Руки на колени! — крикнул по внутренней связи Иван Фёдорович. — Давайте, товарищ Родин всё как полагается. Будешь хотя бы капитаном, тогда и начнёшь сачковать, понял?

С моей общей выслугой за две жизни, мне уже в подполковниках надо ходить. А я всё — курсант! Вечно молодой!

— Только не таким, как этот Гнётов.

— Что, сильно достал? Я краем уха слышал, что он там чего-то про казарму ещё нёс. Надеюсь, не побили вы его там?

— Нельзя. Он старше по званию. Сами понимаете, во что тогда превратиться армия, если каждый будет на офицера руку поднимать. Это будет конец всему.

— Это ты верно сказал. Давай, все действия на проверке проговаривай и запускаемся.

Гашетка боевой кнопке в предохранительном положении, остекление кабины, отражателя и светофильтра прицела чистые. Проверил на специальном пульте выключатель «Тактический сброс» в правильном положении.

— Автоматы защиты сети на правом борту? — спросил Швабрин.

— Включены, под стеклом, — ответил я. — Световая сигнализация боевой зарядки есть.

— Прицел?

— Проверен, режим на выруливании включим.

— Хорошо. А вот теперь «От двигателя»! — крикнул Швабрин, и я начал запускать самолёт.

Уже в полёте я продолжил готовить прицельное оборудование к работе. Не совсем удобно одной рукой управлять, а второй что-то щёлкать.

— Давай я возьму управление, а ты пока настраивай яркость прицела. Режим «Гиро» у тебя стоит? — спросил по внутренней связи Швабрин, забрав себе контроль над ручкой управления.

— Да. Сделайте пару отворотов. Вот! Всё в работе, сетка прицела отклоняется. Ввожу базу цели и дальность.

До полигона осталось пара минут лёту, так что нужно уже переходить под их управление.

— Ферит, 880му, — запросил я руководителя полётами на полигоне.

— Отвечаю, 880й, — бодрым голосом вещал он.

— 880й, иду к вам с Сопки, работа по 221й мишени. Высоты работы 500-1000.

— 880й, понял, под моим управлением. К третьему 1000.

Занимаю курс к третьему развороту круга полётов на полигоне. Схема та же, что и на аэродроме, только весь расчёт идёт от мишени.

— Дальность пуска 1300, база 40, — сказал я по внутренней связи. — Ферит, 880й первый заход тактический без применения.

— 880й понял. Выполняйте третий.

Разворот и слева я увидел линейку мишеней. Моя, под номером 221, была расположена в самом начале линейки.

— 880й на четвёртом, заход на боевой, тактический.

— 880й разрешил.

— Понял, — ответил я, отклонил ручку управления самолетом влево и сходу выполнил пикирование. — Цель вижу.

— Работу тактически разрешил. После работы влево.

Самолёт начал резкое снижение. Скорость я уже не контролировал, как и другие параметры. Всё внимание сосредоточил на перемещающейся метке на прицеле.

Метка подошла к мишени. Дальность на шкале соответствовала расчётам… Пуск! А точнее его имитация, и я добавил обороты, выполнив уход влево.

— 880й, тактически сработал. Первый влево.

— 880й, выполняйте.

— Перегрузка на выводе 3,5–4. Минимальная высота вывода после С-5 200 метров, понял? — давал мне наставления Швабрин.

— Так точно.

Выполнил полёт по кругу, ещё раз в голове прокрутил все действия, и снова заход на цель.

— Ферит, 880й, выход на боевой.

— Разрешил.

— 880й, на боевом, цель вижу, работа боевыми, — запросил я, включая автомат защиты сети РС, для подачи питания на пуск снарядов.

— 880й, работу разрешил, после работы выход влево.

Я выполнил разворот с пикированием, и вот она цель передо мной. Снял предохранительный колпачок с кнопки РС. Продолжил снижение.

Стрелка наклонной дальности до цели стояла на отметке 2000, а метка на прицеле начала движение к мишени автомобильного типа. Дальность сталаала уменьшаться и слева на прицеле загорелась лампа «Пуск». Мишень в захвате. Пуск!